Валерий Михайлов - Комедианты

– Может, это эксперимент?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, кроме того, что это подходит под понятие эксперимента, а именно доведение человека до крайнего состояния.

– Ты хочешь сказать, что ОНИ пустили меня по лабиринту?

– А ты думаешь, что ты их дурачишь? Посмотри на себя. Ты от пьяного участкового сбежать не сможешь, не говоря уже о сверхмогущественной, как ты их описал, организации.

– Тогда что мне делать?

– Что бы ты ни сделал, всё равно тебя отымеют. Так что расслабься и попробуй получить удовольствие.

– Насколько ты уверен, что это эксперимент?

– А что, не эксперимент? В каком-то смысле всё эксперимент. Огромный, широкомасштабный эксперимент непонятно кого непонятно зачем. Бог, инопланетяне, случай, причуды материи… Какая в принципе разница? Какая нам в принципе разница…

Что-то Дима был слишком нервный для доморощенного философа. Он нервничал и нервничал сильно, пытаясь спрятать за философствованием свою нервозность.

– Что-то не так? – спросил я и внимательно посмотрел Диме в глаза.

– Не знаю. Предчувствие у меня нехорошее. Болит душа, хоть ты её выверни… Знаешь, я начинаю верить в твои бредни…

– Подходите, не стесняйтесь, достойные истории за достойное вознаграждение!..

В последнее время на базаре поразвелось всяких клоунов. Кто побирался, кто играл на чём горазд, а этот устроил настоящее представление. Так когда-то папа, который выращивал и продавал помидоры ради удовольствия, а часто и себе в убыток кричал на весь базар:

– Кому помидоры! Кому хреновые помидоры! Самые хреновые помидоры на рынке! – И у него всегда была очередь.

Мужик был высокий, седой, с длинными волосами и бородой, ну вылитый Лев Толстой. Он кричал на весь базар, но его предложение спросом явно не пользовалось.

Я гулял. Попробуй расслабиться и получить удовольствие – так пару дней назад сказал мне Дима. Нужное слово в нужный момент. Я вернулся домой, позвонил на работу… оказывается, им звонили, с ними договаривались, так что я был вроде как в командировке. Фантастика! Когда же мне сказали, что меня ждёт зарплата, я почти поверил, что это сон. Супругу мою тоже никто не спрашивал, никто не искал. Словно бы никогда ничего и не было. Меня эта тишина угнетала ещё сильней, чем преследование. Нервы были на пределе, и я сдувал с них пыль, гуляя среди людей.

Не знаю, что привлекло меня в этом немного экстравагантном мужике, но меня потянуло к нему, словно он был родным, словно там мёдом было намазано, как говорила когда-то бабушка. Заметив мой интерес, он замахал мне руками как старому другу.

– Подходи, не бойся, одна монетка – одна история. Оплата после рассказа.

– А если я не заплачу?

– Заплатишь. У меня для тебя есть история, за которую точно заплатишь.

– Ты уверен?

– А как, по-твоему, я не умер от голода?

«Логично», – подумал я, а вслух спросил:

– У тебя много историй?

– Столько, сколько у тебя монет. Достойные истории за достойные монеты.

– И насколько достойные у тебя истории?

– Истории, как и монеты. У каждой своё достоинство. Одна достойна копейки, другая тысячи.

– А какое достоинство у той истории, что ты хочешь мне рассказать?

– А ты достань первую попавшую в руки монету, пусть нас рассудит случай.

Я засунул руку в карман и достал пять рублей.

– Смотри. Монета достоинством в пять рублей. Этим они и отличаются от нас. Вроде и пять рублей, но достоинство, мы же хоть и значительно больше… За эту монету я расскажу тебе историю о доме с тысячью дверей:

«Когда-то они любили друг друга. Их любовь была крепче самого крепкого камня, глубже самой глубокой впадины в океане, светлее чистого неба и сильнее самого страшного урагана. Но что-то они сотворили не так, что-то важное, необходимое, без чего любовь не может жить. Любовь… она как редкая свободолюбивая птица, что сама садится в распростёртые ладони. Возможно, они сжали руки в кулак, возможно… Никто не знает, что было не так, только любовь начала исчезать, угасать, таять на глазах, как тяжело больной человек. Сначала исчезла страсть, потом нежность, потом способность друг с другом молчать и быть вместе, потом… В конце концов остались только привычка, только вежливость, только уважение. Им больше не было интересно вдвоём. Они начали путешествовать, начали приглашать гостей, устраивать вечеринки, у него появилось много работы, у неё свои дела. Они делали всё возможное, чтобы спрятаться от понимания происходящего, старались не замечать отчуждения и возникшего одиночества, самого страшного из одиночеств – одиночества с любимым человеком, с ранее любимым человеком.

И вот однажды к ним пришло приглашение посетить Дом с Тысячей Дверей – так было написано в приглашении. Обычный конверт, обычный печатный текст, обычные билеты на самолёт, а также подробное описание дороги. Это письмо пришло как раз в канун отпуска.

А почему бы и нет? – решили они. – Почему бы и нет?

Снаружи дом им совсем не понравился. Большой, безвкусный, разляпистый, он выглядел совсем неуместным посреди большого, но давно уже запущенного сада. Даже газоны не стриглись здесь, наверно, несколько лет.

– Зря мы сюда приехали, – пожалела она.

– Вернемся домой? – предложил он.

– Извините за беспокойство, – перед ними словно из-под земли возник мужчина средних лет, одетый в дорогой костюм, – я бы всё-таки попросил вас заглянуть внутрь. Я понимаю, снаружи дом не бог весть что, но внутри… Уверяю вас, внутри это нечто совсем иное.

Да, действительно, он был прав, этот человек в дорогом костюме. Конечно, глупо было вестись на подобное приглашение, но ещё глупее, преодолев все эти километры, развернуться и уйти, так и не заглянув внутрь.

А внутри дом поражал воображение. Внутри это был поистине неописуемый механизм, состоящий из огромного множества полупрозрачных кристаллов, причудливо отражающих свет, играющих тенями и тысячами отражений. К тому же дом постоянно двигался. Невидимый чрезвычайно сложный механизм совершенно бесшумно приводил в движение его стены, окна, двери, которые то исчезали, то появлялись вновь. Каждое мгновение дом становился иным, и это не могло не захватывать дух. Поражали также размеры дома. Казалось, он мог вместить в себя целую вселенную, и всё равно в нём бы осталось ещё место для чего-то ещё. Как я уже говорил, дом постоянно менялся, и за каждым таким изменением гостей ожидал сюрприз.

Так, за исчезнувшей в одно мгновение стеной мог появиться грандиознейший карнавал в Рио во всём своём великолепии, а буквально через несколько минут на смену ликующему городу приходила стихия – шторм в летнюю ночь с волнами высотой с гору. Здесь было всё: богатство и бедность, балы и погони, встречи и расставания. Были женщины, мужчины, благородные вина, изысканные кушанья, опасные приключения… Они то встречались, то расставались, чтобы встретиться вновь уже в новой роли и при совершенно иных обстоятельствах. Это было бесконечное по своему масштабу театральное действо, причудливо совмещающее в себе сразу множество пьес. Он мог быть рыцарем, а она прекрасной дамой, чья улыбка была высшей наградой турнира, он мог спасать её от разбойников – прекраснейшую из принцесс и единственную дочь короля, или плыть за ней через океан в ветхом судёнышке…