Валерий Михайлов - Комедианты

– Что вы хотите с ней сделать?

– Ничего. Я хочу вернуть первую. Кому, как не вам, знать, что категория бонус – это не что иное, как результат ошибочного понимания неких пространственно – энергетических структур, если я, конечно, не ошибаюсь. Так что ничего плохого её не ожидает, в отличие от вас, мой друг. – С этими словами Дюльсендорф выстрелил в своего собеседника.

– Обыщите его, – приказал он Редактору, вытирая платочком следы крови, попавшие на него при выстреле.

Всё это происходило в одном из складов метров за двести от места нападения. Так нагло работали только Дюльсендорф и Редактор. Теперь я точно знал, кто стоит за этим проектом.

Редактор достал из внутреннего кармана убитого записную книжку и отдал её Дюльсендорфу.

– Есть! – воскликнул Карл, найдя нужную запись. – Пошлите по этому адресу нашего златоуста. Мне нужно её добровольное согласие.

– Вы так и будете прятаться, господин Каменев, или, может быть, всё-таки соизволите показаться на глаза? – прокричал он, когда все ушли.

Прятаться больше не было смысла, и я вышел из своего укрытия.

– Как видите, господин Каменев, я тоже заинтересован в том, чтобы вернуть вашу дочь.

– Что вы собираетесь для этого делать?

– Открыть ворота. Что же ещё?

– Что вам для этого нужно?

– Ключи. Только ключи открывают запоры, даже если в роли ключа выступает динамит. – Он довольно засмеялся.

В эту минуту я готов был его убить.

– Полно вам, господин Каменев, нельзя же так, в самом деле. Вы должны быть веселы и здоровы, иначе вы будете плохим ключом.

– Кого ещё вы видите в роли ключей?

– Вторым ключом будет дочь вот этого мерзавца, ну, а третий ключ она обнаружит сама. И ещё. Нашего Редактора в последнее время мучает один и тот же кошмар. Думаю, вам стоит этим заинтересоваться».

Маленький, изящный серебристый автомобиль приятно прошуршал аккуратными шинами по гравию и остановился возле красивого и одновременно простого крыльца небольшого, всего в три этажа, дома. Никакого бетона и, упаси бог, асфальта. Только гравий, только трава, только деревья. И, конечно, цветы. Моргана обожала цветы.

Войдя в дом, она скинула туфли, сбросила прямо на пол плащ и отправилась прямиком на просторную, уютную кухню. Кофе и сигарета, вернее, папироса (она предпочитала дорогие папиросы), были сейчас в самый раз. Сколько раз она пыталась бросить курить, сколько раз истязала себя никотиновой абстиненцией и всё только ради того, чтобы в очередной раз вот так, придя домой, плюнуть на всё и закрыться от мира чашкой кофе и мягкой, душистой папироской. Воистину у курильщика две дурные привычки: курить и бросать курить. Кофе. Она насыпала тёмно-коричневый душистый порошок в турку, залила водой, добавила немного мёда и маленький кусочек чеснока (сегодня ей захотелось сварить его именно так), поставила турку на не зажжённую конфорку, но вместо того, чтобы зажечь газ, крикнула достаточно громко, чтобы было слышно в комнате:

– Делайте своё дело или убирайтесь! Я сегодня не в настроении и хочу спать.

В кухню вошли Редактор и Дюльсендорф.

– Извини, Моргана, за вторжение. Кофе не угостишь? – Дюльсендорф расцвёл в улыбке.

– У вас что, новые завихрения? Вы теперь сначала просите кофе и только потом…?

– Боюсь, Моргана, ты нас не так поняла. Мы пришли не за этим.

– Не за этим? Не за этим приходят после звонка или, по крайней мере, поджидают хозяев на улице.

– Видишь ли, Моргана, нам не до церемоний.

– Что-то не так в Датском королевстве?

– Более чем.

– И чего вы хотите от меня?

– Благословения.

– Благословения на что?

– Видишь ли, Моргана, после того, как эти идиоты проголосовали за превентивный удар, эксперимент не может согласиться с их существованием.

– Кого ты хочешь убрать?

– Всех.

– И твою сучку?

– Её нельзя. Она ключ.

– Один из трёх? А как насчёт двух других? Если я не ошибаюсь, ты их потерял.

– В том-то и дело, что ошибаешься. Если пользоваться иносказаниями, то я их отправил на место в багажном вагоне. Они будут там в нужное время.

– А с чего это ты вдруг решил сделать для меня исключение?

– Принцип субординации. По отношению к эксперименту ты находишься на более высоком уровне. Я не идиот.

– Да, Карл, ты не идиот. Хорошо. Я сварю кофе.

– Угощайтесь, господа. – Моргана поставила перед гостями чашки китайского фарфора, наполненные крепким, душистым напитком.

Пока она колдовала над кофе, все соблюдали тишину. Моргана не терпела разговоров и суеты, когда занималась чаем или кофе. И мешать ей в этом не стоило. Можно было остаться без головы в самом буквальном смысле этого слова. Зато результат превосходил все ожидания. Напиток всегда получался неповторимым.

Разлив кофе в чашки китайского фарфора времён труднопроизносимой династии, Моргана забралась с ногами на удобный кухонный диванчик и закурила длинную тонкую папиросу с фильтром. Комната наполнилась приятным ароматом.

– Благодарю, – сказал Редактор, беря чашку. Это были его единственные слова у Морганы.

– Скажи, Моргана, а ты не пробовала, подобно лорду Генри, пропитывать папиросы опием? – спросил Дюльсендорф, делая маленький глоток.

– В отличие от меня, лорд Генри мог себе позволить такую роскошь, как беззаботность.

– Что ж, в таком случае, разговоры о погоде придётся опустить.

– Что ты ещё от меня хочешь? Не думаешь же ты, что я поверю в то, что ты пришёл исключительно за благословением.

– Собери совет, Моргана.

– Ты хочешь запачкать и мои руки кровью?

– Они давно уже не в белых перчатках, Моргана.

– Я не могу принимать такие решения.

– Не принимай. Ты посоветуйся, подумай. И если ты решишь, что я прав… Скажем, в следующую среду собери совет.

– Хорошо. Я сделаю, что ты просишь.

– Спасибо за кофе. Можешь не провожать.

– Собрание совета в любой другой день будет означать нет.

– Надеюсь, он будет в среду, иначе последствия могут быть…

– Только не надо меня пугать.

– Я не пугаю. Для этого ты слишком разумная. Но, с другой стороны, всю свою жизнь я служу эксперименту, и кое-какие прогнозы всё же…

– Я сообщу решение, а теперь прошу меня извинить.

– Не смеем больше задерживать. Можешь не провожать.

Подождав, пока хлопнет входная дверь, Моргана закурила ещё одну папиросу. Она курила её медленно, в состоянии абсолютной задумчивости, затем, раздавив окурок в пепельнице, подошла к телефону.

– Алло! Это я. Срочно! – произнесла она в трубку. – Хорошо, – добавила она, внимательно выслушав инструкции.

Положив трубку, она закурила ещё, затем надела туфли и плащ и кинулась к машине. Немного покружив для приличия, она выехала на дорогу, ведущую за город. Возле знака, обозначившего городскую черту, её ждали два мощных внедорожника с тонированными стёклами. Можно было перевести дух. Эти не устраняют. Заняв место между машинами, Моргана свободно откинулась на сиденье и закурила ещё одну папиросу. Многовато, подумала она, даже для такого дня, но папиросу не выбросила. Теперь можно было отдохнуть и собраться с мыслями.