Виталий Вавикин - Две жизни для одной мечты

– Пахнет безумием, правда? – спросила Микела, заглядывая в комнату через плечо Дугана.

– Не то слово.

– Хочешь стать таким же?

– Сомневаюсь.

– Тогда выбрось из головы демонов и женщин из газетных вырезок. – Микела ткнула его в плечо. – Можешь начать убираться с этой комнаты.

– Хочешь сказать, что это все нужно выбросить? – Дуган растерянно смотрел на мультяшных персонажей. – Но ведь это же…

– Рисунки?

– Да. Кто-то работал над этим. Старался.

– Можешь взять их себе. – Микела снова ткнула его кулаком в плечо. – Хотя, думаю, это будет выглядеть так же ненормально, как рассказ о том, как ты продал душу.

– Я был пьян.

– Именно!

– И картинки эти мне не нужны.

– Вот и отлично. Сорви тогда их со стен… – Микела заглянула в комнату. – Со стен и потолка… Черт, кажется, старик действительно спятил на старости лет. – Она качнула головой, заставляя себя не думать об этом. – В общем, на заднем дворе есть мусорный ящик, можешь отнести все туда.

– Если раньше не сойду с ума, – проворчал Дуган, заходя в комнату.

Какое-то время он ничего не делал. Просто стоял и оглядывался, пытаясь привыкнуть к обстановке. Безумие окружало его. Безумие, поселившееся в этой комнате. У него было лицо – тысячи забавных зверьков и героев комиксов. У него был запах – запах бумаги, карандашей, красок, пыли. У него даже был голос – гнетущий шум тишины.

Дуган осторожно вытянул руку, сорвал со стены один из рисунков. Зашуршала бумага. На мгновение Дугану показалось, что недовольно зашептали все остальные рисунки в этой комнате, протестуя против вторжения незнакомца. Дуган замер, не особенно понимая, чего ждет. Может быть, сейчас все эти мохнатые зверьки и злодеи спрыгнут со страниц и накинутся на бесцеремонного захватчика? Дуган натянуто рассмеялся, сорвал со стены еще один рисунок, скомкал, бросил себе под ноги, потянулся к следующему рисунку, замер. Созданная карандашом белокурая женщина смотрела на него с пожелтевшего от времени альбомного листа.

«Наверное, старик Пирс просто был когда-то влюблен в эту женщину», – подумал Дуган, но картинку со стены сорвать так и не решился. Вместо этого он уничтожил листок с неестественно жирной белкой с выпученными глазами. Сорвал еще несколько рисунков, снова замер, увидев знакомое лицо. Женщина из шестидесятых смотрела на него застывшими на бумаге глазами. Дуган отвернулся, подошел к другой стене. Рисунки с мультяшными героями полетели на пол, освобождая скрытые под ними рисунки женщины с прической, похожей на свежий сливочный пудинг. Эти рисунки покрывали все стены. И неважно, как много поверх находилось других рисунков, рано или поздно Дуган добирался до одного-единственного – женщина из прошлого старика Пирса. Она была повсюду. Почти один и тот же рисунок. На белом листе. Без фона. Дуган забрался на стол, сорвал с потолка ненужные рисунки, спрыгнул в груду бумаги на полу, позвал Микелу.

– Ого! – сказала она, уставившись на груду смятых листов на полу, вошла в комнату, увидела покрывавшие стены рисунки светловолосой женщины. – Ого! Да старик был еще больше сумасшедшим, чем я думала!

– И еще на потолке, – сказал Дуган.

– На потолке? – Микела растерянно запрокинула голову.

Дуган последовал ее примеру. Кровь загудела в висках, голова закружилась. Дуган пошатнулся. Комната начала вращаться. Быстрее и быстрее. Рисунки на стенах ожили, словно кто-то включил проектор и теперь творение мультипликатора обрело на экране жизнь. Белый фон, женщина из шестидесятых. Ярко-красные губы растягиваются в улыбке.

– Эй! – Микела тронула Дугана за руку. – Ты в порядке?

– Она улыбается, – сказал он, борясь с головокружением. – Эта девушка. Как в мультипликации…

– Вот как? – Микела неуверенно огляделась. – Ну, может, и так… Но… – на мгновение ей показалось, что женщина действительно оживает и начинает улыбаться. – Так и правда свихнуться можно, – проворчала она, сорвала со стены рисунок, смяла, бросила на пол, выждала несколько секунд, сорвала еще один рисунок, на этот раз смелее. – Давай же! Помоги мне! – прикрикнула она на Дугана.

Стены засверкали зеленой наготой, сжались, съежились, словно пытаясь стыдливо прикрыться.

– Сейчас принесу пакеты, – сказала Микела.

Они вынесли кипы рисунков из дома.

– Не туда! – крикнула Микела, когда Дуган собрался выбросить пакеты в контейнер для мусора.

Она подошла к старой жаровне, которой явно не пользовались пару десятков лет, бросила в нее пакеты.

– Хочешь их сжечь? – безразлично, находясь в какой-то прострации, спросил Дуган.

– Не хочу спать, зная, что на заднем дворе соседского дома лежат несколько кип безумия.

Микела достала зажигалку. Огонь разгорался нехотя, затем неожиданно вспыхнул, устремился к небу. На мгновение Микеле показалось, что в языках пламени она видит лицо светловолосой женщины. Той самой женщины, портреты которой она сжигала сейчас в старой жаровне.

– Ты видел? – спросила Микела Дугана.

– Видел что?

– Не знаю. Мне показалось… – она замялась, отвернулась, попыталась вспомнить картину, которую продала Дугану, и не смогла.

«А фотография в газете?» – Микела до боли закусила губу. В голове мелькнула мысль, что если сейчас еще раз взглянуть на фотографию, то она сможет точно указать на женщину, портреты которой только что предала огню.

– Ты ведь не выкинул газету, которую я принесла вчера тебе? – спросила Микела.

– Выкинул? Нет. – Дуган наградил ее растерянным взглядом. – А зачем тебе? Тоже хочешь сжечь?

– Нет. Хочу посмотреть. Уверена, что сейчас мы сможем разглядеть эту чертову блондинку на фотографии.

– Тебе мало было картинок?

– Хочу знать, что это не плод воображения старика. Хочу знать, что она реальна. Такое иногда бывает. Роковая женщина. Мужчина видит ее, и образ этой женщины преследует его всю жизнь. Особенно если это художник. Тогда все понятно. Отсюда и эта проникновенность, эти чувства, но если это просто фантазия…

– Ты тоже что-то почувствовала? – перебил ее Дуган. Микела замолчала, затем осторожно кивнула.

– Не знаю, что это, но лицо этой женщины… Оно… Оно как солнечный ожог. Понимаешь? Ты закрываешь глаза и все равно видишь какое-то пятно.

– Лицо.

– Неважно. Так ты не выкинул газету?

– Нет. Но как же уборка?

– Успеем. – Микела взяла его за руку и потянула прочь. Пламя в жаровне подобралось к новой кипе рисунков и снова вспыхнуло, устремляясь к небу.

– Не думаю, что идти ко мне – хорошая идея, – заупрямился Дуган. – Сегодня отец вернется рано с работы, да и рядом с моей комнатой комната его матери…

– Мы же за газетой идем, а не любовью заниматься, – Микела натянуто рассмеялась. – К тому же мне хочется еще раз посмотреть на картину. Такое чувство, что я вчера не заметила на ней чего-то важного…