Кортни Саммерс - Это не учебная тревога

Но я и не о нас с Райсом беспокоюсь.

— Мы доверяем тебе, — отзывается Райс.

Я бросаю взгляд в другую часть зала. Харрисон дремлет в кресле. Глядя него, я могу думать лишь о том, что он должен был быть сейчас мертвым. Как бы тут было без него? Наверное, менее слезно. Интересно, я бы плакала по нему?

— Харрисон может быть прав, — замечаю я. — К тому времени, как здесь закончится вода, военные уже могут очистить города и восстановить коммуникации. К тому времени всё уже может закончиться.

— Я не останусь тут с Трейсом ни одной лишней минуты, — тихо отвечает Кэри. — Я не доверяю ему и никогда не доверял.

— Но ты позволил ему жить с нами, — говорит Райс.

— У него тогда было о чем поволноваться, кроме меня.

— Что думаешь, Слоун? — спрашивает меня Райс.

— Что, скорее всего, мы умрем, — отвечаю я.

— Очень оптимистично, — закрывает тетрадь Кэри.

Позже Райс спрашивает, не можем ли мы поговорить с ним наедине.

Он спрашивает это прямо перед всеми, когда мы едим за столом. "Можно поговорить с тобой? Наедине?» . «Да» , — отвечаю я, и только когда вслед нам присвистывает Трейс, понимаю, что может быть Райс на самом деле совершенно не хочет говорить, и тогда уже не могу думать ни о чем другом, кроме как о том, как он прикоснется ко мне, а я прикоснусь к нему. Это ведь должно случиться? Если уже случилось дважды?

А у нас с ним даже свидания не было.

В следующую секунду меня уже занимают другие вопросы: должна ли я ему что-нибудь после того, что между нами было? Должна ли прикоснуться к нему первой? Моя ли очередь взволновать его ласками, как он тогда меня? Я понятия не имею, как это сделать.

Мы не спеша идем по коридорам. Молча. Изредка я ловлю на себе его взгляд, и в нем читается вопрос, который он не задает. Не в силах больше терпеть эту неопределенность, я спрашиваю сама:

— Ты хочешь… ты чего-то хочешь от меня?

— Что?

— Ты хочешь… чего-то. Да?

— Что? Господи, нет. Я просто хотел поговорить.

В его голосе слышится такое же смущение, которое я ощущаю. Слава богу, тут слишком темно для того, чтобы Райс мог разглядеть мое лицо.

— О чем ты хочешь поговорить? — слабо спрашиваю я.

— Я хотел узнать, как ты думаешь… — он на секунду замолкает. — Как ты думаешь, в них осталось что-либо человеческое?

Я вспоминаю набросившуюся на меня мертвую девушку. То, какую пустоту в ней ощутила.

— Нет.

— А души? Как думаешь, у них есть души? — Райс спрашивает об этом не так, как спрашивал об этом Харрисон. Не из праздного любопытства, а так, словно ему действительно очень нужно знать ответ. — Они же умирают, а потом снова возвращаются.

— Вот именно, они умирают. Должно быть, душа покидает их с первой смертью. Они не люди, Райс.

— Откуда ты это знаешь?

— Оттуда, что я Бог.

Это вызывает у него смешок.

— Не могу перестать думать об этом. Они выглядят такими печальными после превращения. В следующую секунду после него. Они выглядят так, будто знают, что дальше произойдет, но ничего не могут изменить… а потом свет в них гаснет. Но я никак не могу отключиться от мысли, что… в эту одну-единственную секунду…

— Твои родители превратились, да?

Наверное, я всегда это знала. Я жду его подтверждения. Райс чувствует мой взгляд на себе, и его лицо кривится. Сначала мне кажется, что он плачет. Закрыв глаза ладонями, он на мгновение застывает, а потом судорожно вздыхает. Когда он опускает руки, слез на его глазах нет.

— Ты обещал мне рассказать, как узнал про инфекцию, — напоминаю я.

И он рассказывает.

— В ночь перед тем… как всё полетело в тартарары, мертвые ворвались в наш дом. Их было шестеро. Мы думали, они грабить пришли. Один из них укусил отца. Мы поднялись на второй этаж, заперлись в родительской спальне и вызвали полицию. Приехали полицейские. — Райс ненадолго замолкает. — Мертвых было больше. Мы знали, что что-то внизу пошло не так, но не знали, что именно, поэтому решили переждать наверху, пока не придет полицейское подкрепление или пока не станет безопасно спускаться. Мы забаррикадировали дверь. Мой отец… ему было плохо, но мы подумали, что он просто подавлен… а потом он сказал, что ему холодно.

Каково это — ощущать инфекцию внутри себя? Чувствуешь ли ты, что все внутренности леденеют? Что эмоции и воспоминания тоже покрываются коркой льда? После чего ты превращаешься и освобождаешься ото всего.

Мне всё это видится в каком-то извращенном, романтическом свете.

— Почти в самом конце он сказал, что не хочет причинить нам боль. Как будто знал… как будто знал, что его телом и разумом полностью овладевает инфекция. Затем его сердце остановилось. И он вернулся. Он укусил маму, и я понял, что нужно сделать. Единственное, что в той комнате было — клюшки для гольфа. — Райс глубоко вздыхает. — У мамы был маленький укус. Она продержалась… дольше. Я надеялся, что если ее несильно укусили, то она не превратится. Но в конечном итоге ее тело тоже стало холодным.

— Ты убил их обоих.

— Я даже не стал дожидаться ее превращения, — шепчет он.

Я вспоминаю, каким увидела Райса. Он весь был в крови — рубашка, джинсы, шея, руки. Тогда я не задумывалась над этим, а теперь понимаю, что, должно быть, это была кровь его матери и отца. Он целую неделю носил на себе их смерть, но ни словом не обмолвился об этом. Мне безумно жаль его, но я не знаю, что ему сказать, поэтому беру его за руку и крепко-крепко сжимаю его ладонь в тщетной попытке перенаправить его боль. Он несколько минут позволяет мне больно стискивать свою руку, а потом мягко высвобождается.

— Это было очень легко сделать, — признается он. — Физически легко. Когда всё было закончено, я подумал, что… люди… созданы такими слабыми. Вот как легко мне было.

— Мне очень жаль, Райс.

— Всё нормально.

— Это не нормально. Это ужасно. Это…

— Нет, всё хорошо.

— Почему? — не понимаю я, но хочу понять. — Почему, Райс?..

— Потому что я здесь, потому что их здесь нет, — отвечает он. — Их смерть не должна быть напрасной.

Я молчу, и Райс передергивает плечами, будто желая скинуть с себя кошмар, будто это возможно.

— Ты идешь в Рейфорд? — спрашивает он.

— Не знаю. Грейс хочет, чтобы я пошла с ней.

— Грейс идет с нами.

— Я имею в виду, когда мы доберемся до Рейфорда. Она хочет, чтобы я осталась с ней и Трейсом. После.

Райс слегка кивает.

— Уверен, что приглашение не распространяется на меня или Кэри.

— Ты прав.

— И ты собираешься сделать это? Остаться с ней? — спрашивает он, и я не отвечаю, потому что не хочу ему отвечать. Я не уверена, но мне кажется, что он меня выделяет из всей нашей группы. Ничего подобного со мной раньше не случалось. — Что, если я хочу, чтобы ты осталась со мной и Кэри?