Александр Юрин - Сквозь тернии

Колька напрягся.

— Всё будет хорошо. А теперь, уходите!.. — Мальчик насилу успел увернуться от рук вылезшего из-под пульта Рыжова; тот улыбался бездной и хрипел.

Светлана ухватилась руками за подбородок. Изо всех сил зажмурилась, желая хоть как-то изменить этот злобный мир, в котором людям нет дела до красок. Они живут в черноте собственных идеалов. Поглощают окружающую их тьму и испражняются ею же. Молятся фантомным богам, попутно опускаясь всё ниже и ниже. На самое дно, где их уже ждут. А нужно всего лишь поднять голову и посмотреть вверх…

Вот она, истина.

Светлана её всё же обрела. Обрела, не смотря ни на что. Она открыла рот, собираясь предупредить Кольку об опасности, но только закашлялась. В горло хлынула солёная вода. В сознании прозвучала команда на странном языке:

«Светлана, плыви!..» — На сей раз девочка поняла смысл фразы. Она закрыла рот, взмахнула руками и ногами, и ринулась вверх, на поверхность.

Она не знала этот свет… И он её тоже не ждал…

Титов отлетел к противоположной стене. Ударился спиной об решётку. Осел.

«Не подходи!» — мысленно велел Яська, и Титов больше не подошёл. Он сидел на полу и смотрел на сжавшегося в комочек мальчишку мутной бездной. Его губы что-то шептали, но Яська не слышал слов. Да ему, собственно, было на них плевать! Сейчас нужно сосредоточиться на совершенно ином. На Пути, который вот-вот откроется перед ним.

Яська достал из кармана курточки заколку. Сжал ту влажными пальчиками, прижал к груди. Прошептал:

— Тимка, где бы ты сейчас ни была, как бы ярко не светила, знай, твой Путь не прошёл просто так. Он открыл часть истины. Он помог нам противостоять. И всё это… Всё это только ради тебя! И ещё… — Яська всхлипнул. — Я тебя любил, честно. То есть, люблю и сейчас! Именно поэтому мне и не страшно. Я верю, что мы встретимся! Где-нибудь там, на той стороне, где потухают звёзды…

Титов скакнул к колыбели, ревя, как обозлённый зверь.

Яська зажмурился.

«Раз, два, три, четыре…»

Корабль вздрогнул.

Спустя миг, на его месте осталась раскручивающаяся воронка.

Руки Рыжова так и повисли в пустоте, не дотянувшись до Кольки…

В последние секунды своего полёта Малыш ощутил странное чувство: он не знает, что будет дальше. Если бы Малыш был обычным человеком, он бы без тени сомнений охарактеризовал данное проявление чувств, как страх. Но Малыш не был человеком. Его сознание было подобно человеческому, а вот всё остальное сильно отличалось от прототипа. Однако Малыш всё же познал свою истину. Страх отодвинулся на второй план, а по узлам нейронной сети скользили возбужденные импульсы:

«Я стал звездой! Нет, не гигантом, на вроде Антареса или Ригеля — всего лишь коричневым карликом. Но это уже определяет многое, и главное: я всё ещё живой!»

Челнок канул в раскалённом вихре термоядерного взрыва. На расстоянии шестисот пятидесяти миллионов километров от Земли не осталось ни единой тени. Всё вращалось в огненном водовороте плазмы: скалы, лёд, металл, останки человеческих тел, джеты вспыхнувшего Юпитера. Последний проходил «трансформацию». Он получил новое сознание, алую кровь, обретение истины, — а значит, стал сильнее, ярче, могущественнее.

Материя вспыхнула с новой силой, а когда буря улеглась, в Солнечной системе было уже две звезды.

— Ты чё, темноты испугался?

Ярослав открыл глаза.

Напортив него, за столом, сидел чумазый Огонёк, подперев правой рукой щёку. Пальцами левой он заигрывал с трепещущим пламенем свечи. По стенам темницы плясали тени. Рядом заплакал грудничок. Ярослав глянул Огоньку в глаза.

— Что случилось?

— Да ничё, — эхом отозвался Огонёк. — Странный ты сегодня какой-то… Может тебя Жижик укусил? Он ведь может заразным быть.

— Какой Жижик? — не понял Ярослав.

Огонёк покрутил пальцем у виска: мол, тю-тю. Соскочил с лавки и тут же растворился в темноте.

— Эй, постой! — окликнул его Ярослав, но безрезультатно.

Откуда не возьмись, на одной ноге прискакала Ксанка.

— Чего вытаращился? — спросила она, сматывая прыгалки.

— Откуда ты их взяла? — ошарашено спросил Ярослав.

— Нашла, — Ксанка показала язык и была такова: видимо испугалась, что отнимут.

Ярослав вздохнул.

За спиной замерли шаги.

— Поможешь?

Ярослав резко обернулся.

Девочка с косой улыбнулась. Откинула свободной рукой локон со лба. Мимолётным движением отправила его за ухо.

— Вот, — она протянула помятую бадью. — Надо бы на окно выставить, за решётку. Кажется, будет дождь.

— Откуда ты знаешь?

Девочка пожала плечами.

— Я же сказала, что кажется. Пойдём, а то мне одной не дотянуться.

Ярослав глупо кивнул. Он знал эту девочку. Он уже её видел. Но вот только где?

Они прошли по деревянному настилу к кирпичной стене. Проход был узким, а оттого рука девочки то и дело касалась руки Ярослава. В груди кольнуло. Ярослав замер.

— Ты чего? — обернулась девочка. — Что-то не так?..

Ярослав пожал плечами.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Девочка, такое ощущение, совсем не удивилась.

— Для тебя это так важно?

Ярослав кивнул.

— Тимиана.

Ярослав почувствовал, как подкашиваются ноги. Не понимая, что такое делает, он сунул руку в карман. Сжал пальцы в кулак.

— Вот.

— Что это?

Ярослав разжал кулак.

— Заколка?.. — удивилась Тимка. — Но зачем?

Ярослав проглотил ком в горле.

— Ты потеряла. Разве не помнишь? Просто у тебя не было косы… там, за гранью.

— Да говорю же тебе: глупо называть новую звезду в честь какого-то там мальчишки!

— Это не просто мальчишка. Ведь он же герой. Кому как не ему быть новой звездой!

— Ох, ну и упёртый ты…

— Как-никак, скорпион.

— И ты веришь в эту чушь?

— Ты ведь и сам веришь.

— Ладно, проехали. Так что там такого геройского сотворил этот твой Алька?

— Во время занятий в Суворовском училище из раскрытого «цинка» выпал боевая граната.

— Разве гранаты выпадают сами по себе?

— Такова официальная версия…

— Хочешь сказать, озвученная правда?

— Именно. Так вот, этот Алька пожертвовал своей жизнью ради жизни друзей. Он накрыл гранату собственным телом и погиб.

— …

— Кем он был при жизни, если не искоркой. Искоркой, способной зажечь новое солнце.

— Мои глаза! — Европа прижала мокрые ладони к лицу.

В грудь ударил тёплый бриз.

— Европа, это же песок! Прополощи глаза водой!

Европа тут же последовала совету. Приоткрыла трепещущие ресницы. Вскрикнула. Свет просто ослеплял, а цвета… Цвета наполнили душу непередаваемым восторгом! Европа оглядела притихший горизонт. Бескрайнее море — оно как время. Небо над головой — далёкая мечта. Жёлтая прибрежная полоса — путь. Зелёные кроны деревьев, в которых заливаются птицы с фантастическим оперением — это жизнь.