Александр Юрин - Сквозь тернии

Рыжов долго молчал, потирая подбородок. Потом нехотя проговорил:

— Да, это непростой выбор. В последний момент каждый принимает своё собственное решение: жизнь или смерть — и этим всё сказано. Скажите, вот вы бы смогли нормально жить, если бы оказались повинны в смерти сотни людей?

Женя пожала плечами.

— Я… Я не знаю. Я просто не могу себе это представить.

— Вот видите. Да, вы будете жить и дальше, но вот только с чем? Не знаю. Повторюсь, это крест. Тут можно просто предполагать, чем мы сейчас и занимаемся, а вот располагать будет наверняка кто-то другой, — Рыжов улыбнулся. — Что ж, за сим позвольте раскланяться. Простите, если не дал ответов на все интересующие вас вопросы. Так или иначе, у нас будет ещё время, чтобы досконально всё обсудить. Если, конечно, вы того пожелаете.

Женя собиралась что-нибудь ответить, но отчего-то снова не смогла найти слов.

Рыжов аккуратно притворил за собой дверь, оставив очередную щель.

На миг Жене показалось, что от окна к двери промелькнуло что-то стремительное!

«Харизма?..»

Некая тень или полуночный сквозняк. Женя попыталась припомнить, выглядывало ли хоть что-нибудь во время разговора из-за полы комбинезона Рыжова. Мысли путались в голове. Думать вообще не хотелось, и Женя не стала. Она просто пыталась уловить хоть какой-нибудь звук, однако не могла расслышать даже шагов удаляющегося Рыжова — тот будто растворился.

Аверин битый час пытался заснуть. Не получалось. Поначалу мешал обслуживающий персонал гостиницы, что шуршал по коридорам и лестницам. Потом кто-то неказистый принялся басить во дворе, раздавая приказы направо и налево. К нему тут же прибавился рокот расположенного неподалёку стартового комплекса. Затем небо озарила яркая вспышка — оранжевый болид натужно вознёсся над поверхностью земли, немного призадумался, после чего резко скакнул в стратосферу, оставив после себя возмущённое небо и бордовые всполохи. Рёв постепенно затих в космическом холоде. Небо почернело, открыв глаз одинокой Луны. Блямба навязчивого спутника повисла в центре окна, ехидно ухмыляясь далёкими хребтами.

Аверин выругался. Откинул простыню. Поднялся.

Было прохладно. В ночное время номера гостиницы отапливали в полсилы — того требовал особый режим. Естественно, под одеялом свежесть никак не ощущалась, но вне кровати она заявляла о себе в полной мере. Вот и сейчас колючая среда скакнула с пола на пятку, повисла на колене и ринулась вверх, стремительно растекаясь по всему телу.

Аверин поморщился. Потянул руку к журнальному столику. Что-то зацепил.

«Будильник».

И впрямь он — повалился на пол, издав противный писк. Аверин снова выругался. Наклонился. Принялся шарить по полу руками. Ничего. Будильник словно растворился.

«А что если это и не будильник вовсе? Противный писк мог принадлежать кому или чему угодно».

Из-под кровати дохнуло холодом.

Аверин резко выпрямился, понимая, что снова началось. Именно тогда, в детстве, он увидел Их впервые в жизни. Как и почему — непонятно.

«Наверное, потому что нас стало трое…»

Какое-то время они пробирались по туннелю буквально на ощупь. Паника превратилась в подвижного спрута, что лихо обвил щупальцами сознание каждого из ребят, в попытке утянуть вслед за собой, в тёмную неизвестность. Под ногами противно хлюпало. С низкого потолка капало. У стен что-то шуршало — может обычные оползни, а может и не обычные… И как только они держались — особенно Тимка? Непонятно.

Девочка изредка всхлипывала, но не на показ, а потому что и впрямь было страшно.

Колька шагал впереди. Изредка он останавливался и, как казалось самому Яське, к чему-то прислушивался. Пару раз Яська даже замер на пару с другом, попытался вслушаться в царящую кругом вакханалию, но так ничего и не услышал — лишь опостылевшие шлепки и непонятный звуковой сумбур, что нёсся из стен. Однако Колька явно выслушивал что-то ещё. Обдумывал и продолжал шагать вперёд.

Яська старался не выдать той самой спрутообразной паники, что оплела каждый нерв. Но получалось как-то не очень: ноги сделались ватными, а тело неповоротливым. К тому же и стены напирали, словно жернова: то с одной стороны по плечу чиркнет, то с другой. Занятый борьбой с собственным телом, Яська то и дело натыкался на Тимкину спину. От девочки, несмотря на сырость, по-прежнему пахло детством. Детством, которое вот-вот закончится, как и всё вокруг.

Затем возник тот самый ледяной сквозняк. Сразу же замаячила призрачная надежда: не замурованы! А ведь поначалу и впрямь казалось, что всё — конец.

На сей раз первой замерла Тимка. Яська уткнулся в её затылок и принялся чесать отбитый нос.

— Ты чего? — спросил он.

Тимка обернулась — она была бледнее смерти. Это настолько поразило Яську, отчего он даже не сразу сообразил, что под сводами пещеры сделалось ощутимо светлее: проступили контуры неровных стен, а над головой навис низкий потолок.

— Чувствуешь? — Тимка брезгливо подставила под сквозняк собственный профиль.

Яська понаблюдал за тем, как дрогнули волосы девочки. Кивнул.

— Ага. Дует.

Тимка вновь глянула в его глаза.

— Холодный.

— И что?

Тимка сжалась в бесформенный комочек страха.

— Он не с поверхности дует.

— Как это, не с поверхности? Тогда откуда же?

— Да какая вам разница?! — вмешался подошедший Колька. — Идём.

— Куда?! — Тимка в отчаянии огляделась по сторонам. — Мне страшно. Ещё этот свет…

Яська вздрогнул — действительно, свет был необычным. Ни лампочек, ни факелов, ни иных светильников или фонарей видно не было. Как не было ни окон, ни отдушин, ни просто щелей, в которые мог бы проникать дневной свет с поверхности. Яська почесал затылок — странно, если не сказать страшно. Такое ощущение, что свет излучают сами стены.

Яська попытался припомнить, где он мог видеть нечто подобное раньше. Ну, конечно! Папины часы — и как он только сразу не догадался!

— Похоже на фосфор.

— На фосфор? — Тимка недоверчиво посмотрела на Яську: мол, не сочиняешь ведь, чтобы успокоить?

Яська отрицательно покрутил головой.

— У моего папы часы такие есть механические. А в механических ведь сложно подсветку сделать, верно?

Тимка молчала.

Колька кивнул.

— Ну…

— Баранки гну! — фыркнул Яська. — В них ведь батарейку не засунешь как, например, в электронные! Вот и придумали покрывать стрелки фосфором! Он на свету заряжается, вроде солнечных батарей, а в темноте, наоборот, разряжается и светится.

Тимка переборола страх и осторожно прикоснулась пальцами к ближайшей стене.

— Тут ничего нет, — сказала она, косясь на Яську. — Просто глина.

— Да не может быть! — Яська повторил Тимкин жест. — Ничего не понимаю…