Виктор Гламаздин - Одна против зомби

— Никто, млять! — Леонтович с усмешкой посмотрел на Старикову.

Та села на место. И проворчала оттуда что-то неодобрительное, но нечленораздельное.

Леонтович несколько секунд понаблюдал за Стариковой. Но та больше не предпринимала никаких контрдействий.

Тогда насмешливость во взгляде Леотовича сменилась торжествующе-победным выражением. Он выгнул грудь колесом, повернулся к Хорькоффу и сообщил ему с деланным безразличием:

— Не волнуйтесь, босс. Деньги не такие уж и большие нужны. А коли, млять, прогонят нам порожняк, предьяву кинем поставщику, млять, и бабло вернем обратно с счетчиком, — сказал Леонтович, вынырнув из-под столешницы, и положил на нее вытащенное из портфеля гарантийное письмо.

— «Вернем», как же! — фыркнула Старикова. — От дохлого осла — уши!

— По любому, млять, свое урвем! — не сдавался Леонтович. — Зацените, млять, психологический момент — сплочение коллектива вокруг веры в чудотворное лекарство. Наши по любому будут уверены, что жрут допинг и станут пахать шустрее.

— Это лекарство? — поинтересовался Хорькофф.

— Ни в коем разе! Чисто биологически активная добавка. Гомеопатическое, млять, средство. Не требует ни назначения врача, ни рецептов. Чисто, млять, натуральный продукт.

— Что требуется от нас?

Леонтович протянул Хорькоффу гарантийное письмо.

— Надобно, млять, подписать фитюльку с гарантией оплаты от корпорации. И тут же нам все отгрузят со склада.

Хорькофф прочитал гарантийку и спросил:

— Проверено юристами?

— Проверено так, млять, как межгосударственные договоры не проверяются! — снова выпятил грудь колесом Леонтович, гордясь своей предусмотрительностью.

Хорькофф подписал гарантийку и отдал ее Леонтовичу со словами:

— Даю добро. Действуйте. И не позабудьте о психологическом моменте.

— Отработаем его на все сто! — обрадовался Леонтович столь беспрепятственному одобрению его инициативы начальством. — Замутим, млять, аж целый гала-концерт с парадом-алле.

В наступившей тишине всеми был услышан стон Стариковой. И каждого, даже у выжиги Леонтовича, заныло в том самом экстрасенсорно-прорицательском месте, которым чувствуют неприятности только истинно русские люди.

Ибо чуяло это место, что на днях ему предстоит найти на свои мягкие округлости массу приключений. И все они будут из разряда неприятных.

Устроенный Леонтовичем «гала-концерт с парадом-алле» состоялся в просторном конференц-зале офиса «ИNФЕRNО».

Все собравшиеся в зале сотрудники корпорации с изумлением пялились на сцену, где стояли три огромных стенда с изображением внутреннего и внешнего анальных сфинктеров, а также ампулы прямой кишки.

Под этими изображения имелись комментарии с математическими, физическими и химическими формулами, а также текстами на латыни.

Зал настороженно гудел. Сотрудники, до глубины потрясенные увиденным на стендах, делились друг с другом версиями того, для чего их тут собрали, пытаясь увязать те версии с наличием на сцене медицинских стендов и найти сакральный смысл в изображенных там картинах.

Версии выходили одна фантастичнее другой. И народ потихоньку начал волноваться.

Но тут на сцену уверенной походкой бывалого конферансье вышел Леонтович. И зал затих.

Леонтович шагнул к установленному на стойке микрофону. Достал из кармана листок бумаги и забубнил:

— Начну общее собрание трудового коллектива нашей корпорации с описания сложившейся в ней сугубо отрицательной обстановке. Она формирует отрицательную корпоративную культуру, коррозируя наиважнейший мультипликатор формирования бренда компании на рынке во всех нижеследующих контекстах. В свете глобальных тенденций максимизации производительности стагнация наших корпоративных показателей прямо пропорциональна…

Зрители недовольно морщились, поскольку на трезвую голову она могла заинтересовать только вольных философов не ниже доктора наук и профессиональных казнокрадов и политиков.

Зал недовольно зажужжал. И совершенно справедливо, ибо, направляя сюда людей, начальники департаментов и отделов обещали своим подчиненным «грандиозное шоу», а тут вдруг вылез на сцену какой-то хмырь и начал парить собравшимся мозги.

— Черт! Не из той оперы!.. Кха-кхм-кхе! — пробормотал Леонтович, глядя в зал, и ударил себя по затылку, наказывая за несообразительность.

Для того чтобы перестроить стиль охмурения масс, Леонтовичу хватило нескольких секунд. По истечению их он порвал заготовленную речь в клочки, вытащил микрофон из стойки, взял его в руку, изобразил на доселе равнодушном лице высшую степень вдохновленности и подошел к краю сцены, крича:

— Братья и сестры! Коллеги и сослуживцы! Отважные бойцы погребального фронта! Огромная опасность нависла над нашей родной корпорацией! Коварные конкуренты в своих гнусных происках зашли так далеко, что покусились на самое святое — на нашу прибыль!

Леонтович сделал ораторскую паузу, наслаждаясь тишиной и обалдением публики.

В зале кто-то громко пукнул.

Леонтович воспринял это в качестве одобрения своего бодрого вступления и доброго напутствия на продолжение зажигательной речи. И продолжил зажигать:

— Полчища их агентов расползлись, словно ядовитые змеи, по всему миру, напитывая его своим ядом клеветы и лживых обещаний! Отравленные им клиенты отказываются от старых заказов и не дают нам новые!

Зал потрясенно ахнул. Открывшаяся перед людьми апокалипсическая картина потрясла их воображение.

— Нам есть, что терять! Когда мы не работали на «ИNФЕRNО», нас терзала нищета, болезни и одиночество, — продолжил проповедь Леонтович. — Нас презирали даже близкие родственники. Наш сиротский иммунитет угнетали грипп и ОРЗ. Над нами издевались чиновники. Нас грабили бандиты. Нашу квартиру заливали соседи. Голуби гадили на наши вечно несчастные головы, а колеса проезжающих мимо автомобилей окатывали вас грязью. Никто не мог помочь нам: ни правительство, ни партии, ни полиция, ни церковь, ни кабак, ни массажный салон, ни психоаналитик, ни граненный стакан водки. Разве было не так?

Многие в зале закивали: мол, так оно и было на самом деле.

— Мы знали, что такое боль, голод, отчаянье, одиночество и тоска. Мы не знали, что такое эффективность принятия решения, коллективный метод решения производственных проблем, современный менеджмент и логистика, технологии модернизационного прорыва и корпоративная этика.

Многие в зале вспомнили о прежней своей беспросветной жизни, и над рядами пронесся дружный вздох, наполненный тоской, а вслед за ним — и пропитанный отчаяньем выдох. Раздались всхлипывания и женский плач.