Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

- Как?

- А я научу, если хочешь. Ты только, сперва твердо реши, хочешь или нет.

- Конечно, хочу, - удивился Андрей глупому вопросу.

- Держи-ка, - велела Ксана, перекладывая из своей руки в его маленькую ладошку девочки – будто какую-то вещь передала. Девочка перевела взгляд чуть удивленных светло-карих глаз с тети Ксаны на Андрея и послушно шагнула к нему.

- А обязательно… - сглотнув, глухо спросил он, косясь на девочку. Теплая ладошка уютно и доверчиво лежала в его руке.

- А как же, - отозвалась Ксана. – Сам ведь хотел? Иди теперь с дядей, Аленка. Он тебя отведет куда надо.

Аленка – вспомнил Андрей. Что-то про нее говорил Христо. «Мамка Аленкина целый месяц ходила, просила». Как же я теперь ее… – испугался он. Как будто имело какое-то значение, что эта девочка именно та Аленка.

- Ну, так что? – Ксана обернулась на пороге дома, накидывая на плечи шаль. – Ты идешь? Или останемся тут чай пить с вареньем?

- Чай с вареньем, - решила Аленка, заулыбалась и легонько подергала Андрея за руку, - Да, дядя?

- А может быть, - неуверенно спросил он, умоляюще глядя на Ксану. Он не ожидал, что это все будет так. Так обыденно. И чудовищно. Что эта девочка будет на него так смотреть. Что у нее будет такая маленькая теплая ручка с тонкими пальчиками.

- Как хочешь, дело твое, - Ксана равнодушно пожала плечами, стянула шаль. - Но другой раз предлагать не буду, тут тебе не базар, касатик.

«Аська», - напомнил он себе, отвел взгляд в сторону, чтобы не смотреть на девочку, сказал дрогнувшим голосом:

- Чай с вареньем потом. Идем, Ксана.

На побережье было ветрено. Ксана плотнее закуталась в шаль, Аленка спряталась за спину Андрея.

- Здесь? – спросил он, когда молчание стало уже совсем невыносимым.

- Подойдет, - кивнула Ксана. Вынула из складок широкой юбки и протянула ему нож.

- Дяденька, пусти меня, - вдруг всхлипнула девочка, наверное, почувствовав, как он сильнее сжал ее ручку. – Я хочу домой. Пусти, пожалуйста.

Андрей сжал зубы, дернул девочку к себе и взял у Ксаны нож.

Аська вернулась на следующую ночь.

Андрей слышал, как скрипнула дверь, а потом – пол. Будто кто-то стоял на пороге и не решался войти. А он лежал в кровати и не решался повернуться и посмотреть.

Потом, когда тишина и ощущение чужого присутствия за спиной стали невыносимыми, он медленно обернулся.

Темная фигура возле двери переступила с ноги на ногу.

- Аська? – хрипло позвал Андрей, и сам не узнал свой голос.

- Привет, - прошелестело от двери.

- Ты что там стоишь? – с трудом выговаривая каждое слово, спросил он.

- Холодно, - сказала Аська. Незнакомым голосом, совсем не так, как говорила раньше свое смешливое «холодно-холодно». Устало и как-то безнадежно. И тут Андрей услышал, как капли падают на пол. Равномерно, как отсчет метронома. Кап-кап.

Та, где стояла Аська, натекла уже небольшая лужица.

Наверное, было бы лучше встать с кровати и включить свет, но Андрей почему-то не мог пошевелиться. Как в кошмарном сне, где ты не владеешь своим телом и можешь только смотреть, как к тебе приближается что-то ужасное.

Он боялся вставать и боялся зажигать свет, чтобы не увидеть того или то, что стояло сейчас возле двери.

«Там Аська, – сказал Андрей, убеждая сам себя, - и ей холодно. А я…»

- Иди сюда, - позвал он. И сейчас же испугался своих слов, потому что темная фигура послушно двинулась от двери к кровати.

Андрей с трудом сдержался, чтобы не заорать, когда невидимая в темноте рука приподняла одеяло.

Иногда она становилась похожей на прежнюю Аську. Знакомым рассеянным движением, робкой улыбкой, интонацией или задумчивым взглядом. Тогда ее глаза светлели до прежнего жемчужно-серого цвета с рыжими солнечными крапинками. Только время от времени по ним проходила тень – будто в глубине, под солнечной поверхностью воды проплывало что-то темное и жуткое. А потом это темное выныривало, и Аськины глаза менялись, постепенно будто заливаясь чернилами. И голос опять делался незнакомым, из речи исчезали милые привычные словечки-приговорки, а мягкие движения сменялись резкими, нечеловечески гибкими и быстрыми.

Аськино тело теперь было как море, переменчивое и зыбкое, в котором плавали, и время от времени выходили на поверхность разные существа. И не все они были людьми.

Андрею боялся смотреть в ее глаза. И дотрагиваться до нее. Потому что любое прикосновение, взгляд или слово могли вызвать из этой морской глубины кого угодно.

В пансионат они, конечно, не вернулись. Аське туда было нельзя. Тем более, такой. Да и Андрею, наверное, тоже.

Он попросился пожить у Ксаны.

- В пансионат возвращаться не хочется, - объяснил он, - а до поезда еще две недели. Я заплачу.

- Платить не надо. По хозяйству лучше чего помоги, - ответила та, оглядев быстрым взглядом Андрея и маячившую в глубине комнаты девушку. – А тут у меня как раз домик для постояльцев. Раньше, знаешь, многие сдавали. В этой комнате у нас в Первое наводнение родители Христо жили. Потонули они, знаешь? А мальчонку Костя вытащил. Христо еще маленький был, поди, не помнит. Ну, живите сколько надо.

Сначала Андрей пытался пересилить себя. Сделать вид, что все в порядке. Жить так, будто Аська прежняя. Наверное, он надеялся, что так можно будет когда-нибудь, со временем, вернуть ее назад. Иногда ему казалось, что получается. Преодолевая ужас, он прижимал ее к себе, когда она бормотала незнакомым бесцветным голосом: «Холодно». Ее кожа теперь всегда была прохладной, как мрамор, а волосы влажными и пахли водорослями. На шее висело ожерелье из ракушек, которые больно кололись, когда Андрей пытался ее обнять. Снять его Аська отказывалась наотрез. Сперва она вроде бы даже согревалась, когда он долго держал ее в руках, поглаживая худую спину, узнавая наощупь острые лопатки, родинку на плече, гладкие и круглые, как низанные на нитку жемчужины, позвонки. Аська расслаблялась, оттаивала, бормотала сонно и нежно, щекоча дыханием шею - совершенно как раньше:

- Андрюша…

В такие редкие минуты он верил, что все еще будет хорошо.

Но через некоторое время прежняя Аська опять исчезала. Снова тонула в своем море. Как один раз наяву, и много - в кошмарных снах, уходила в далекую темно-зеленую глубину и Андрей никак не мог ее остановить или догнать. И опять терял ее навсегда. Снова и снова.

А однажды вместо чернильных нечеловеческих глаз на него взглянули светло-карие. Андрей, застыв от ужаса, сразу же их узнал.

- Дяденька, пусти меня, - пробормотал тоненький Аленкин голос. – Я хочу домой.

Андрей молчал, оцепенев под доверчивым и ласковым взглядом девочки, которую убил. Он не знал, что делать.

- Пусти меня, - тихо, почти совсем безнадежно, попросила она. – Мне тут плохо, – она помолчала и добавила жалостливо: - И тебе.