Виктор Точинов - Царь Живых

На их напряженную троицу уже начали обращать внимание. Вроде ничего угрожающего пока не происходило, но… Мамаши подхватывали чад и искали другое место для прогулки – подальше от фонтана. Прохожие шли в обход центра сквера, мало-помалу образуя мертвую зону… Какой-то милиционер-камикадзе, выплюнув свисток, шел к ним, разминая руку с дубинкой.

– Отойдем? – повторил Дэн. Царь молча кивнул. Они отошли.

Камень. Сплошной камень.

Ровная каменная пустыня – и небо над ней тоже каменное.

Но с этого неба светит солнце – тускло-красное. Камень кажется залитым кровью.

Отошли так уж отошли, думает Иван. Ему неуютно здесь, в каменном мире… Он сильно подозревает, что это трюк, хитрый фокус, все рядом, все буквально в полушаге – и сквер, и собор, и спешащий к ним милиционер… Но как ; сделать шаг обратно, Иван не знает. И он наблюдает за действом, что разворачивается под каменным небом. Наблюдает со стороны.

Дэн на коне – на вороном коне. Волосы его развеваются, и лик прекрасен. Глаза мечут синие молнии. Голос звучит как тысяча труб:

– Я – Даниэль, посланный нести Меру! И число войска моего тьма тысяч! Прими вызов на смертный бой, Царь Мертвых! Прими и назови имя свое!!

И увидел Иван:

Бесчисленное конное войско явилось за спиной Даниэля – от каменного горизонта до каменного горизонта. И брони всадников пламенели гиацинтом, а львиные морды коней извергали огонь и дым…

Царь Мертвых промолчал.

Но и за ним, и впереди него, и по бокам его тоже встала армия – армия мертвых. Теснились ряды зомби, теряющих куски гниющей плоти, и прокатывался сухой треск над бесконечными колоннами скелетов, и окружали Царя отборные полки живых еще мертвецов – самых опасных и страшных.

Цари Мертвых не правят своими подданными, но могут призвать их в час опасности – и мертвецы восстанут. И придут на свой последний бой – бой после смерти…

Велико и сильно было войско Даниэля – но не могло сравниться силой и числом с армией мертвых. Ибо мертвых всегда больше, чем живущих в каждый час жизни…

Иван понял – найдется и ему дело под каменным небом. Ему почему-то нельзя убивать Царя – пусть. Спину Дэна от этих ходячих трупов он прикроет.

– Назови имя свое!!! – повторил Даниэль, и тысяча труб звучала в его голосе. А войско ответило лязгом тьмы тысяч мечей, выхваченных из ножен.

– Меня зовут Осип, – глухо сказал Царь Мертвых.

Пылающий красным взгляд его скрестился с синими клинками глаз Даниэля.

И – пропали мертвые. Сгинули, растаяли без следа и остатка колонны, полки и уходящие к каменному горизонту шеренги. Иван обернулся – одинокий всадник попирал каменную пустыню копытами вороного коня. Войско Дэна тоже исчезло.

Иван понял:

Царь Мертвых был когда-то Воином, и не будет беспощадной и страшной мясорубки живого с мертвым – будет поединок. Один на один.

Воин всегда останется Воином.

Даже павший —

После своей смерти.

Даже ставший не-человеком —

Застрявший между жизнью и смертью.

Было так:

На коне вороном мчался всадник с прекрасными синими глазами к неподвижно стоящей фигуре. И сотрясался камень земли. И сотрясался камень неба.

И все было иначе:

Две вспышки – красная и синяя – метнулись навстречу друг другу в черной пустоте пространства.

И слились в беззвучном взрыве – взрыве, стирающем миры и рождающем звезды.

И было все по-другому:

Не успевшие утащить чад мамаши, и не успевшие свернуть в сторону случайные прохожие, и поигрывающий дубинкой мент – все затормозили, замедлили почти до незаметности скорость своих движений…

Только Дэн скользнул вперед быстро, кошачьей мягкой поступью опытного бойца, – и так же быстро и опасно скользнула навстречу ему обманчиво-расслабленная фигура Осипа, Царя Мертвых…

Адель остановилась.

Остановилась неожиданно и резко – словно до нее донесся неслышимый другими звук. Тревожный звук: выстрел? крик, полный смертной тоски? зов трубы?

Спутница и собеседница ее (в минувшее воскресенье подвизавшаяся в роли королевы эльфов) не услышала ничего, но тоже остановилась – пораженная. На сетчатке ее глаз отпечатывалась еще девушка с золотыми волосами, и соответствующий сигнал шел в мозг – но Адель рядом с короле-вой уже не стояла.

Осознание несоответствия между объективной реальностью и субъективным ее восприятием заняло меньше половины секунды – реакция у эльфийской владычицы оказалась неплохая, – но Адель была уже далеко.

…Все смазалось и слилось в бесконечную серую ленту: дома, деревья, люди. Прохожие не вжимались в стены домов от ее быстрого бега, чувствовали лицом мимолетное дуновение или касание – но не видели ничего…

В голове билась лишь одна мысль: КТО? Страж? Дэн?

О том, что Стражей осталось так мало; и о том, что шанс выполнить свою миссию – почти последний; и о том, что она послана не Любить, а Побеждать – ступая к Победе по чьим угодно телам, – обо всем этом Адель-Лучница не думала. Думала лишь: Иван? Даниэль? Жаждала успеть, и знала, что не успеет, и все вокруг смазывалось и сливалось в бесконечную серую ленту… Адель не успела.

…Вороной конь рухнул, забив в агонии ногами; подковы крошили камень в мелкую, невесомую пыль – в облаке этой пыли исчезла темная фигура Царя Мертвых и не был виден упавший всадник. Каменное небо свернулось, как выпущенный из рук свиток…

…Две столкнувшиеся в космической пустоте вспышки – красная и синяя – слились в едином беззвучном взрыве и погасли, исчерпав и взаимоуничтожив свою энергию. Пришла чернота…

…Два тела лежали у ног Ивана. Два мертвых тела. Голова Осипа, Царя Мертвых, была повернута под странным углом к телу. Под скомканной кожей шеи – месиво позвонков, струйка крови изо рта – иссякшая. Наработанный удар рукопашника поставил точку в затянувшейся не-жизни Осипа.

Дэн был прекрасен даже павший. Синие глаза смотрели вверх, бледное лицо казалось спокойным и умиротворенным… Горла не было, вместо горла болтались какие-то лохмотья, и не красные – серые…

Так пал Даниэль, всадник на вороном коне. Третий Всадник, посланный нести Меру. Ангел Последнего Дня.

Хайле, Даниэль!

Хайле, брат Воин!

Мир вокруг возвращается в обычное состояние – но медленно, очень медленно.

Мамаша-наседка, обняв крыльями отпрыска, удаляется со скоростью дрейфующего континента.

Нога мента, спешащего к ним с дубинкой, опускается с быстротой маятника Часов Вечности.

Рука касается плеча Ивана.

Адель.

Она молчит, она не спрашивает о том, что здесь произошло. Она смотрит на мертвых, и ей все понятно без слов – почему в бой вступил Даниэль. И как пал. Пал – победив.

Адель опускается на колени. Приподнимает голову Дэна. Нет, Даниэля.! Целует, закрывает синие глаза и медленно, с трудом, поднимается. Впервые она что-то делает—с трудом.