Алексей Тарасенко - Бедный Енох

Я делаю вид что понимаю, кивая время от времени головой, и монолог продолжается:

— Архивная работа, там… фальшивки разные по поводу вроде как исторических документов и договоренностей, потом аналитика, слив разный, ну, пока по мелочи, тут есть свои методы и связи, действия, когда мы просто проверяем работоспособность наших каналов, запуская дезинформацию просто так, без повода, наобум, лишь бы только расшевелить застоявшуюся журналистскую агентуру зарубежом и не только.

И вдруг, ни с того, ни с его, приятель Сартакова спрашивает меня, какими бы журналистами я заменил бы нынешних руководителей центральных телевизионных каналов.

Тут я закашлялся, и меня спасло лишь то, что регулярно покупал еженедельник, в котором главным редактором был один достаточно известный журналист, который, кстати, время от времени мелькал на самом центральном телеканале.

— Да? — Приятель Сартакова повернулся ко мне лицом, хотя до этого был ко мне вполоборота — смотрел в окно — а вы не знаете, что он сильно пьет?

— И почему же его тогда давным-давно не уволят? — мне вроде как кажется, что я умело парировал вопрос Приятеля Сартакова.

— А он, вы полагаете, работает на телевидении?

— Но он же иногда выступает в разных передачах…

— А почему бы и нет?

— То есть, вы имеете в виду, что, если бы он работал на телевидении постоянно, то его бы за употребление крепких напитков давно бы выгнали?

— Ой ли! — Приятель повеселел — там и похуже персонажи есть… Да от их телевизионных сортиров за километр кокаином несет! — Я удивляюсь, откуда Приятелю Сараткова известен «запах» кокаина, но продолжаю поддерживать разговор:

— Тогда в чем проблема?

— Думаю, держать целый канал он бы не смог… с такими его… способностями…

Но я настаиваю, что везде следует ставить именно таких людей, проверенных, пусть и мало общающихся с представителями власти, но зато точно «наших»:

— Главное — я слегка хмурю лоб, чувствуя от этого напряжение — это то, что данный товарищ — патриот.

— Это да-а-а-а! — продолжал сиять веселостью Приятель Сартакова — это очень важно!

Тут этот товарищ вновь выстреливает резиночкой по бюстику премьер-министра, ловко попадая тому в лобик:

— У этого товарища, не смотря на множество недостатков, как мне кажется, есть главный и очень правильный навык: он умеет правильно, тонко, можно сказать, преподносить важную информацию. Не в духе примитивного агитационного плаката, а утонченно, исподволь…

— Кроме того он умеет разговаривать, нет! Даже не разговаривать, а именно подавлять либеральных оппонентов в их манере вести дискуссию: все эти ихние «нууу, понимаете», «важен контекст», «меня удивляет отношение к человеку», «в этой стране никогда-никогда…» — ну и прочая.

Приятель Сартакова тяжело вздыхает, после чего вскакивает с кресла, и пристально посмотрев мне в глаза (понимая, что мне долго смотреть в его глаза будет неприлично, я через некоторое время свой взгляд отвожу в сторону — на бюстик премьера) спросил:

— Так… и когда вы, Андрей, сможете, наконец, приступить к работе?

Я опять мнусь, потому как уж больно охота еще хотя бы день-два побездельничать. Хотя… у нас же принято — выходить на работу с понедельника. Если же тот же, как представляется, принцип будет соблюден и сейчас, то у меня есть еще четыре дня с выходными.

Но нужно повыпендриваться!

— Я готов начать прямо сейчас! — говорю я, и тогда Приятель Сартакова отводит меня на место будущей работы — в какие-то подземелья архивных лубянских хранилищ.

Поначалу место, куда мы пришли, произвело на меня впечатление полного запустения, но вот, мы идем по коридорам, затем попадаем в обширные залы со стеллажами, на которых стоят многочисленные папки, и, глядишь, то тут, то там, вдруг, завидя нас, начинают «проявляться» обитатели этих мест — до того, как к ним не подойдешь почти в упор незаметные, насколько «слившиеся с местностью».

«Искусство маскировки у этих парней поставлено выше всяких похвал» — подумал я про себя.

— Вот, Виктор Петрович! — представляет меня Приятель Сартакова какому-то старикашке, вдруг, неожиданно материализовавшемуся перед нами — есть ли у вас для молодого человека какая-нибудь работенка?

Вдали, где-то за поворотом стеллажей прозвучало громкое и агрессивное: «Мяу!».

Виктор Петрович, кажется, только что проснулся:

— Работы у нас много — вдруг, после неприлично долгой паузы с громким носовым сопением хриплым голосом произнес он — материалы на многих стеллажах не разобраны. Ну, то есть, конечно, с ними все в порядке, процентов на девяносто, а вот процентов на десять — бардак-с! Недавно в отделе 76-А был наплыв людей, плюс туда добавляли на вечное хранение какие-то изъятые папки современного формата — с файлами. Сами понимаете, люди материалы нужные им берут — а потом на место не ставят. Ну, хорошо хоть возвращают! Кстати, и с невозвращенцами — с теми, кто долго не возвращает материалы обратно — тоже следовало бы поговорить!

Виктор Петрович какое-то время мычит (вроде как задумался), после чего, когда уже казалось, будто он заснул, спросил, посмотрев на меня:

— Молодой человек! А вы умеете работать с компьютером и со сканером?

Я отвечаю что да.

— Вот и хорошо! А то в последнее время по некотором материалам с нас стали требовать оцифровки, а старики, хоть это и знают, как делать — да уже не так сообразительны, да и для глаз стариковских в этих полутьмах мерцание мониторов не очень…

Виктор Петрович вновь будто замирает, затем же, быстро нагнувшись, хватает с пола за шкирку прижавшегося к его ногам подхалимского кота — и достаточно грубо отбрасывает того в сторону:

— А то тут молодые долго не живут! — произносит он вослед отлетевшему коту, будто имея в виду его.

Приятель Сартакова, весело, и, как кажется, ненатужно рассмеявшись, поясняет мне:

— В смысле быстро отсюда уходят на повышение!

Виктор Петрович, деликатно улыбаясь, лукаво прищурив глаза одобрительно покачивает головой:

— Да! Молодежи надоедают эти подвалы в считанные дни.

Где-то рядом в полутьмах у пола звучит обиженное громкое «Мяу!».

— Недавно по одному персонажу сюда пришло много материалов, до сих пор не систематизированных и не оцифрованных — сказал Приятель Сартакова. — Может быть, Андрея направить туда, на это дело?

— Да, вот там и было бы неплохо разобраться — Виктор Петрович вновь пристально посмотрел на меня — это изъятые у того самого супчика (пристальный взгляд с прищуром на Приятеля Сартакова). Тетрадки, записные книжки и прочие бумажки абсолютно разноформатные, которые не плохо было бы систематизировать, все разложить по полочкам, запихнуть в одну толстую папку и потом отсканировать в том же самом порядке, в каком они будут содержаться в бумажном виде. При сканировании главное — чтобы материалы читались, то есть сканировать бумагу нужно с хорошим разрешением, кроме того, вначале все листы нужно пронумеровать вручную.