Иван Катавасов - Коромысло Дьявола

— Лучше банк взять.

— Тоже возможно. Нередко в банковских сейфах хранят прелюбопытные старинные артефакты и амулеты…

Разговорчики, вольноопределяющийся студент Ирнеев! — внезапно прорезался сержантский голос у его строгой наставницы, вполне соответствующий ее камуфляжному обмундированию без знаков различия.

— К бою! Шмалять будешь вон в ту поясную мишень. И помни, салага, чему я тебя учила. Всякое прицельное приспособление есть твой дополнительный орган чувств. Ствол и линия прицеливания — продолжение и окончание рефлекторной дуги. Стрельба — занятие для спинного мозга, не для головы. Головой думать надо, зато действовать в рефлексе…

На спуск нажимай мягко, нежно, на выдохе, словно на клитор любимой девушки…

— Не учи ученого…

— От кого слышу? От мазилы криворукого?..

Терпеливо подождав, покуда ученик худо-бедно отстреляется в простейшем упражнении, арматор Вероника выдала ему еще одну порцию должных сержантских наставлений. Затем Вероника Афанасьевна обязала его два раза в неделю всенепременно бывать у нее на даче, дабы с регулярностью ужинать вдвоем с ней при свечах. Понятное дело, кушать подано лишь по окончании стрелковой тренировки…

После питательного английского завтрака перед тем, как распроститься с рыцарем Филиппом, арматор Вероника пригласила его к себе в кабинет.

— Зацени сверхрациональным оком обстановку, неофит. Разрешаю.

— Роза в вазе богемского стекла?

— Она самая. Ты мне преподнес весьма ценный подарок, Филька. Не часто девушкам дарят цветы из асилума…

— Та была белая как снег, а эта алая с черными крапинками.

— Она каждый день меняет цвета, позавчера она обернулась платиновой с золотыми прожилками. Мирянам ее трансформации не видны… Но суть не в том. Глядя на нее, я знаю, вспоминаешь ли ты меня и как ты ко мне относишься…

— Эмпатический ретранслятор?

— Что-то вроде этого. Так вот, раньше ты поминал меня вполне по-братски, в смысле бестелесных асексуально-романтических чувствований. Вчера же ты воспылал и до сих пор пылаешь ко мне гормональной страстью нежной. Шариками-орешками, мудяшками своими бренчишь, словно колокольчиками бронзовыми, обалдуй.

Кончай онанизмом маяться, Филька!

Доказано: секс среди разнополых товарищей по оружию портит отношения в группе. Мужчины становятся чванливыми, женщины — жеманными.

Знаю, знаю, на тебя моя статуя подействовала. Признаюсь как на духу — я ее моделировала с серьезной дивинацией.

Софт у меня тогда глючил по страшной силе. Я разозлилась и тот недоделанный редактор трехмерной графики таксономично разделала под орех. Затем эффективно портировала на свою арматорскую операционку.

Результат ты видел: est Deus in nobis. В нас есть Бог, и потому мы способны на творчество, доступное лишь очень немногим из мирян…

По-хорошему надо бы удалить все файлы, затереть их с концами, а статуэтку в духе позднего маньеризма мадмуазель Веры Нич пустить на переплавку. Так я, наверное, и сделаю, — последнюю исповедальную фразу Вероника произнесла с особой меланхолией.

— Мать моя!!! Ты обезумела!

— Во-во! Я что говорила? Ну-тка вспомни мое греховное нечестивое творение как инквизитор!

Филипп на секунду нахмурился и звонко щелкнул себе по лбу, будто комара прихлопнул. После почесал в затылке:

— Ох грехи наш тяжкие… Каюсь, вел себя как напыщенный сексуально озабоченный болван с гормональным расстройством.

— Не ты один. Рыцарь Анатоль, покуль не сообразил в чем дело, выглядел примерно так же.

Потом, если мы чупахались в бассейне, он всегда накидывал на бронзовую Нику махровый купальный халат и поясок туго завязывал. Тут же вся скульптурная эротика летела к чертовой бабушке.

Только живой плоти позволительно выглядеть эротично в одежде. Статуи следует раздевать…

— Или ваять их в популярном античном стиле «деревенский бабец и пассатижи в русской бане парятся».

— Невежда! Древние греки так отделяли эрос от агапе. Чисто философски. Например, Пракситель мог ваять эротику, но не хотел.

— Не верю…

Филипп отправился к поздней обедне в монастырскую церковь, тогда как прецептор Павел, верующий не менее истово, чем ученик, по обыкновению в Кафедральный собор.

Там у него собственное местечко на правом клиросе с краю. Чуть что свято место Пал Семеныча свечные старушки с ревностью освобождают от всяко разных невеж, могущих помешать во благолепии отстоять воскресную обедню такому уважаемому прихожему храма сего.

По дороге в город о наставнике Филипп Ирнеев размышлял не очень долго. В церкви иконы «Утоли моя печали» и в Петропавловском монастыре он тоже не задержался. Прямо с обедни рыцарь Филипп укатил в городское убежище на предельной скорости, дозволенной знаками дорожного движения и разметкой.

Не то чтобы он чрезвычайно спешил. Но поспешал медленно, согласно латинской поговорке, какую он со смешанными чувствами припомнил за рулем.

Выделим с абзаца, что дело с изучением латыни и древнегреческого у него продвигалось ни шатко ни валко. Иногда в дороге он с неподдельным чувством мысленно обращался к латинским периодам и древнегреческим гекзаметрам. Это занятие тоже способствовало поддержанию боевой формы, правильному вождению автомобиля и не позволяло нашему рыцарю Филиппу расслабляться в неуместности.

Местность в центре города Дожинска, как водится, изобилует постоянно заменяемыми и хаотично обновляемыми дорожными знаками, а также прочими пертурбациями трафика — вроде стальных пупырчатых надолбов-вздутий на всю проезжую часть, предназначенных для любителей скорой и тряской езды. Но зоркой бдительности Филипп не терял до самого места назначения и припарковался как положено.

Убежище его встретило привычной лаской и негой. Иными словами рыцарь Филипп не мог описать свои чувства, даром что в его асилуме ничто и ничего не пребывает в унылом постоянстве. Сегодня, например, прохода направо не существует. Зато у стойки бара, раздвинувшейся вдоль, прибавились несколько круглых табуретов и узкое кожаное кресло с высокой спинкой. В нем-то Филипп и примостился перед чашечкой дымящегося кофе и рюмкой «хеннеси».

К ним в стиль на стойке лежат раскрытая пачка «Мальборо» с одной выдвинутой сигаретой и футуристическая титановая зажигалка, вероятно, способная давать газовое пламя под водой, наподобие саперного огнепроводного шнура, о котором давеча толковала арматор Вероника за завтраком.

Филипп закурил, а зажигалку прихватил с собой в карман. Пригодиться девушке Нике подарить. А вдруг это тоже артефакт из отдаленного будущего, не имеющий современных аналогов и прототипов?

Взамен зажигалки из серебристого титана Филипп выложил на стойку вороненый «глок». Пушка тоже неплохо смотрится рядом с пачкой «Мальборо» и бутылкой «Хеннеси».