Иван Катавасов - Ярмо Господне

— Не к рукам и вагина не лукошко, — нелицеприятно отзывалась о Настиных стрелковых талантах арматор Вероника, два раза в неделю по-сержантски муштровавшая бестолкового субалтерна-неофита.

— Матерь Божья! Она опять, твою мать, за спуск рвет, дергает. За пенис ты так же резко хватаешься? — ехидно осведомлялась Вероника и делала ужасно обидный сексологический вывод. — Тогда я нашему Фильке не завидую.

Сержантские издевательства и прочую ругань в исполнении арматора Вероники неофит первого круга посвящения Анастасия терпела безмолвно, не ропща. И скрепя сердце добросовестно овладевала навыками огненного боя, накладывая на картонные мишени мальтийские, андреевские, антоновские, петровские, греческие и египетские кресты. До настоящей боевой теургии, нейтрализующей магическую нечисть, ей еще ой как далеко.

По пути в тир арматор Вероника рутинно инструктировала неофита в обычном порядке:

— Пробуем новую пушку. Ствол побывал у меня в асилуме. Теургической инициации и трансмутации не подвергался, но асилум его очевидно идентифицировал, возвратив мне вычищенным и смазанным.

Как только Вероника взяла со стеллажа потертый немецкий «вальтер» образца 1938 года, Настя с трудом удержала ликующий возглас. Этот пистолет она уже видела! Только что в руках у прецептора Павла в ярчайшем теургическом видении она его прорицала в неоспоримом свидетельстве рыцарского предназначения. «Оружие знает свою хозяйку!»

Секундное замешательство Насти не укрылось от Филиппа и осталось незамеченным Вероникой, с горестным вздохом молча вручившей пистолет «новобранице недоделанной, твою мать, промеж ног две дырки, что в лобок, что по лбу».

— Вторая огневая позиция. Поясная мишень слева на 11 часов. К бою!

С упражнением Настя справилась успешно, израсходовав до конца восьмизарядный магазин, споро, кучно и метко положив девятимиллиметровые пули. Старательно и тщательно.

— Годится, Настена, — Вероника скупо одобрила рвение своей новобраницы и подала ей второй магазин.

— Сейчас попробуешь шмалять теургическими унитарными выстрелами по муляжу, неофит.

И аккуратнее, без суматохи. Не то получишь от него пряменько в нежный девичий клитор, ах больно. Если будешь точно в кино ноги циркулем расставлять, чумичка! Встать как положено!

Ростовую цель нейтрализовать крестом Святого Андрея Первозванного, поочередно поражая мягкие ткани бедер и предплечий. К бою!

Тотчас одна из ничем ранее не примечательных плоских мишеней обрела трехмерность, у нее по-волчьи сверкнули глаза, проступили костистые черты лица, а тулово облачилось в коричневую мантию с каббалистическими знаками.

Ни секунды Настя не позволила цели совершать колдовские пассы. Четыре перекрестных выстрела слились заедино. Из простреленных конечностей брызнула алая артериальная кровь. И ростовая фигура колдуна повалилась навзничь, конвульсивно дергая ногами, руками в предсмертной агонии.

Для пущей наглядности угомонившийся труп из псевдоплоти и эктоплазмы остался на бетонном полу, натурально заливая его кровью.

— Недурственно, неофит, недурственно. Возьмешь ствол с собой, поносишь скрыто в кобуре.

Бог даст, может, этот старенький «вальтер» к тебе приспособиться, а ты к нему. На следующей тренировке глянем.

Дамы и господа, прошу пожаловать к легкому ужину. Как ни погляди, у нас первый вечер в новом году по старому стилю…

За ужином арматор Вероника подобрела, глядя, как Настя и Филипп влюбленно смотрят друг на друга.

— …В круге третьем тебе дозволено многое узнать, неофит. Не правда ли, рыцарь Филипп?

— Вы правы, кавалерственная дама Вероника. Правым подобает похвала и дальнейшее постижение истинной мудрости, пребывая в кротости и смирении перед открывающимися новыми познаниями и чудотворными силами.

— Ясновидение мне предсказывает кое-что, неофит Анастасия. Ваш персональный асилум откроется в скором будущем. Когда и где точно сказать невозможно, однако ж, какую-то связь между вашим убежищем и «вальтером» в вашей сумочке я могу предположить.

Можешь верить, Настя, можешь нет, но, чудится мне, что-то между вами тихо проклевывается…

Братец Фил, у меня к тебе просьба, и в службу и в дружбу. Желательно вашу свадьбу сыграть здесь, у меня на даче, так сказать, на природе.

— Лишних секуляров сюда брать? — усомнился Филипп в целесообразности пожелания Вероники. — Я банкетный зал, между прочим, уже заказал.

— Значит, отменишь заказ, милок.

— М-да… Асилум, говоришь? Быть может, ты недаром чего-то почувствовала… Возможно, вполне возможно…

Ваше великодушное предложение принимается, кавалерственная дама. Заранее прошу прощения за будущие беспокойства, хлопоты и непотребства.

— Скажет он тоже! Настя, Филипп, ничем вы меня не обеспокоите и не огорошите.

Чтоб вы знали! Я не одну парочку харизматиков на своем веку окрутила. Сама восемь раз замуж выходила, три раза шла под венец в разной секулярной обрядности.

И в подвенечных платьях с треном на пирах сиживала. И под прозрачной фатой нагишом в белых туфельках среди гостей в венском вальсе кружилась, как скоро так приспичило моему сиятельному жениху-импотенту.

Тебя, Настена, сие не касается. Промежностью непотребно не ерзай. Не возбуждайся понапрасну. Не то прабабушка Вероника тебе целку на девичье место возвернет.

Сама знаешь: твой благородный жених — кабальеро строгих нравов и меня поддержит. Поскольку он, да будет тебе известно, на несколько тысячелетий старше нас обеих вместе взятых.

Его генетическую предрасположенность воспринимать харизму гильдия арматоров может проследить лишь до четвертого тысячелетия задолго до наступления нашей христианской эры. Может, его харизматический субстрат идет от мифических гипербореев или еще каких-нибудь нам неведомых племен и народов, от которых не осталось никаких ископаемых генетических материалов.

У Фила в предках по ДНК наличествует иберийский архонт-харизматик Гай Юний Регул Альберин. Тот самый евангельский центурион из Капернаума, чьего слугу излечил от миопатии Иисус Назореянин. В орденских апокрифах значится, что отец ноогностик Гай Альберин первым из именитых римлян принял христианство и диаконское рукоположение от апостола Андрея.

Зато наших с тобой языческих пращуров насильно крестили в опус оператум только в конце X века от Рождества Христова. Твоих посадских обалдуев Заварзиных в Днепр там, в Почайну на Подоле, княжие дружинники копьями загоняли, моих поганцев, тупых Триконичей, в Саве монахи дубинками окрестили…

Лишь через несколько поколений твои и мои предки в благородия себя произвели, оружием овладели, землями, крестьянами обзавелись. Генеалогией и геральдикой озаботились. О благочестии задумались, о таинствах христианских…