Иван Катавасов - Ярмо Господне

— …Без них, Настена, можно было бы и обойтись. Но какой же тогда получится пасхальный кулич «Христос-Воскресе»? Заурядный пирожок-колобок-кекс-булка с изюмом да и только…

Бери-ка вон тот жутко приторный молочный кисель и в темпе взбивай крем для нашего клубнично-земляничного тортика…

— …Фил, я всего сладкого так уж напробовалась, мне и обедать ни капельки не хочется.

— Сеньора Анастасиа Бланко-Рейес намекает на деловой визит в Париж? Извольте.

Субалтерн Вадим составит тебе и Анфисе компанию. Позвонишь ему, когда соберешься. Групповой транспортал я вам троим открыл в ритуале.

Но к семи вечера, сеньора, чтоб была дома как штык, когда Ваньку заберут после урока. Твое место на кухне, женщина.

— Си, сеньор Фелипе, маридо мио.

Официально для деканата и прочих дальних студент Филипп Ирнеев страдал многими сердечными заболеваниями. Тем не менее неофициально все его ближние знали: Филька вон Ирнеев всю Страстную неделю и Пасху благочестиво проводит всегда в монастыре. А в городе официозно появляется лишь изредка по делам, из которых обязательными являются его языковые занятия с Ваней Рульниковым.

— …Фил Олегыч, мамой с папой хотят в субботу поехать на крестный ход в Петропавловский монастырь…

— И тебя, конечно, не берут? Спать обещают уложить в режимном порядке?

— Почему же? Берут. Маме и Гореванычу в монастыре служба понравилась, то есть ваше венчание с Настей. Спрашивают, как она там в Америке?

— Вроде ничего, американскому уму-разуму учится. Чего и нам желает.

Завтра приедет на каникулы, тезоименитство и день рождения справлять. Во вторник на ее день ангела мы вместе в войнушку поиграем. Там ее и поздравим на свежем воздухе.

Давай-ка, брат ты мой, воротимся к английским синонимам и антонимам в диалоге.

Работай, ниггер, солнце еще высоко, — вернулся к английскому языку учитель и одобрил коммуникативную реплику ученика.

— Так говорить нельзя, сэр, это неуважительно и невежливо по отношению к афроамериканцам…

Настя предстала на кухне к назначенному вечернему часу, принаряженная в новые бирюзовые брючки и черный свитер. О прочих своих реплецированных парижских туалетах от кутюр и так далее она скромно умолчала, — надо понимать, не время и не место, — но мужа одарила двумя модными галстуками, рубашкой и бутылкой «мартеля».

— Докладываю: Анфису встретил Пал Семеныч, а неофитка Настя к наряду по кухне готова, рыцарь. Что делать прикажите?

— Садись, сначала покормлю.

— Фил, а ты завтра со мной к Агнессе поедешь?

— Обязательно. Я к нашей любимой тетушке несколько раз заезжал, два раза твою Мими выгуливал.

— Я без них в Филадельфии немножко скучала. И в Париже мне без тебя вдруг одиноко стало.

Еще год назад мы друг друга не знали… Машину мне на 18 лет отец с матерью подарили, ты на вишневой «восьмерке» ездил. Помнишь, мы на стоянке познакомились?..

Я, когда в школе училась, все время мечтала, представляла, вот однажды встречу и полюблю не мальчика, но мужа… Такого как ты, умного и сильного…

Фил, скажи, если можно. Зачем мне и Анфисе сопровождение, если и она и я неуклюжего субалтерна Вадика в полтора счета заделаем без всяких дивинаций?

— Прецептор Патрик настоял. Он Франции не доверяет из-за гибели Жюли. Упрекнул дорогого брата Фила за беспечность, ротозейство и шапкозакидательские настроения.

Пришлось бронированный шкаф запрячь, он же субалтерн Вадим. За ним двум таким как ты спрятаться можно, Настасья моя Ярославна.

Ему, увальню, и в радость и в новинку, если в Париж по срочному орденскому делу с двумя дамами-неофитами. И нам с Патриком спокойнее без лишнего шуму, потому что, в отличку от рыцарей и кавалерственных дам, всяческие сверхрациональные перемещения субалтернов между конгрегациями держатся под жестким контролем. Заодно и моих неофитов под опеку взяли.

Не забывайте также об апостатах, дама-неофит. Угроза с их стороны нашему орденскому звену по-прежнему остается, висит над нами, будь она неладна.

Когда-то рыцарь Павел распатронил и распотрошил их фамильяров в большевистской Москве, потом твой рыцарь Филипп, помнишь, упразднил тут в Дожинске парочку античных оглоедов сотоварищи…

Понятное дело, ты у меня хорошо упакована: Вальтер Вальс, Солнцеворот Мниха Феодора, Двойной Мелькит. Но вот с кем-либо, работающим на уровне адепта, тебе, моя маленькая, Боже упаси, свидеться в одиночку. Вспомни хотя бы нашего рыцаря-адепта Патрика в «Маковой соломке»…

Учиться, вам неофиты, и учиться… Через неделю в субботу вечером, кстати, надобно умиротворить майскую групповуху волхователей-природников и далее по плану. Вальпургиева ночь по-славянски, из рака ноги. Поучаствовать в операции желаете, дама-неофит?

— Он спрашивает! Стопудово подписываюсь!

— Вот что, Настена, по гамбургскому счету мы с кондитерскими и кухмистерскими делами покончили на пятничное время. Поехали-ка ко всенощной в монастырь. Там и заночуем благопристойно в гостевых кельях у отца Евлампия. Архидьякон Ферапонтий звонил, спрашивал, как оно драгоценнейшее здоровье у твоего мужа.

Собирайся, мужняя жена моя. Заутро, дважды помолясь во благости, к тете Агнессе секулярно подъедем с твоими гостинцами из Америки…

В Петропавловском монастыре, заметим, Филипп Ирнеев литургически отмечал Светлое Воскресенье со старших классов гимназии. На первом курсе он в монастырском спокойствии благостно провел всю Страстную неделю. «Буди поодаль от домашнего безбожия и ближнего бесчинства».

Впоследствии он дважды благочинно выезжал в монастырь к Страстному Четвергу, возвращаясь к обыденной жизни лишь в понедельник. «Господи, опять в пед и бред тащиться… Какой же поганый атеист придумал, будто подвести человека под монастырь, это плохо?»

По этой же секулярной причине или же по иному личному поводу, тем не менее, Филипп твердо решил устроить и себе и Насте полнозначные и заслуженные пасхальные каникулы. Оно и неплохо, и вполне по-человечески. «Ибо обретаем отдохновение во благах телесных по малой мере ревностного служения духовного. Гипостазировано, милостивые государи и государыни…»

По выезде из города Настя, до той поры молчаливо сидевшая за рулем, разогнала джип на пустынном Северном шоссе и начала разговор:

— Фил, если мне пока нельзя этого знать, то не отвечай. Скажи, почему Пал Семеныч мне ясновидение сдерживает, а ты никогда так не делаешь? Ника и Анфиса также пытаются меня ограничить, хотя у них ничего путного не выходит.

— Спрашиваешь, отчего я внезапно учинил неофитам трехдневные пасхальные празднества, а тебе выбил у Патрика разрешение на каникулы, аж на целую неделю?

— В общем и в частном виде примерно так.