Иван Катавасов - Ярмо Господне

А возьмем раздающиеся тысячелетиями вроде бы духовно-религиозные, но на самом деле циничные политические призывы раздавать частное имущество бедным. В тенденциозно отредактированных евангельских логиях и в эктометрической религиозности этот идеологический тезис нашел отражение в материалистическом противопоставлении будто бы греховного богатства и якобы добродетельной бедности. Причем на практике из него политически следует и весьма логично воздается хвала не только материальной уравнительной скудости, но и превозносятся духовная нищета, безграмотность, поскудоумие, невежество, огульно, бездумно порицающее, уничижающее книжную и письменную премудрость.

Как видим, политика вездесуща и настырно проникает в различные уголки людского бытия, поскольку выявляется естественным природным сатанинским способом сопряжения всего индивидуального и коллективного, частного и общего, отдельного и группового.

Какая-либо политика всегда есть спорадически, стохастически складывающаяся организационная форма материальных взаимоотношений между людьми в группе, становясь бездуховным содержанием рода людского. Например, содержимое помыслов еретиков милленариев о тысячелетнем царстве на земле, кощунственно названного ими божьим, равнозначно злодейским замыслам нацистов о тысячелетнем рейхе.

В Первородном Грехе Творения политическая власть и политика всегда от Дьявола, но не от Бога. Ибо людям — мирское, Богу — богово.

Человек есть животное политическое, dzoon politikon, некогда провозгласил Аристотель Стагирит, тем самым любомудро определив, что люди живут в обособленном городе-полисе подобно стаду животных, озабоченных лишь проблемами плоти, но не духа в обществе себе подобных.

Аристотель и языческие философы не усматривали различий между политическим и социальным, то есть общественным. Они ставили знак равенства между обществом и государством, если граждане населяют города-полисы, владеющие окрестными землями.

Политика для них была государственной системой urbi et orbi, то бишь общественных взаимоотношений в городе и мире, а общество скреплялось естественными политическими установками. Как, впрочем, и поныне, глобально и локально, в общем и в частном.

Мораль в частности регулирует поведенческие, точнее, бихевиориальные взаимоотношения между отдельными людьми в малой социальной группе. Но когда речь идет о реальном взаимодействии в большой социальной группе, между сословиями, классами, нациями, племенами и народностями, то люди на свою беду никак не могут обойтись без политики. Какая бы она ни есть по дьявольской природе материалистичная, грязная, скверно пахнущая, аморальная, бездуховная, коснеющая во всевозможных натуральных грехах…

Политика в онтогенезе движима властолюбием правителей людских, их тщеславием, похотью, стремлением к материальному комфорту отдельных представителей власть имущих. Филогенетически она также зиждется на оппортунистическом удовлетворении животных побуждений и потребностей верноподданных властям преходящим в организации общественного коллективного бытия.

Всякая групповая власть, не признающая верховенства Божьего Предопределения, и материалистическое господство над людьми идут не от духа человека, один на один имеющего дело с Богом, но от коллективизированной плоти.

Безбожная бездуховная власть в людском стаде формализовано проистекает от природы, от человеческого тварного естества. Она не от Бога, но от Дьявола, каковой есть в том же евангельском определении верховный князь мира сего.

В совокупности определенных греховных поступков, желаний, вожделений мирская политика образует и организует людской свальный грех, каковой способен провоцировать групповое, общественное воздаяние и отмщение. Таковы библейские аллегории социальной гибели античных городов-полисов Содома и Гоморры, всемирного потопа, ниспосланного Богом за коллективные грехи человеческие.

Спасти душу и плоть свою в мире сем греховном может лишь тот человек, кто оставляет без сожаления общество ему подобных, построив себе ковчег спасения. Или же уходя от мира сего не глядя, не оборачиваясь вспять, не взирая на гибнущих соплеменников и сородичей.

Не оборачивайся на них, человече, иначе застынешь замертво стоять соляным столпом, оборотившись камнем!

В ковчеге спасительном места на все какое ни есть человечество никоим образом на всех не хватит, моя кавалерственная дама. Таков смысл предупреждения Господня жене Лота и патриарху Ною. И в том же духе нам позволительно трактовать ветхозаветное предание о государственном имперском строительстве Вавилонской башни в аллегории общественного, коллективного, политического деяния, как есть неугодного Вседержителю…

Поэтому-то рыцарь-адепт Патрик почел за истинное духовное благо загодя предупредить орденских братьев и сестер о катастрофическом безусловном пророчестве. Таким образом неизреченные сверхрациональные истины он отчасти облегчил, превратив в малоприятный, но поддающийся рациональному воздействию футурологический прогноз, взятый в качестве условного, идущего из прошлого в будущего исторического тренда, рассматриваемого в логических терминах и понятиях политических наук.

В теории массовых коммуникаций любая изреченная, опубликованная, обнародованная истина становится инструментом, знанием, силой, оружием тех, кто способен понять ее и технологически применить на практике к объективной реальности. Тем самым человек, перфектно изменяя пластичное настоящее, способен воздействовать на неопределенное имперфектное будущее в границах предопределенности, предписанной роду людскому Вседержителем нашим, дама-неофит Анастасия.

Лишь Промысл Божий истинно диктует нам оптимальные методы пресуществления частного в общее. Ему располагать, каким образом личное знание сделать предметом общественного достояния, масс-коммуникативно доступного всем и каждому… Несмотря на политические различия, разногласия, разноголосицу людских мнений, представлений, мировоззрений…

Настя во многом разделяла взгляды Филиппа на конъюнктурную политику. Рационально и сверхрационально. Только что изложенная аполитическая инвектива, а также филиппики, катилинарии, иеремиады, диатрибы и прочая риторика, в том же синонимическом ряду подвергающие суровой критике материалистические общественные взаимоотношения и политическую конъюнктуру, ей близки по духу.

Хотя нельзя безапелляционным тоном утверждать, будто бы она разноцветную и разнообразную политику на дух не переносит, будучи женой инквизитора-коадьютора, занимающего опять-таки, стоит признать, политический пост в орденской иерархии. Критика, она и есть самокритика, если касается диалектических противоречий людского бытия, необъятно простирающегося между духовным и материальным, между отрицанием и утверждением.