Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

Я сопрано, а вождь басом. Получалось, в принципе, неплохо.

Звон колокольчиков стих, (запахло коровой), а затем к нам подошли три человека. В малахаях на головах, коричневых халатах и мягких сапогах с загнутыми носами.

Они молча встали в паре метрах от нас и, с почтением стали внимать. Изредка перешептываясь.

Когда последние строки затихли в ущельях, мы провели ладонями по лицам, вроде как выходя из транса.

— Наше почтение, уважаемые ламы, сказал, на тибетском, низко поклонившись старший (его спутники сделали то же самое).

— Мир вам, — глядя в никуда, ответил я. А Кайман величаво кивнул в ответ. С выражением отрешенности.

— Мы купцы из Кангмара, — продолжил, поглаживая седую бородку азиат. — Следуем по торговым делам. Не могли бы вы за нас помолиться?

— Хорошо, — опустил я веки. — Да будет так. И потянул из лежащего рядом мешка гитару.

взял первые аккорды.

басом подтянул Кайман,

полетела над нагорьями старая казачья песня.

Слушатели, стянув шапки и кося глазами, внимали с заметным интересом.

Такой молитвы они явно не слышали.

Закончив последний куплет, я благословил торгашей и махнул рукой. — Можете ехать. И будет вам удача.

Те снова поклонились и, переваливаясь на кривых ногах, вернулись к своим якам, а чуть позже оттуда прибежал мальчик. Утерев сопли, он поставил перед нами джутовый [206] Джут — растительное волокно. мешок и зарысил назад. Караван, звякая колокольцами, тронулся.

Когда последнее животное, неспешно переступая копытами, скрылось за поворотом скалы, мы с Кайманом переглянулись, прыснув смехом.

— Вот и первое подаяние, — благонравно изрек я. — А ну-ка, что там. Подтянул рукою подношение.

Внутри была жареная баранья нога, круг пастушьего сыра, а также несколько ячменных лепешек.

— Недурно, — облизнулся вождь, после чего мы славно подкрепились на свежем воздухе.

Затем перекурили и двинулись вперед. В блестящее серебром марево. Чего-чего, а света в этой стране хватало.

До селения в этот день мы так и не добрались. Хотя очень старались. Пришлось заночевать в открытом поле. Над нами в высоком темном небе мерцали звезды, где-то в горах выл шакал. Жалобно и тоскливо.

Около полудня вышли на окраину Кангмара, оказавшегося почти городом.

Десятки каменных домов с плоскими крышами, узкие кривые улочки, по которым гремели арбы с повозками, буддийский храм на площади, а за ним караван-сарай, почта и обширный базар. Откуда доносились рев ослов, блеянье овец и человеческое многоголосье.

Естественно, мы направили свои стопы в храм. К братьям по вере.

Там было несколько молящихся (судя по виду, крестьян) просящих ниспослать им благодать; у статуи грустящего на возвышении Будды, юный послушник снимал с горящих плошек и свечей нагар, а у бронзового треножника на вытертом ковре, сидел старый, с пергаментным лицом, лама.

— Мир тебе, уважаемый кущо-ла [207] Кущо — ла — уважительное обращение к ламе. , - поприветствовали мы его, а он, подняв голову, нас.

— Чем могу помочь? — прошамкал, близоруко щурясь выцветшими глазами.

— Мы странствующие монахи, — поклонился я. — Идем издалека, ищем приюта на ночь.

— Следуйте за мной, — чуть подумал старик, после чего с кряхтеньем встал и направился к узкому проему сбоку. Мы пошагали за ним, с выражением смирения на лицах.

За щелястой дверью оказался небольшой, мощеный плитами двор, окруженный толстой каменной стеною, с колодцем в центре и несколькими нишами в ней. Напоминавшими по виду кельи.

Можете располагаться здесь, — вошел лама в крайнюю, с овальным сводом. Там имелись каменный очаг и деревянные нары в глубине, с охапкой камыша в изголовье.

— Накормить вас, к сожалению, не могу, — тяжело вздохнул. — Храм беден, поищите себе подаяние.

— Поищем, брат, — свели мы руки перед собой. — Спасибо тебе за кров над головой, да славен будет наш Великий Учитель!

— Воистину так, — ответил добрый старик, после чего, шаркая сандалиями и что-то бормоча, удалился.

Мы сложили свой скарб у стены, напились у колодца воды из привешенной к вороту бадьи и, потуже затянув пояса, вышли из обители.

— Ну что, двинем для начала на базар? — кивнул в сторону доносившегося шума Кайман. — Поищем чего-нибудь от щедрот паствы.

— Хлеб наш насущный дай нам днесь, — ответил я. — Двинем.

Базар оказался по — настоящему восточным. Там наблюдалось смешение лиц и рас, обилие местных товаров, средневековый колорит и что-то еще, волнующее и непередаваемое.

Потолкавшись в толпе меж палаток с прилавками, мы поглазели на искусство торговли, понюхали запахи баранины со свининой, шкварчащих на углях, поудивлялись искусству бродячих фокусников с канатоходцами.

Изредка в толпе мелькали оранжевые одеяния монахов с чашками, собирающих подаяния.

Нам с Кайманом это не подходило, поскольку мешало предшествующее воспитание и ранг, но нужно было что-то предпринимать. Финансы, как говорится — пели романсы.

Вдруг в дальнем конце базара мы услышали стук барабанов, а через минуту рев толпы. Явно выражающей восторг. Как у наших фанатов на футболе.

Мы, не сговариваясь, стали проталкиваться туда, пока не увидели что-то похожее на купол шапито [208] Шапито́ (фр. chapiteau ) — разборная конструкция из мачт и натягиваемого на них полотна (парусины, брезента) шатра. Обычно красных и желтых цветов. Предназначена для проведения цирковых, театральных и некоторых других зрелищных мероприятий главным образом в местах, где отсутствуют стационарные специализированные постройки. Организацию и руководство работами по установке, эксплуатации и разборке конструкций шапито осуществляетшапитмейстер. Цирк-шапито получил широкое распространение в Средние века, а в настоящее время встречается значительно реже. . Из побуревшего от времени, раскрашенного брезента.

— Вроде как цирк, — сказал Кайман, когда мы оказались у входа.

Там стоял смуглый малый, зазывая в жестяной рупор желающих посмотреть восточные единоборства, а второй принимал от желающих юани [209] Юань — денежная единица в Китае. и пропускал внутрь. За опущенный полог, откуда то и дело раздавались крики.

— Попробуем войти? — обернулся я к Кайману.

— А почему нет? Попытка не пытка.

Сначала взимавший деньги хотел нас не пустить, но вождь мистически заглянув тому в глаза, прошипел, — нашлю демонов, и вопрос решился положительно.

Внутри, в душном полумраке, толпились многочисленные зрители, а в центре, на ярко освещенном лампами помосте, за натянутыми канатами сплелись в объятиях два пыхтящих единоборца.