Клайв Баркер - Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

Теперь предстояло выбрать — лестница или другая дверь. Лестница вела к выходу. Если он взберется по ней, то окажется в безопасности, но никогда ничего не узнает. Никогда не узнает, почему так холодно, почему синее пламя, почему воняет козлами. Дверь — это возможность узнать. Спиной к этой двери, не сводя глаз с противоположной, он боролся с обжигающе холодной дверной ручкой. Та с легким скрипом повернулась, и он скрылся из виду в тот же миг, когда открылась дверь напротив — два движения ловко совместились. Бог был на его стороне.

Затворяя дверь, он уже понимал, что ошибся. Бог не был на его стороне.

Иглы холода пронзили его голову, зубы, глаза, пальцы. Он чувствовал себя так, будто его голым замуровали в сердцевине айсберга. Казалось, кровь застыла в венах, слюна на языке замерзла, на пальцах выступил морозный иней. В темноте, в холоде он шарил по карманам в поисках зажигалки. Она вспыхнула внезапным полуживым мерцанием.

Комната была большая — ледяная пещера. Ее стены, ее рифленый потолок — все сияло и вспыхивало искрами. Сталактиты льда, как острые лезвия, свисали над его головой. Неровный пол, на котором он стоял, обрывался дырой в центре комнаты: пять или шесть футов в поперечнике, а стенки так заросли льдом, словно здесь во тьме замурована река.

Он вспомнил Ксанаду [6] Ксанаду — несуществующая страна из поэмы С. Т. Кольриджа «Кубла Хан, или Видение во сне». . Это стихотворение Кольриджа он знал наизусть. Виды иного Альбиона…

Там Альф — священная река, — в ущельях темных, как века, бежал в полночный океан.

И точно, там, внизу, был океан. Ледяной океан. Там была вечная смерть.

Все, что он мог сделать, это держаться поближе к стенке, чтобы не соскользнуть в темную неизвестность. Зажигалка замигала, и холодный воздух задул ее.

— Дерьмо, — сказал Кэмерон, окунувшись во тьму.

То ли его голос насторожил троицу за дверью, то ли бог окончательно отвернулся от него в тот миг и позволил им отворить двери, он никогда не узнает. Но дверь распахнулась так резко, что отбросила Кэмерона на пол. Окоченевший, не способный удержаться на ногах, он скорчился на ледяном полу. Козлиный запах заклубился в комнате.

Кэмерон обернулся. Двойник Войта стоял в дверях, рядом с ним — шофер и тот третий из «мерседеса». Последний был одет в плащ из козлиных шкур, прямо с копытами и рогами. На мехе запеклась темная кровь.

— Что вы тут делаете, мистер Кэмерон? — спросил он.

Кэмерон едва мог говорить. Он ощущал только острую боль посередине лба; это была агония.

— Какого дьявола тут происходит? — сказал он, с трудом шевеля замерзшими губами.

— Вот именно, мистер Кэмерон, — ответил человек. — Дьявол идет сюда.

Когда они пробегали мимо собора Святой. Марии на Стрэнде, Лоер оглянулся и запнулся. Джоэл бежал на добрых три метра позади лидеров; он видел, что парень сдает. Но как-то чересчур быстро. Что-то здесь не то. Джоэл замедлил шаг, пропустив мимо Маклауда и Войта. Они не слишком спешили. Киндерман здорово отстал, не в силах соревноваться с ними. В этой гонке он был черепахой. Лоера обогнал Маклауд, потом Войт, и, наконец, Джонс и Киндерман. Дыхание Лоера неожиданно сбилось, а ноги налились свинцом. Дальше случилось самое страшное: он почувствовал, как асфальт под его кроссовками треснул, и из земли, точно беспризорные дети, вылезли пальцы и коснулись его. Похоже, никто этого не замечал. Толпа продолжала гудеть, а призрачные руки вырывались из-под асфальта и цеплялись за него. Он корчился, его юность увядала, а сила ускользала. Хищные пальцы мертвецов продолжали цепляться за него даже тогда, когда врачи унесли его с беговой дорожки, осмотрели и дали успокоительное.

Лежа на горячем асфальте, он знал, почему эти руки вцепились в него. Он оглянулся. Вот почему они появились. Он оглянулся.

— …и после того, как Лоер сенсационно потерял сознание, забег продолжается. Теперь ведет молниеносный Фрэнк Маклауд, он прямо-таки ускользает от новичка Войта Джоэл Джонс совсем отстал. Похоже, он и не пытается бороться за лидерство. А ты как думаешь, Джим?

— Ну, либо он уже выдохся, либо выжидает, когда выдохнутся они. Помни, что на этой дистанции он не новичок…

— Да, Джим.

— Может быть, поэтому он и позволил себе расслабиться. Разумеется, ему придется здорово поработать, чтобы выдвинуться со своего третьего места, которого он держится сейчас.

У Джоэла кружилась голова. Когда Лоер начал, отставать, он слышал, что парень молится вслух. Просит, чтобы Бог его спас. Джоэл единственный, кто слышал слова;

— И если пойду долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною, Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня…

Теперь солнце пекло все жарче, и Джоэл начал чувствовать знакомые сигналы уставших ног. Асфальт под ногами был жестким, мышцам и суставам приходилось нелегко. Он попытался выкинуть из головы отчаяние Лоера и сконцентрироваться на текущем моменте.

Бежать еще долго, не пройдено и половины дистанции. Хватит времени, чтобы прижать всех этих героев.

Его мозг странным образом обратился к молитвам, которым его учила мать на случай необходимости. Он пытался вспомнить их, но годы разъели слова — все они разлетелись.

— Меня зовут, — сказал человек в козьих шкурах, — Грегори Берджесс, член парламента Вы меня не знаете. Я стараюсь держаться в тени.

— Член парламента? — переспросил Кэмерон.

— О, да. Независимый. Очень независимый.

— А это — брат Войта?

Берджесс поглядел на двойника Войта. Тот словно не ощущал чудовищного холода, хотя был одет в тонкую майку и шорты.

— Брат? — сказал Берджесс. — Нет-нет. Он мой — как бы это сказать? — знакомец.

Слово напомнило ему что-то, но Кэмерон не был начитанным человеком Что значит — знакомец?

— Покажи ему, — сказал Берджесс многозначительно.

Лицо Войта вздрогнуло, кожа натянулась, губы сузились и обнажили зубы, а те растаяли, точно белый воск, ушли в горло, которое, в свою очередь, превратилось в сверкающий серебристый столб. Это было теперь не лицо человека — даже не лицо млекопитающего. Оно стало пучком ножей, и лезвия сверкали в пробивающемся из-за двери пламени свечей. Едва возникло это новое лицо, как вновь начались изменения: ножи расплавились и потемнели, выросла шерсть, глаза выпучились, точно воздушные шары. На этой новой голове пробились антенны, появились жвалы, и вот на шее Войта возникла огромная, но абсолютно точная копия пчелиной головы.

Берджесс наслаждался зрелищем; он захлопал затянутыми в перчатки руками.

— Оба они — мои знакомые, — сказал он, указывая на шофера.

Тот снял кепку, и копна каштановых волос рассыпалась по его — ее — плечам. Она была потрясающе красива За такое лицо не жаль отдать жизнь. Но все это было иллюзией, как и у двойника Войта Без сомнения, они способны менять личину.