Клайв Баркер - Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

Кэмерон всегда говорил: пусть героями будут другие.

Выучить этот урок трудно, как понял Джоэл. — Когда пистолет выстрелил, оказалось трудно не вырваться вперед, не распрямиться, как пущенная стрела. Тогда все силы ушли бы за первые несколько ярдов, ничего не оставив в резерве.

Героем быть легко; так говаривал Кэмерон. Много ума не нужно. Не трать время на то, чтобы покрасоваться, пусть супермены валяют дурака. Виси у них на хвосте, чуть-чуть позади. И будь поаккуратнее. Тогда они решат, что ты решил проиграть с достоинством.

И вперед. Вперед. Вперед.

Любой ценой. Почти любой ценой.

Вперед!

Человек, который не хочет победы, — не мой друг; так говорил Кэмерон. Если ты хочешь участвовать в соревнованиях из любви к бегу и спорту — найди кого-нибудь другого. Только средние школы внушают, будто соперничество доставляет радость. Парень, для проигравших нет радости. Понял, что я говорю?

Нет радости для проигравших.

Будь грубым. Играй по правилам, но до известных пределов. Если можешь оттолкнуть кого-нибудь и пробиться — оттолкни и пробейся. И пусть эти сукины дети не морочат тебе голову. Ты здесь для того, чтобы выигрывать. Так что я говорю?

Вперед!

На Патерностер-роуд радостные крики стихли и тени зданий заслонили солнце. Стало почти холодно. Голуби все еще парили над ними, словно взлетели и не могли опуститься. Казалось, это единственные обитатели улиц. Все остальные ушли смотреть на забег.

Кэмерон открыл замок на велосипеде, убрал цепь и подпорки и покатил вперед.

«Для своих пятидесяти я в порядке, — подумал он, — несмотря на пристрастие к дешевым сигарам».

Он включил радио. Слышно было плохо, наверное, из-за стен домов; один треск. Он остановил велосипед и попытался наладить антенну. Это не слишком помогло.

— …И Ник Лоер уже отстает.

Быстро. Правда, Лоер уже миновал свой расцвет два или три года назад. Пора выбросить шиповки, и пусть другие, помоложе, займут твое место. Кэмерон до сих пор отлично помнил, как он себя чувствовал в тридцать три, когда понял, что лучшие годы позади. Это как стоять одной ногой в могиле. Приходит отчетливое понимание, до чего быстро стареет и изнашивается тело.

Пока он выезжал с затененной улицы на солнечную, черный «мерседес», ведомый шофером, проплыл мимо так тихо, словно его несло ветром Кэмерон на миг успел разглядеть пассажиров. Одним из них оказался тот человек, с которым Войт говорил перед забегом: длиннолицый тип лет сорока. Губы его были так плотно сжаты, что создавалось впечатление, будто они удалены хирургическим путем.

Рядом сидел Войт.

Это было невероятно, но Кэмерон видел, как из затененного стекла выглянуло лицо Войта. Тот даже не снял спортивной одежды.

Кэмерону это не понравилось. Он видел африканца пятью минутами раньше, тот бежал вместе со всеми. Так кто же там был? Очевидно, двойник. Все это отдавало нехорошим душком.

«Мерседес» уже заворачивал за угол. Кэмерон выключил радио и нажал на педали вслед за машиной. Он уже взмок из-за проклятого солнца.

«Мерседес» с трудом прокладывал себе дорогу по узким улочкам, не обращая внимания на знаки одностороннего движения. Такой медленный темп подходил для Кэмерона, Он на своем велосипеде не терял из виду «мерседес», но пассажиры автомобиля его не замечали.

В маленькой безымянной аллейке к западу от Феттер-лэйн, в густой тени, «мерседес» остановился. Кэмерон спрятался за углом ярдов за двадцать от автомобиля и наблюдал Шофер отворил двери. Безгубый человек со спутником, напоминавшим Войта, вышли из машины. Они направились в неприметное здание. Когда все трое исчезли, Кэмерон прислонил велосипед к стене и последовал за ними.

Улица была необычно тиха. С этого расстояния гомон толпы, сгрудившейся вдоль маршрута, казался шепотом Казалось, здесь какой-то совсем другой мир, на этой улочке. Мелькание птичьих теней, закрытые окна, облупившаяся краска, запах гнили в застывшем воздухе. В водосточной канаве лежал мертвый кролик — черно-белый кролик, наверное, чей-то потерявшийся любимец. Над ним кружились мухи.

Кэмерон прокрался к открытой двери так тихо, как только мог. Вроде бы ему нечего было бояться. Трио уже скрылось в темном коридоре дома. Воздух в здании был затхлым и отдавал сыростью. Решительно, но со страхом в душе Кэмерон вошел в слепое здание. Обои и краска в коридоре по цвету напоминали дерьмо. Все выглядело так, словно гость попал в желудок — желудок мертвеца, холодный и скользкий. Лестница была перекрыта, преграждая доступ на верхний этаж. По-видимому, троица спустилась вниз.

Дверь в погреб прилегала к лестничному пролету, и Кэмерон мог слышать доносящиеся снизу голоса.

«Другого раза не будет», — подумал он и приоткрыл дверь, чтобы проскользнуть в темноту. Там стоял ледяной холод. Не прохлада, не сырость — мороз. На миг он подумал, что шагнул в холодильную камеру. Дыхание превращалось в пар, и он изо всех сил стиснул зубы, которые стали выбивать дробь.

Он подумал, что теперь уже назад не повернуть, и начал спускаться по заиндевевшим ступенькам. Тут оказалось не слишком темно. Где-то у подножия лестницы, очень далеко внизу, мерцал слабый свет, ничем не напоминающий дневной. Кэмерон с надеждой оглянулся на приоткрытую дверь позади. Она манила к себе, но Кэмерону было любопытно, очень любопытно. Он двинулся дальше.

В ноздри ударил запах этого места. У Кэмерона было паршивое обоняние, а вкус еще хуже, о чем любила напоминать его жена. Она говорила, что он не отличит розу от чеснока. Вероятно, она не ошибалась. Но этот запах что-то значил для него. Что-то такое, от чего желудочная кислота подкатила к горлу.

Козлы. Кэмерон узнал эту вонь. Он рассказал бы жене, что вспомнил запах: воняло козами.

Он почти достиг подножия лестницы и находился на глубине двадцати или тридцати футов под землей. Голоса все еще звучали вдали, за второй дверью.

Он оказался в маленькой комнатке. Стены ее были выкрашены в грязно-белый цвет, расписаны непристойными граффити и изображениями сексуальных актов. На полу стоял семисвечник. Только две свечи горели дрожащим синеватым пламенем. Козлиный запах стал сильнее, теперь он перемешивался с болезненно-сладким запахом, словно в турецком борделе.

В комнату вели две двери, и из-за одной доносился приглушенный разговор. Кэмерон очень осторожно прошел по скользкому полу и придвинулся к двери, стараясь уловить смысл тихой беседы. В голосах звучала торопливость и настойчивость.

— …поспеши…

— …если все правильно устроить…

— …дети, дети…

Смех.

— Надеюсь, мы… завтра… все мы…

Опять смех.

Неожиданно звучание голосов изменилось, словно собеседники двинулись к выходу. Кэмерон сделал три шага назад по ледяному полу, почти наткнувшись на подсвечник. Пламя задрожало и зашипело, когда он проходил мимо него.