Джеймс Герберт - Святыня

Трава за ограждением была коротко подстрижена, места для машин аккуратно размечены узкими неглубокими канавками в земле. Коровы на лугу замычали, и звук эхом отразился от деревьев, словно они тоже не одобряли присутствие чужака.

Фенн взял с сиденья сумку и открыл дверь машины. На него тут же набросился ветер. Этот ветер с неудержимой силой налетел на Даунс с моря, принеся с собой холод и сырость. Подняв воротник куртки и щурясь от хлещущего в лицо дождя, Фенн перекинул через плечо ремень сумки и направился к церкви.

К средневековой церквушке от стоянки шла длинная прямая тропинка; справа примерно в четверти мили виднелся особняк — внушительное здание в тюдоровском стиле, однако выглядевшее почему-то пустым и безжизненным. Да, вероятно, теперь оно и было таким, поскольку Фенн ранее узнал, что владелец несколько лет назад умер, а его семья жила в особняке всего несколько месяцев в году, предпочитая зимой более солнечный климат.

Репортер пробирался по узкой тропинке, а церковь маячила впереди, как видение за плывущим увеличительным стеклом, и он ощутил себя одиноким и несчастным. Как и замок в отдалении, церковь Святого Петра была построена из серого камня, местами позеленевшего от времени. Часть крыши была покрыта замшелым шифером, остальная — красной черепицей. Поверхность толстых стекол в освинцованных окнах чуть волнилась, словно стекла в рамах все еще не остыли и не затвердели. Теперь Фенн заметил причудливость здания и представил, как в разные времена к нему пристраивались новые части, и каждая отражала свою эпоху. Тропинка шла вокруг церкви, вероятно ко входу, поскольку с этой стороны никаких дверей не было видно. Пространство, которое репортер преодолел, было пустынным, а вокруг церкви росли деревья, преимущественно дубы, и ветер шумел в голых ветвях, издавая тревожный звук, что только усиливало чувство одиночества. Маленькие сучки отламывались и уносились ветром, не достигнув земли, более толстые жертвы шквальных порывов валялись вокруг. Над горизонтом теперь сияла полоска серебра, отделяющая его от тяжелых туч. Контраст между хмурыми облаками и небом поражал.

Фенн ступил с тропинки на жесткую траву, чтобы подойти к церковному окну, и, ухватившись рукой за подоконник, заглянул внутрь. Там царил неприветливый мрак, и репортер разглядел лишь ряды скамей с высокими перегородками. Он убрал руку и выгнул шею, чуть не вдавившись носом в стекло в попытке рассмотреть больше. Напротив виднелось другое окно, через которое проникал свет, но Фенн смог различить лишь очертания купели и скамейки рядом. Его взгляд привлекло какое-то движение, и это было так неожиданно, что репортер отпрянул на несколько дюймов и почувствовал ком в горле. Но он тут же понял, что движение было не внутри церкви, а отражалось в стекле.

Фенн быстро обернулся, но ничего не увидел. Только качающуюся ветку.

«Жуть, — сказал он себе. — Жуть, жуть, жуть».

Вздернув ремень на плече, он вернулся на тропинку и пошел к фасаду церкви. Когда репортер дошел до угла, ветер накинулся на него с новой силой, бросая в лицо дождь, как ледяную крупу. Наверху маячила квадратная башня, слишком широкая и короткая, чтобы быть величественной, она поднималась не более чем на сорок футов, и ее верхушка была почти такой же серой, как небо в вышине. Внизу башни располагалась ржавого цвета дверь, унылая и не впечатляющая, вопреки древней истории, находящейся за ней. Перед дверью были не запертые железные ворота, всего в нескольких дюймах от деревянной поверхности, как будто в прежние времена кто-то неправильно понял идею двойных рам.

Прежде чем войти в церковь, Фенн обошел ее с другой стороны. За кремневой стеной было маленькое кладбище, надгробья там стояли так тесно, словно покойников хоронили стоя. Там и сям виднелись более просторные участки, и некоторые памятники как будто бы регулярно чистили, также в траве валялось два-три прогнивших деревянных креста, обозначая места упокоения тех, кто не мог себе позволить большего. Напротив церкви стояла на двух столбах ограда, за ней — кусты по пояс высотой, за ними — казалось, что ничего. Земля, очевидно, круто обрывалась вниз, а на другой стороне до самых склонов Даунса тянулся лес.

Фенн вернулся к дверям, мокрые волосы прилипли ко лбу. Радуясь, что укроется от непогоды, он открыл железные ворота, потом массивную дверь. Дверь захлопнулась за спиной, и ветер снаружи превратился во всего лишь приглушенное дыхание.

Как и во всех церквах, где бывал, а таких насчитывалось не много, Фенн ощутил себя неловко, словно он вторгся сюда и его присутствие свидетельствует не о почтении, а о недостатке такового. Интерьер определенно был необычным, с этими закрытыми скамьями, низким сводом потолка и крохотным алтарем Рядом с алтарем возвышалась кафедра, за ней виднелась дверь — видимо, в ризницу. Может быть, сундук; там? Священник в Сторрингтоне забыл сказать об этом.

И тут Фенн увидел его, не более чем в пяти футах справа от себя. Его глаза загорелись, и он печально улыбнулся. «Идиот», — сказал себе репортер, вспомнив опыт поисков в склепе. Над сундуком висела доска с именами и датами. Фенн подошел ближе, поняв, что это список священников, служивших в церкви Святого Петра, и разыскал знакомое имя:

«ПРЕП, ТОМАС ВУЛГАР 1525–1560».

Томас был сыном сэра Джона, священником из Бенфилда. Предположительно, он прибыл сюда после того, как отцу подарили поместье, так что если он умер в 1560 году, то служил здесь всего несколько лет. Фенн быстро подсчитал возраст священника к моменту смерти — тридцать пять, не много по современным меркам, но для того времени не так уж мало.

Дождь начал, хлестать в окно с новой силой, колотя в толстое стекло, словно просился войти.

Фенн порылся в карманах, ища ключи, чтобы открыть три замка, и помедлил, прежде чем вставить в скважину первый. «Может быть, это безумие», — сказал он себе. Как могло случившееся — если что-нибудь значительное случилось — более четырехсот лет назад иметь отношение к происходящему в церкви Святого Иосифа сегодня? То, что девочка во сне говорила на старом, несовременном языке и имела на теле вырост, который раньше считался ведьмовским знаком, еще не означало, что ответ кроется где-то в истории. Действительно ли Делгард был убежден в этом или просто отчаялся? Алиса-чудотворица была современным феноменом, при чем тут прошлое?

Ветер словно колотил по старым церковным стенам; новый шквал, дождя обрушился на окна, как тысячи осколков шрапнели.

Какой-то звук заставил Фенна повернуть голову.

Он выпрямился, ощутив тревогу.

Звук повторился.

— Кто здесь? — спросил репортер.

Ответа не последовало, шум тоже затих. Только ветер и дождь снаружи.