Олег Ёлшин - Охота на мамонта

– С ума посходили. А ну-ка идите отсюда. Бродяги, дикари.

Лея подняла голову и гордо заявила:

– Мы не дикари!

– А кто же вы? Дикари и есть!

– Мы человеки. Просто человеки, – и с хохотом понеслась дальше… Устав, побрела медленнее, глядя на небо и звезды. Остановилась и задала вопрос:

– Фимка, кто такой Ильюшенька? Ты знаешь его прошлое?

– Почему ты спрашиваешь, дорогая? – и хитро улыбнулся.

Но она промолчала и тогда он ответил:

– Конечно, знаю. Кстати, он просил тебе передать привет, если ты, конечно, вспомнишь о нем. Ты вспомнила. Тебе привет!

– Спасибо!.. А… как он относится к женщинам? – спросила и внимательно на него посмотрела.

– Он их ненавидит, – снова улыбнулся Фимка.

– Неужели он…

– Нет, конечно, нет. Он нормальный мужик… вернее, был таким когда-то. Только ему не повезло с женой. Попалась некая особа, которая не изменяла ему разве что с утюгом или с табуреткой. Из бедненькой мещанской семейки. Но какая красавица! Ильюшенька вытащил ее в Свет, дал все. А у той глаза и загорелись. Бойтесь мещан! – громко воскликнул Фимка. – Была младше его годков на 20. Отрывалась по полной! А он часто уезжал – теперь это называют командировкой. У отца были заводы в Сибири. Там было большое дело. А она… Да, что там говорить.

– Продолжай! – попросила она, и он удивленно на нее посмотрел. Помолчал, но снова заговорил. Говорил он медленно, тщательно подбирая слова:

– Знаешь, милая, есть такие женщины,… их называют кукушками,… у которых жизнь проходит только на стороне. Лучшие наряды, дорогие украшения они будут надевать, только выходя из дома, все впечатления черпать извне, ловить на себе взгляды случайных знакомых или вовсе незнакомых людей. А муж, что муж… Муж – это неинтересно.

– Но, как они создают семью, воспитывают детей?

– А никак! Им наплевать на то, что уже имеют. Брак для них – коммерческий проект, не более того, а получив желаемое, всегда будут таскаться налево. Эти кукушки не способны ничего отдавать – в этом смысл их существования – научены они только брать! За пару комплиментов, тешащих их самолюбие, готовы прыгнуть в постель к первому встречному. Они даже не осознают, насколько не интересны, занимаясь любовью. Потому что, заниматься ею нельзя – можно только любить или не любить. А им понять этого не дано! И ведут они себя в койке, как мумии… Прости за интимные подробности. И не ради денег или дорогих подарков делают это, хотя не гнушаются ничем. Главное, чтобы любили их, только их и никого другого, чтобы восхищались ими, носили на руках, превозносили! А потом удивляются, почему любовники вскорости бросают их, получив желаемое. И не догадываются, что, любить таких, как они, нельзя, разве что, как говорится, справить нужду и идти своей дорогой… Извини за пошлость…

– Но как Ильюшенька этого не понимал? – воскликнула она.

– Влюбился, дурак, и ничего не видел. Был слеп. Стоит полюбить такую, можно заработать целую кучу комплексов и чувствовать собственную неполноценность, а потом и вовсе перестать быть мужиком. Только с настоящей женщиной мужчина способен подняться высоко и…

Фимка мечтательно поднял глаза к небу:

…и полететь. Да-да, девочка моя! Именно! Полететь!

– Сказка от волшебника Фимки! – улыбнулась она. Он тоже улыбнулся, глядя на нее.

– Не веришь? Ты мне не веришь!? – снисходительно повторил он, потом стал серьезен:

– А эта особа даже не брезговала его друзьями. И когда Ильюшечка обо всем узнал, застукав ее с одним из своих старинных приятелей… Сначала хотел убить негодяя, вызвать его на дуэль. Но когда понял, что негодяев великое множество – весь московский свет – плюнул и развелся. Зачем-то оставил ей значительную часть своего состояния! Немыслимое благородство! Как-то быстро раскис, стал размазней, бросил дела, наплевал на себя, опустился и скоро помер от какой-то пустяшной болячки. Видимо, того и хотел. Здоровый, красивый, сильный мужик. Вот так!

– Ненавидит женщин, – тихо повторила она, – просто он не встретил настоящей женщины, вот и все.

Фимка посмотрел на нее, наклонив голову, и заговорщицки спросил:

– А что? Почему ты о нем спросила?

– Ничего! – и она снова подняла глаза к звездному небу.

Но он мудро заметил:

– Надеюсь, ты понимаешь, что ему уже 150 лет, и, мягко говоря, он давно уже не живет на этом свете? Помер твой Ильюшенька!

– Не твое дело! – гневно сверкнула она глазами.

– Понял. Понял и умолкаю. Девушка сходит с ума. У девушки весна, интересуется покойничками.

– Ты замолчишь, или тебе помочь? – и она уставилась на него в упор. Фимка тут же присел и отвернулся, словно в него летел булыжник. Потом робко через плечо спросил:

– Все?

– Все, – благосклонно ответила она. – Нет, не все. Интересно было бы посмотреть на эту особу.

– Жену? – улыбнулся Фимка.

– Да.

– Ты ее видела, дорогая… Это наша Королева. Изольда Карловна! Только страшненькая и старенькая, с чужой физиономией, но со своей жизнью и судьбой. Пережила его годков на 50. Стерва! Вот и встретились.

Лея, сраженная этим, молча, с удивлением на него посмотрела.

– Да уж, пути Господни неисповедимы, – добавил он и тоже посмотрел на звездное небо, которое таинственно мерцало в кромешной темноте ночи.

«Вы играли сегодня ночью с консервной банкой на улицах и площадях Москвы?»

Она вновь сидела перед компьютером и рисовала, и сочиняла страничку для тысяч и тысяч людей, которые ожидали ее новые сумасшествия. Совсем не спала. Ни спать, ни есть не хотелось, хотя не ела уже долгое время, не спала больше суток, но больше не удивлялась ничему. Все новые и новые подарки сыпались на нее с небес, под которыми уже вторую неделю она пребывала в своей необычной роли. Видимо, ей больше не требовалось ни еды, ни отдыха, а питалась она неведомой энергией, и глаза ее светились, излучая необыкновенную силу. И пока не закончилась эта длинная ночь, хотелось что-нибудь сделать. Для кого? Зачем?…

Но вот крыши домов озарились ярким солнечным светом, по улицам застучали шаги первых прохожих, несясь на работу, по делам, начиная день свой длинный, день бесконечный, который непременно закончится, а завтра начнется сначала. Но сколько этих дней оставалось у нее, она не знала, а потому жила только сегодня – сейчас. Закончив работу, посмотрела на экран и сразу же обнаружила гостей, которые ждали ее, притаившись за электронным углом. Снова вереницы сообщений поползли друг за другом, а незнакомцы и незнакомки, закутавшись в нелепые, электронные имена, уже катали железную банку по ночным улицам Москвы. День вчерашний для них прошел, но они хотели ухватить хотя бы частичку потерянного, оставшегося во снах развлечения, и нещадно пинали нелепый электронно-железный мяч, забивая вчерашний гол.