Тим Каррэн - Мертвое море

— Что, черт возьми, это было? — воскликнул Гослинг.

Возможно, они хотели, чтобы Кушинг дал им какое-то рациональное, научное объяснение, но тот лишь произнес:

— Я не знаю… но, надеюсь, оно не вернется.

— Хочу есть, — произнес Менхаус. — Я уже не помню, каково это, не хотеть есть.

Сакс счел его слова забавными.

— Ага, только взгляни на себя. Ты уже потерял несколько фунтов. И неплохо выглядишь. Только представь, как клево будешь выглядеть через пару месяцев или через год…

— Хватит, Сакс, — сказал Кук. — Повторяю еще раз, прекрати нервировать людей.

— Ради бога, я же шучу. Если не знаешь, что это такое, Большой Босс, то это еще называется стеб, прикол, хохма. Боже, Кук, с тех пор, как ты возомнил себя заправилой, ты превратился в натурального зануду.

Кук лишь вздохнул.

Заправила? Господи, ну, надо же!

Чем именно он заправляет? Шлюпкой с четырьмя мужиками, готовыми порвать друг другу глотки при первом удобном случае? Даже Фабрини не очень хорошо это все переносил. После того, что они увидели и испытали на «Циклопе», в нем словно что-то сломалось. Он стал раздражительным, злым и искал, на ком бы сорваться. Кук не раз пытался разговорить его, но всякий раз рядом оказывался Сакс, спрашивая Фабрини, не дать ли ему пососать грудь. Не подтереть ли зад, и не уложить ли баиньки. И Куку приходилось гадать, сколько пройдет времени, прежде чем Сакс и Фабрини бросятся друг на друга. Прежде чем они вытащат ножи, и прольется кровь. По крайней мере, на «Циклопе» они успокоились, у них было достаточно места, чтобы держаться друг от друга на расстоянии.

Конечно, в этом плане Фабрини был молодец, если подумать. Например, взять тот факт, что Сакс отхватил ему ножом пол-уха. Большинство парней мечтали бы о расплате, но Фабрини был не из их числа. Это было благородно с его стороны. А теперь? Фабрини непрестанно щупал свое забинтованное ухо и таращился на Сакса. Несложно было представить, о чем он думает.

И Сакс тоже знал это.

Куку приходилось приглядывать за ними.

Ему приходилось делать это одному, потому что Менхаус почти круглосуточно ныл и жаловался. Стал очень замкнутым, время от времени разговаривал, но больше сам с собой, чем с кем-то из них.

А Крайчек? У него были свои особенности.

Поэтому Кук пробирался через эти темные воды фактически в одиночку. Ему приходилось удерживать их на расстоянии друг от друга, питать надеждой, одергивать Сакса. Заверять, что они не умрут от голода и что их не сожрут чудовища из тумана. Затем, если этого было недостаточно, Куку приходилось продолжать направлять их, давать им то, к чему стремиться. И не раз, умирая внутренне, он задавался вопросом, насколько легко ему будет перерезать себе вены.

— Как тебе нравится этот туман, Крайчек? — спросил Сакс.

Сакс задавал ему этот вопрос почти каждые полчаса. Поддевал, пытался действовать Крайчеку на нервы… и изо всех сил пытался всех разозлить. Потому что Кук знал, кто такой Сакс. Катализатор. Таким он себя считал. Чем больше он создаст беспорядка, тем быстрее Менхаус, а может даже и Фабрини — дай Бог — захотят, чтобы он снова стал главным.

Куку в голову закрадывалась даже безумная мысль, не вернуть ли Саксу бразды правления. Гадал, нет ли у этого высокомерного, эгоистичного куска дерьма каких-либо идей насчет того, что им делать. Которыми он поделится лишь, как только прочно займет водительское сидение. Но в итоге Кук взвесил все, как человек, раздумывающий, не кастрировать ли себя резаком… и решил, что это будет не вполне благоразумно.

— Слышишь меня, чокнутый засранец? — спросил Сакс. — Как тебе нравится этот туман?

Кук готов был вмещаться, но Крайчек повернулся и сказал:

— По сравнению с чем?

Кук рассмеялся.

Сакс ухмыльнулся, хотя внутренне уже закипал. Кто такой Крайчек, чтобы умничать перед ним? Чтобы мешать ему сеять беспорядок?

— По сравнению с жаркой задницей Фабрини в холодную ночь, придурок.

Но этим он ничего не добился. Почти было слышно, как вращаются у Сакса в мозгу шестеренки. Как он вычеркивает этот пункт из своего большого «списка нужных дел». Как его карандаш царапает там примечание: Крайчек невосприимчив к гей-шуткам. Попробуй другой подход. Например, задень в разговоре его мать или отца, пообещай трахнуть сестренку.

Кук наблюдал, как туманная завеса смыкается вокруг них. Теперь она была плотной, как кучевое облако, и в трех футах уже ничего не было видно. На какое-то время стало темно, и снова выглянули те таинственные, жуткие луны… При виде них Крайчек чуть из кожи вон не полез. Но потом накатил туман, и снова стало светлее. Хотя казалось, будто туман хочет вновь потемнеть, только никак не может решиться. Да, стало немного темнее, но все равно все друг друга видели хорошо. И Кук готов был молиться о наступлении тьмы, чтобы хотя бы какое-то время не видеть их лиц. Их разочарованных выражений. Осунувшихся, испещренных глубокими морщинами от пережитых ужасов.

Водоросли стали определенно гуще. Намного гуще, чем ранее. Что говорило Куку, что они приближаются к сердцу этого заросшего моря. Время от времени от позволял своей маленькой команде грести, на лишь ненадолго, потому что Менхаус начал бы жаловаться на спину, а Сакс его подтрунивать, Фабрини сказал бы им обоим заткнуться, Крайчек бы снова приуныл и стал спрашивать Кука, в чем причина их спешки. Поскольку то, что ждало их впереди, имело бесконечное терпение.

Черт. Ну и компания.

— Эй, Крайчек, — позвал Сакс. — А как ты относишься к каннибализму?

— О, заткнись на хрен, Сакс, — воскликнул Фабрини. — Ты реально действуешь мне на нервы.

Сакс хихикнул. Он выглядел довольным. Что ж, может, он и не сильно задел Крайчека, но Фабрини все-таки ударил по больному месту. Казалось, он был рад этому.

— Не, я серьезно, Фабрини. Думаю, нам всем нужно сесть и обсудить это. Мы можем неделями так плыть… через месяц у нас не будет ни пищи, ни воды. Что тогда? Имею в виду, мы должны быть практичными, не думаете? И нам нужно решить, кто отправится на вертел. А когда придет время… что мы будем делать? Бросать монетку? Тянуть соломинку? Или просто решать, кто самый ненужный?

Фабрини тяжело дышал, на висках пульсировали вены.

— Говорю тебе, Кук, заткни этого урода, или я это сделаю.

— Черт, Фабрини, остынь, — усмехнулся Сакс. — Ты пугаешь меня до усрачки.

— Прекрати, Сакс, — сказал Кук. — Или мы вышвырнем тебя за борт.

— Ага, — согласился Менхаус. — Кончай вести себя, как мудак.

Сакс снова усмехнулся.

— Послушай, Менхаус, мужик должен делать то, что у него лучше всего получается. Черт, это никогда не закончится.

Никто не ушел с «Циклопа» в хорошем состоянии. Все после него были на взводе. Те чудовища в море и тумане… да, то были страшные существа, но с ними можно было сражаться, и они не были наделены разумом. Но та женщина-паук на «Циклопе»… это было что-то совершенно другое, не так ли? Даже сейчас, почти день спустя после их побега из того мавзолея, Кук не мог связать все произошедшее воедино. Что на самом деле произошло с Лидией Стоддард? Она превратилась в призрака? Мутанта? Ползучее олицетворение чистого безумия, охватившего «Циклоп» и всех, находившихся на борту? Была она физическим воплощением или чем-то сверхъестественным? Господи, все это приводило в смятение разум и губило душу. Но самое страшное… самое пугающее и лишающее сил было то, что существо, которым стала та женщина, было разумным. Оно могло строить планы и заманивать людей в трясину безумия и смерти. И Кук не знал, как бороться с подобным. С тем, что в равной степени состояло из безумия, эктоплазмы и кошмарной биологии, движимых хищным, больным разумом.