Эдвард Ли - Тератолог

От этого зрелища Брайант потерял дар речи. Он не знал, что обнаружит, когда вломится в комнату. Все, что угодно, но только не это. Он стоял, как вкопанный, направив бесполезную «Беретту» в пол. Пылающее свечение, казалось, пожирало всю комнату. Стены, потолок, пол, весь особняк исчезли, словно мираж в пустыне. Остался лишь свет, Яркий, как взорвавшаяся звезда. Как будто само солнце сошло к ним с небес. Брайант продолжал смотреть. Его разум разваливался на части, не в состоянии логически объяснить то, что не поддавалось объяснению.

Пошатываясь, Фэррингтон двинулся вперед. Отпихнув в сторону толстуху, он приблизился к свету и в благоговении упал перед ним на колени. Вот оно. Вот то, ради чего он усердно трудился все эти годы. Наконец, Бог явился к нему. Его голова наполнилась вселенной всех цветов. Звездный свет лился на него, проникая в тело.

— Это так прекрасно! Боже мой! Наконец-то! Ты пришел!

Миллиардер трепетал от восхищения. Прищурив глаза от жгучего света, он пытался разглядеть существо.

— Я ЕСМЬ ВСЕ И ВСЯ! Я ЕСМЬ ИСТИНА! — Голос потряс стены, и, казалось, завибрировал в каждой молекуле.

— Покажись! Позволь мне узреть тебя! — закричал Фэррингтон, слезы радости с шипением текли по его щекам.

Свет постепенно стал меркнуть. Фэррингтон прищурился, раскрыл рот и закричал во все горло, увидев выступившую из света тень.

Материализовавшееся перед ним существо не могло быть Богом. Ни на небесах, ни на Земле не могло быть ничего столь нечестивого и отвратительного. Монструозная тварь являла собой хаос из конечностей и ртов, гениталий всех полов и видов и гноящихся отверстий, предназначение которых, казалось, никак не относилось к кормлению или размножению. Из раздутого туловища во всех направлениях тянулись щупальца. Одни проникали в землю, другие уходили вдаль. Фэррингтон проследил взглядом за одним склизким отростком, который жуткая тварь запустила ему прямо в череп.

— Ч-что ты такое? — прошептал Фэррингтон, глубоко потрясенный вызванной им мерзостью. Он чувствовал, как щупальце твари ползает в его мыслях. Это присутствие было скорее знакомо ему, чем чуждо. Он не чувствовал боли, словно щупальце не вторглось ему в голову внезапно, а всегда было там и только сейчас проявилось.

— Я ЕСМЬ ПОХОТЬ. Я ЕСМЬ АЛЧНОСТЬ. Я ЕСМЬ ЖАДНОСТЬ. Я ЕСМЬ ЛЕВИАФАН!

Голос звучал, словно хор из рева, шипения, воя, стонов и криков. Каждый этот звук преследовал человека в его кошмарах с тех времен, когда он, дрожа от холода в темных пещерах, еще лишь мечтал об огне. Свет полностью исчез, и на его месте появился сырой едкий туман, который, казалось, окутывал все липкой пленкой, как будто тварь выделяла какие-то вредные вещества.

— ТЫ ПРИЗВАЛ МЕНЯ И Я ПРИШЕЛ.

— Но… но я звал не тебя! Я звал БОГА! — закричал Фэррингтон, обезумев от ужаса.

— БОГА? НО Я И ЕСТЬ БОГ. Я — БОГ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. НЕ ТВОРЕЦ, НО ИННОВАТОР. ВО ВСЕМ, ЧТО СОЗДАНО ЧЕЛОВЕКОМ, ЕСТЬ ЧАСТИЦА МОЕГО ВДОХНОВЕНИЯ. Я ЕСМЬ ЗЛО, А ЧЕЛОВЕЧЕСТВО — МОЙ ИНСТРУМЕНТ.

Бескрайнее море ртов на гигантском туловище твари улыбнулось Фэррингтону, выскользнувшие языки облизнули мерзкие губы. Фэррингтон почувствовал, как зашевелюсь у него в голове щупальце. Тварь наклонилась к нему.

— ПОЗВОЛЬ ПОКАЗАТЬ ТЕБЕ, ЧЕМ Я ЯВЛЯЮСЬ.

И Фэррингтон увидел…

Подростки, грабящие старушек, чтобы раздобыть деньги на наркотики. Дети, убивающие сверстников в уличных разборках. Проститутки, разносящие заразу среди сексоголиков в сырых переулках и на заляпанных спермой гостиничных простынях. Насильники, в кровь раздирающие чресла кричащих жертв. Сексуальные извращенцы, с помощью искусственных членов из заточенной стали вскрывающие нежную плоть своих умирающих возлюбленных. Педофилы, растлевающие детей. Террористы, взрывающие посольства. Сатанисты, приносящие в жертву младенцев. Убийцы, каннибалы, воры, домашние тираны, наркодилеры. Все проявления зла в мире. Всем этим безумием манипулировали и дирижировали щупальца демона, Возможно, Бог ценил свободу воли, если таковая вообще существовала. Но для этой твари человек был не больше чем марионетка, игрушка в его порочных развлечениях.

Фэррингтон был потрясен. Это был не Бог, а нечто гораздо лучшее. Другая форма совершенства. Идеальное зло. Нечто, что миллиардер понимал и более того, с чем мог соперничать. Он не обладал щупальцами, с помощью которых мог манипулировать умами человечества, но у него были другие ресурсы. Деньги, компьютеры, целая всемирная сеть. Своими средствами контроля он мог с легкостью превзойти стоявшее перед ним существо. Но это не помогло бы ему обратить на свою сторону ангелов. Для этого ему было необходимо больше власти. Он нуждался в способности контролировать разум и волю, которой очевидно обладала эта тварь.

— Научи меня, — произнес он.

Уэстмор понятия не имел, с чем ему предстояло столкнуться. Он миновал всего несколько дверей, освобождая религиозных лидеров из плена — по крайней мере, тех, кто еще не успел оказаться во власти «Метопронила " — когда увидел в конце коридора вспышку света и услышал голос, похожий на вопли проклятых. Он сразу же понял, что Фэррингтон вызвал нечто. И уж точно не Бога. Отперев последнюю дверь, он повернулся, чтобы броситься на звуки какофонии, и едва не был растоптан двумя высоченными альбиносами.

Гиганты с телами цвета платины пронеслись мимо него в комнату, из которой исходил уже затухающий свет. Уэстмор узнал их по описанию Брайанта. Ангелы. Схватив топор, он побежал вслед за ними. Страшно подумать, что может случиться с Брайантом, окажись он в той комнате с хозяином того жуткого голоса и этими гигантскими близнецами.

Фотограф успел сделать всего пару шагов, когда перед ним снова возник ангел. Вид у него был еще более неряшливый и потрепанный, чем прежде. Легкая небритость превратилась в полноценную бороду. Двойник Боба Дилана бросил на него сквозящий паникой взгляд. Жутко было видеть его у такого бессмертного существа, как он. Если уж он был напуган, то, что тогда говорить о Уэстморе?

— Торопись! — закричал ангел.

Поток чудовищных образов хлынул в его разум с такой силой, что Уэстмор покачнулся и едва не грохнулся на пол. Он увидел мир, где изнасилования, убийства и пытки были канонизированы, а невинность и любовь — превращены в зыбкое воспоминание. Это был мир, к которому шел Фэррингтон. Уэстмор взял себя в руки и, промчавшись мимо обугленного тела азиата, влетел в комнату. Когда он пробегал мимо монаха, глаза у того открылись и уставились прямо на него.

— Торопись! — прохрипел монах, потом содрогнулся, и его глаза снова закрылись. Уэстмор был уверен, что человек умер. Шагнув в то, что осталось от комнаты, он застал Фэррингтона за общением с демоном. Это была тварь, похожая на какую-то всплывшую из морских глубин анемону. Брайант стоял неподалеку, направив на демона пистолет. По выражению его лица было видно, что сознание покинуло его тело. Уэстмор схватил его за плечи и встряхнул.