Наталья Калинина - Что скрывают зеркала

Их роман развивался стремительно и заполнил собой полностью жизнь Эли. Даже когда ей вдруг отказали от места преподавателя, потому что директриса решила взять вместо нее свою племянницу, Эля приняла это событие стоически. Сергей уверил ее, что потеря работы – не конец света. И что он в состоянии обеспечить ее, Эле даже нет необходимости искать новую. А три месяца спустя девушка увидела на тесте две полоски и поначалу растерялась. Тот день стал для нее знаменательным не только из-за той новости, но и потому, что ей поступило предложение от испанской компании, налаживающей поставки медицинского оборудования в Россию. Но искали сотрудника не для российского представительства, а в головной офис. Обещали высокую зарплату, хороший социальный пакет и помощь в оформлении документов. Испания была страной ее мечты. И в другой ситуации Эля не отказалась бы от такого предложения, но в этой с ней уже был Сергей и тот, кто свое невидимое пока присутствие обозначил двумя красными полосками. И она, понимая, что второго подобного предложения у нее уже не будет, скрепя сердце написала отказ потенциальному работодателю. А через месяц вышла замуж за Сергея.

С тех пор, не раз оглядываясь на тот день-перекресток, она часто задавала себе вопрос, что случилось бы, поступи она по-другому. Вполне возможно, что жизнь ее была бы куда счастливей и уж точно – спокойней. Но тогда с нею не было бы Тихона.

Погрузившись в воспоминания, Эля не сразу заметила старика в инвалидной коляске, который остановился рядом с ее лавочкой. Как долго он находился здесь, тоже наблюдая за бегающим с одной горки на другую Тихоном, Эля не поняла. Просто внезапно ощутила чужое присутствие и почувствовала себя неловко.

– Это ваш мальчик? – внезапно спросил ее старик, поворачивая к ней худое лицо с обвисшими, как у бассета, щеками.

– Мой, – без всякой охоты ответила девушка. Разговаривать не хотелось. Но старик, наоборот, желал общения:

– Сколько ему? Лет пять?

– Угу. Пять.

– Моему младшему внуку столько же. Хороший возраст. Когда ребенок одной рукой еще держится за материнскую юбку, но другой уже открывает себе дверь в самостоятельность. Вы понимаете, о чем я…

– Да, – согласилась Эля.

– Наслаждайтесь им – вашим сыном. Наслаждайтесь, пока он полностью не сбежал от вас во взрослую жизнь, – вздохнул со знанием дела старик. И Эле внезапно стало его жаль. Она развернулась к своему собеседнику в полуобороте и поймала его благодарную улыбку. При этом улыбка отразилась не только в водянистых глазах старика, но и в каждой морщинке темного, в пигментных пятнах лица. Сухие, похожие на птичьи лапки руки пожилого мужчины скомкали ткань клетчатого пледа, укрывающего его колени, и тут же аккуратно, каким-то женским движением, разгладили складки.

– Боюсь, я тебе помешал, – повинился с опозданием старик, внезапно переходя на «ты», словно приглашая девушку к доверительной беседе.

– Нет, – мотнула головой Эля, но не улыбнулась.

– Я один из тех докучливых стариков, для которых редкая возможность поболтать с кем-то в парке – великая радость. Целыми днями нахожусь дома, дети выросли и разбежались кто куда. Вот только иногда, раз в пару месяцев, привозят ко мне моих внуков. Побудут полдня и опять уезжают. Но я их понимаю, – вздохнул он. – И уже за это счастье – раз в пару месяцев слышать в стенах моей безмолвной квартиры детский топот и смех – готов простить им что угодно.

– И остальное время вы совершенно один? – ужаснулась Эля и невольно скользнула взглядом по большому колесу коляски.

– Нет, что ты! Ко мне соседка-медсестра приходит. Душевная женщина. Да дети помощницу наняли. Машеньку. Только вот Машенька выходит замуж и завтра уже не придет ко мне. А новую помощницу пока не нашли. Так что придется пока самому.

– Но как же так…

– А вот так. Это уже все мелочи жизни, деточка. Да, мелочи. Сколько мне там осталось… Вся жизнь-то уже за плечами. И столько там трудностей было, что остаться сейчас одному в этом танке, – он засмеялся и хлопнул ладонью по колесу коляски, – в четырех стенах – не такая уж беда. А вот у тебя, деточка, что-то случилось куда серьезней моей «беды». Так ведь?

От его пронзительного, может, даже бесцеремонного своей настойчивостью взгляда Эля невольно опустила глаза и кивнула, хоть и не собиралась делиться с первым встречным проблемами.

– Я так и подумал. Уж прости, я, пока ты не видела, немного понаблюдал за тобой. И понял твои настроения, которыми ты, может, и не желала делиться. Получается, украл. Но я просто очень люблю «читать» лица незнакомых людей. Я скучающий старик – что мне еще остается делать? Только рассматривать лица на прогулке и угадывать по ним настроения. Такое у меня развлечение.

– И что же вы прочитали по моему лицу? – заинтересовалась Эля. Тихон в это время скатился с очередной горки и побежал к качелям, совершенно позабыв о матери и их проблемном утре. Счастье детства в том и состоит, что можно легко, как воду с ладони, стряхнуть неприятности и полностью отдаться новой игре.

– А то и прочитал, что у тебя сейчас трудности. Ты смотрела на сына, но при этом была будто погружена в себя, в свои, осмелюсь предположить, воспоминания. И были они очень радостными, потому что твое лицо излучало свет, словно по нему скользили солнечные зайчики. Но вот ты вынырнула из воспоминаний так внезапно, будто тебя разбудили, и твое лицо тут же заволокли тучи. Еще чуть-чуть – и заплакала бы. А когда я тебя отвлек, на твоем лице отразилось не недовольство, а страх.

– Прямо-таки уж страх, – натянуто засмеялась Эля, пытаясь шуткой скрыть свое потрясение от проницательности старика.

– Да, страх, – припечатал он. – Но мелькнул он лишь на долю секунды. Кто-нибудь сторонний и не заметил бы, но я поймал его за скользкий хвост, потому что не просто наблюдал за тобой, а читал тебя. Вот и заметил страх, притаившийся в уголках твоих глаз. Не меня ты испугалась, а внезапного обращения к себе на улице. Из чего могу сделать вывод, что ты кого-то боишься и одновременно ожидаешь его появления. А по тому, как ты ссутулилась и обняла себя руками, закрываясь, осмелюсь предположить, что ты мечтаешь спрятаться, сделаться невидимой, неслышимой. Исчезнуть. А исчезнуть тебе вон он не дает.

Старик кивнул на раскачивающегося на качелях Тихона и вновь перевел взгляд на Элю.

– Опасный вы человек, – сказала девушка серьезно после долгой, вызванной потрясением паузы. Ей внезапно захотелось встать, позвать сына и уйти торопливо, не оглядываясь, если ее окликнут.

– Не опасный, – возразил старик с доброй улыбкой Санта-Клауса. – Все свои домыслы я оставляю при себе. Не удержался вот только сейчас от искушения проверить догадки. Просто подумал: а вдруг смогу помочь?