Евгения Гладкова - Дважды умереть и воскреснуть

Когда я опять открыла глаза, то обнаружила себя за письменным столом в кабинете Виктора. По подземелью истошным воплем завывала сирена. Я вышла в коридор, чтобы разведать, в чем дело. Тут стражники подхватили меня под руки и уволокли в мою комнату, так и не объяснив, что произошло. В неведении я провела около трех часов, пока не появилась Зоя. Она-то мне все и разъяснила.

Один из экспериментов, которые проводились на засекреченных уровнях, вышел из-под контроля. Виктор приказал изолировать бункер. Когда все наладится, он откроет заградительные шлюзы, а до тех пор всем придется оставаться там, где их застигла тревога. На мое счастье, Зоя возвращалась на кормление. Мы остались с ней вдвоем, без свидетелей и надзирателей. Наконец, появилась возможность поговорить.

Виктор неспроста не подпускал к себе других гомотогов. Он держал место своего обитания втайне ото всех. Причины такого решения стали нам понятны и очевидны. Во-первых, он единственный владел древними знаниями и не мог допустить посягательств на свою персону. Отсюда и сверхтехнологичная защищенность и неприступность убежища. Во-вторых, именно здесь он выращивал колонию человекоподобных особей, неуязвимых перед светом и людским оружием. Они создавались для того, чтобы обратить все человечество в рабство и на руинах цивилизации основать новую империю бессмертных. В-третьих, всех гомотогов рано или поздно ожидает повальное истребление. И, кажется, страшные времена на подходе, потому что Виктор готов нас отпустить на волю.

– Мы возвращаемся?! – озадаченно спросила я Зою.

Теперь я осознала, что моя тревога не была беспочвенной. Зоя сообщила и еще одну неприятную новость. В Московской ветви творились странные вещи. Марина сбежала. Ее побег означал, что предателей среди своих куда больше, чем мы предполагали. Ирина негодовала. Ведь под угрозой не только ее репутация, но и безопасность ветви. Что же касается Марины, то она могла быть где угодно и с кем угодно. И тут требовался мой талант «нюхача», чтобы обнаружить след беглянки. Как ни странно, Витюшу так и не реабилитировали. Возможно, по этой причине мне бы хотелось в это верить, Виктор нас и отпускал.

– Я даже не представляю, – распылялась Зоя, – как она могла сбежать. У Ирины отлажена служба безопасности и контроля, и как они проворонили Марину – вопрос.

Новость о возвращении домой затмила все прочие. Я только и мечтала вырваться отсюда, сменить диктаторский режим на демократичный. Со скоростью ветра я скинула с себя белоснежную робу и переоделась в свои вещи, по которым порядком соскучилась. Голубые джинсы и винтажную футболку. Мой баул был собран давно. В нем лежали сменные вещи, которые вернулись из чистки еще в первую неделю нашего пребывания. Оставалось только дождаться команды «сверху».

Освещение замигало и танцующими бликами пробежало по поверхности окна. Из коридора донесся ужасающий протяжный скрежет. Взбудораженные гомотоги хлынули с обеих сторон потоком. Белые ручейки поравнялись с нами, обогнули нас, словно не замечая, и бесследно пропали из виду в витиеватых лабиринтах подземелья. Ни один из них не проронил ни звука. Видимо, эксперименты частенько тревожили местных обитателей, и они просто-напросто привыкли и к вою сирены и жуткому скрежету открывающихся шлюзов.

Зое пришлось оставить меня. Она велела мне дожидаться ее возвращения в комнате и никуда не уходить. Я как всегда была послушна. Я очень исполнительная, но нетерпеливая. Ожидание изводило меня. В голову лезли жуткие мысли о том, что мы можем не успеть вернуться домой; о том, что Марина и ее лизоблюды захватили ветвь; о том, что Виктор передумает нас отпускать, или и вовсе задумал нас испепелить. Чем дольше я находилась один на один со своим воображением, тем больше оно рисовало мне картины одна угрюмей другой. Я погрузилась в уныние. Вот теперь я взмолилась, чтобы произошло чудо!

– Рената! – раздалось из динамика. От неожиданности я вздрогнула. Если бы мое сердце еще билось – оно бы выпрыгнуло наружу от испуга. – Тебя ожидают на «нулевом» уровне.

Наконец-то! Я испытала такое облегчение, словно меня из-под завала достали. Но после сомнения настигли снова. Ведь голос не произнес заветную фразу: «с вещами на выход!» Я на всякий случай прихватила вещички.

Нулевой уровень был чем-то вроде переходного, запасного. Некой прослойкой между лабораториями верхними, где трудились люди, и нижними, где обитали гомотоги. Стены укутаны изоляционными панелями, чтобы экспериментаторы не слышали друг друга, а отдельные воздуховоды предусмотрены, чтобы одни других не учуяли. Здесь проходили все собрания «охранки». Здесь декламировались пафосные выступления. И здесь же таились пути отступления.

Виктор не заставил себя долго ждать. Как всегда красивый, подтянутый и манерный, он томным баритоном успокоил галдящих гомотогов и заверил, что случай не рядовой, но опасаться нечего. Он призвал всех сплотиться и вспомнить свое предназначение. Мне в очередной раз предстояло услышать хвалебную речь об альтернативном сообществе и о великом будущем для каждого из нас.

Вскоре к нам присоединились «люди в черном». Смешная аналогия, однако, не давала повода к веселью. Нас ожидала скрупулезная подготовка к отбытию. Долгожданное возвращение домой, хотя то место с натяжкой можно назвать «домом», сулило быть гораздо быстрее, нежели наш вояж в Центр. В Центр мы добирались пешком, одолевая огромные расстояния от заката до рассвета, а днем отсиживаясь в укромных местах. Теперь же мы должны были лететь самолетом, спецбортом в гробах в сопровождении сотрудников похоронного бюро. Наши сопровождающие были людьми, но весьма осведомленными в вопросах транзита нелюдей. В мире живых правят деньги, и у кого их больше, тот живее всех живых!

Меня поражала циничность наших проводников. Ради денег они готовы были работать с самим чертом. Конечно, алчность – порок современности – присущ большинству людей. Но неужели у людей не осталось ничего святого? Неужели человечество и впрямь утратило веру? Неужели, действительно, грядут темные времена, предсказанные античными оракулами? Страшнее всего, что я знала ответы. Ведь само мое существование было доказательством этого.

Нам предстояло внешнее бальзамирование. Нас было четверо: я, Зоя и двое моих «телохранителей». Знакомые все лица. Гробовщики занимались нами по очереди. Сначала под нож легли мужчины. Как, однако, благородно с их стороны. Затем занялись Зоей, а после взялись и за меня. Действо было настолько отвратительным, что у меня появился легкий мандраж. Нам сделали на груди Т-образные разрезы и тщательно сдобрили края раствором со специфическим запахом, для того, чтобы рана не затянулась. Затем ловкими движениями стянули порез черными медицинскими нитками. Боли практически не было. Я лишь ощущала дискомфорт от всеобщей наготы. Затем нас облачили в траурные одежды. Мужчины надели светлые сорочки и темные костюмы – «двойки», а мы с Зоей сорочки и грубые балахоны. Каждому досталась по паре тряпичных тапок. И после нам наложили плотный грим на открытые участки тела. Мы выглядели как киношные зомби в представлении сценаристов.