Александр Мироненко - Осколки Нации

— Уважить надо! — Шепнул Шрам отчиму. — Мужик то хороший был, нельзя же ведь так… на растерзание зверью оставлять.

Отчим недовольно скривился, и хотел было возразить, но в разговор вклинился Давид:

— Отнесём его к изгоям. Идти не далеко, там и похороним по-человечески. Заодно и бурю переждём.

— К изгоям? Ты хоть знаешь паря, что болтаешь? Они ведь даже не люди, а хрен пойми кто! Я с ними дел не имел, но старые люди сказывают…

— Шрам давай оставим эти басни детям, мы с тобой взрослые люди. Малой прав, с мёртвым телом мы в Ровное не поспеем, а времени у нас с ним и так осталось очень мало. Так что, пойдём к изгоям, авось пронесёт!

— Ууу… — подтвердил немой охотник, подымая на руки тело брата.

Поломавшись немного Шрам всё-таки выдавил из себя:

— Ладно, уговорили. И всё же, как по мне плохая это идея. Никогда не любил рассчитывать на авось.

Охотника с телом брата пустили вперёд. Здорово намучившись, протаскивая мёртвое тело по низкому туннелю. Давид покидал пещеру последним. Напоследок обернувшись, он заметил смазанный силуэт, тенью прильнувший к окровавленной туше медведицы.

Сжавши покрепче в своих мозолистых ладонях РПК, он приблизился к туше. К тому времени он остался один в пещере, только и было слышно, как отчим ударился головой об какой-то выступ и теперь безбожно матерился.

К туше медведицы прижался маленький, дрожащий от страха комок меха. Когда животное повернуло на него свою мордочку, герой смог рассмотреть уменьшенную копию медведицы. В отличии от свой мамаши, медвежонок имел серо бурый окрас. Пушистая шерсть полностью укрывала его, и лишь двое чёрных бусинок-глаз внимательно следили за человеком. Размерами зверёныш не превосходил живущего в убежище кота, разве что был в несколько раз толще.

— Уф… уф. — Среагировал зверёныш на протянутую руку героя, и угрожающе оскалил белые зубки.

Давид с силой ударил раскрытой ладонью по голове детёныша и тот, потеряв всяческое желание сражается, попытался поплотнее зарыться в окровавленный мех матери.

— Что ты там возишься? — Донеся недовольный крик отчима. — Не хочешь нам помочь.

— Да-да! Уже иду. — Отозвался герой, занося для удара приклад над медвежонком.

Чёрное от грозовых туч небо, громыхало ветвистыми разрядами молний. В небесных твердях кто-то огромный и могучий, ударом кривого ножа с треском расколол небесные хляби, и тяжёлые капли дождя устремились в низ, прибивая к земле пыль и молодые растения.

Зверьё почуяв угрозу забилось поглубже в свои норы, дупла и берлоги. Разряды молний одна за одной полосовали небо на части, освещая дикие картины в грозовых тучах. От раскатов грома, казалось бы, тряслась вся земля, но это было только начало. Ливень постепенно набирал обороты, отвоёвывая своё законное место в рядах природных страхов. Ни один житель леса, развалин города и подземелий не рисковал выходить под открытое небо во время ливня.

Издревле повелось, что нечем хорошим буря не заканчивалась. Вот и сейчас поднялся сильный ветер, повсюду носились обломленные ветви деревьев и мелкие камни. Могучие гиганты деревья, простоявшие много десятков лет и, казалось бы, целиком отвоевавшие себе место в этом безжалостном мире, и те падали на землю. Вырванные с корнями, разбушевавшейся стихией. Ещё каких-то полчаса назад на улице стоял белый день, а теперь хоть глаз выколи от темени. Ласковое солнышко спрятали за собой, грозовые тучи и на землю опустился полумрак.

Четверо людей пробивались сквозь непроглядную стену из ливня. Шрам и немой охотник несли тело убитого собрата. Семёныч и Давид бежали следом, прикрывая их тыл. Герою приходилось несладко… Пыль, осевшая от падения многоэтажки, снова подымалась над землёй под ударами тяжёлых капель. Дышать было тяжело и натужно.

Промокнув до нитки, за считаные минуты он давно уже оставил желание прикрыть голову от капель, и теперь промокшая од дождя форма отвратительно липла к спине под порывами ветра. Он чувствовал себя самым несчастным человеком в мире. Всеми забытым, и не кому не нужным. То и дело слышались хриплые призывы Шрама не отставать, и непонятное мычание охотника, указывающего дорогу.

Люди пробежали через вокзальную площадь и не без труда взобрались на железнодорожную насыпь. Утопая по колено в лужах и грязи, они пересекли пути и вбежали под защиту раскидистого дерева.

— Всё перекур! — Отхаркиваясь, произнёс Шрам. — Пять минут, и меняемся, дальше вы понесёте.

Семёныч согласно кивнул и с вниманием уставился на повалившегося на землю героя.

— Что малой бобик сдох? — С издёвкой поинтересовался отчим.

Давид лишь раздражительно махнул рукой и поправил спавшую лямку вещь мешка.

— Ты на хрена его взял? Тебе что головной боли мало? — Не унимался Семёныч.

— Оставь его в покое Шурик, — заступился за Давида Шрам, — протащит ещё пару километров и сам в канаву выкинет. Чай зверюга не из лёгких.

Герой снял со спины вещь мешок и развязав шнуровку заглянул внутрь. Медвежонок по-прежнему всё так же крепко спал, свернувшись калачиком на дне.

— Ты придурок мелкий! Как к тебе вообще могла такая идея в голову прийти? Это же ведь дикий зверёныш! Отгрызёт он тебе пол щеки — будешь знать! Я тебе в последний раз объясняю! Выкинь ты его! И дело с концом! У нас и так проблем по горло ещё и с этим щенком нянчится…

Давид поднял свой взгляд на отчима и тот поперхнулся на полу слове. Немного помолчав, герой ответил:

— Хватит на сегодня крови. Отнесу его в село, а дальше делайте с ним что хотите. Здесь я его не оставлю… это не справедливо.

— Не справедливо?! — На сей раз взорвался Шрам. — Не справедливо? Его мамаша двух моих коров задрала! Да и меня посмотри, как разукрасила? Ты же сам видел в её логове гору костей и на что она способна! И после этого ты спасаешь этого уродца? Ты не сильно головой-то стукнулся, когда на неё в пещере с ножом летел?

Трое мужчин, включая охотника, сверлили героя неодобрительными взглядами. Немного подумав и глубоко вздохнув, Давид ответил, стараясь держать свой голос бесстрастным:

— С его матерью мы расквитались, а что до него… то сын за родителей не отвечает. Или я в чём-то не прав?

Стена из ливня, казалось бы, стала ещё сильней, а ветер губительней, на сей раз герой вместе с отчимом бегом несли мёртвое тело, а Шрам с охотником тащились в хвосте. Его вместе с медвежонком оставили в покое, но как ему казалось, всё равно они ещё не раз вернутся к этой теме. Будто в доказательство зверёныш заворочался на дне вещмешка, давая понять, что он проснулся, и тихо заскулил.

Дорогу преграждали поваленные с корнями прогнившие деревья, рядом стоячие то и дело жутко поскрипывали, грозясь в любой момент, завалится и похоронить под собой мягких людишек.