Нана Блик - Наоми

– Жаль, Элис, очень жаль, ты могла бы сделать меня самым счастливым, – он дёрнул халат, разрывая пуговицы, – жаль, что счастье будет неполным, – произнёс он, совершая насилие надо мной.

Я закричала и потеряла сознание, оставляя моё тело наедине с монстром. Наоми в теле Элис бесилась от того, что не могла ему помешать. Она бездействовала не потому, что не хотела что-то менять, а потому, что уже не могла – слишком мало было самой Наоми в теле Наоми, главенствующую роль в её организме теперь играл монстр, которого она же сама и создала, проходя по предыдущим дверям, а монстру нравилось превращать бедную девочку в чудовище, получая полную власть над её неопытным телом.

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я рухнула в кабинете в беспамятстве, только очнулась я уже в палате привязанная ремнями. Страх овладел мной, заставляя издать до боли истошный и противный мне вопль. На мой крик моментально явились и, конечно, это были никто иные, как главный врач больницы и заведующий этим злополучным отделением.

– Проснулась, милая Элис, я рад этому. – Главврач гладил меня по голове, – а ещё больше я рад тому, что, оказывается, ты у нас сирота и тебя, как многих тут лежащих, никто не будет искать.

– Что вы со мной сделали? – я попыталась дёрнуться, хотя ремни плотно держали меня, но не они меня остановили, а боль, пронзившая моё тело повсеместно.

– Мы удалили тебе правое лёгкое, левую почку и правую долю печени. – Он улыбался, продолжая поглаживать меня по голове. – Ты будешь жить, это тебя не убьёт, а лишь ограничит, зато это здорово поможет всем нам. Я как раз хотел сменить себе жильё и машину. Поначалу я хотел было поделиться всем, что я имею, с тобой, но ты не приняла меня таким, каким я являюсь в действительности. Жаль, ты ведь мне больше чем нравилась.

– Ты – чудовище! – кричала я, – вы все здесь чудовища!

– Тише, Элис, тебе нельзя так кричать, ты слишком слаба. Обычно мы не удаляем несколько органов сразу, но тут, извини, простая обида за то, что ты отвергла меня, стала выше всех принципов. – Главврач пожал плечами, словно это то оправдание, согласно которому можно всё им списать. – Детка, я же всего лишь мужчина, а ты – глупая женщина, – сухо произнёс он, выходя из палаты, – а могло ведь быть всё по-другому.

Он ушёл, а я осталась одна наедине со своими страхами, болями и ужасом, охватившим всё моё тело. Я плакала, не зная кого мне винить и что мне делать в дальнейшем. Всерьёз думая смириться с предложением главврача, когда он придёт, но он не приходил, зачем я ему? Инвалид, по-другому тут и не скажешь, а он ведь ценил полный комплект внутренностей в человеке. Какая же я всё-таки глупая, к чему было обвинять его в кабинете, надо было просто уволиться с работы и всё, хотя вряд ли бы они меня отпустили. Принять его и то, чем он занимался долгие годы? Я так не могу, нет во мне всего этого, что позволяет человеку быть монстром. Сиротство и лишения научили меня уважать и ценить жизнь как свою собственную, так и чужую, и вряд ли я смогла бы мириться с таким вот вопиющим действом, рушащим все существующие моральные устои и принципы. Так что же, за то, что я не согласилась, теперь буду терпеть такую вот жизнь? Я и так слишком много всего пережила, теперь ещё и вот это?

Слёзы высохли, а мысли все кончились. Я пролежала в палате всего лишь неделю, а потом моё самочувствие ухудшилось. Сырой и холодный воздух палаты стал губительным для моего лёгкого, которое работало теперь с удвоенной нагрузкой. У меня моментально развился отёк лёгкого с крупозной пневмонией, которая и сломила меня в течение трёх суток. Я умерла, наконец-то обретая свободу и лёгкость. Моя радость тому, что я быстротечно уходила из жизни, была феноменально большой, настолько большой, что я не замечала ни боли, не одышки, ни кашля. Свобода и покой наконец-то принимали меня, обволакивая своим махровым одеялом и погружая в пушистую негу, но лишь на чуть-чуть, потому что Наоми неожиданно решила вернуть Элис назад, отпуская себя в следующее плаванье. Дух Элис навсегда поселился в стенах этой больницы, пугая персонал и пациентов. Даже после того, как девушка до смерти замучила главного виновника своей гибели, она не смогла успокоиться и вернуться на небо, потому что Наоми не дала ей такой возможности, потому что она ушла одна, навсегда оставляя Элис в этих холодных и мрачных стенах, наполненных воплями и истошными криками, хотя уже и без преступлений и торговлей органов пациентов, но по-прежнему безжизненными и убивающими, потому что сила жизни уходит от тех, кто отчаялся, а здесь такими были почти все, включая и сам персонал.

Путешествие по порогам течения жизни седьмой двери далось мне нелегко, тем более что испытание я, как всегда, провалила: умышленно оставив монстра блуждать среди людей, сама я добровольно превращалась в такого же или ещё хуже. В районе правого лёгкого, потерянного Элис и мной, кожа немного потрескалась, а из трещин то и дело вырывались язычки огненно-красного зарева, и чем больше я волновалась, тем сильнее разгоралось в моей груди пламя. Места, где должны были бы находиться другие мои потерянные внутренности, покрылись плесенью, при надавливании на которую из тела сочилась ядовитая грязно-коричневая жидкость. Болело всё: и тело, и душа. Я с трудом понимала, где сейчас нахожусь, потому что связь с Элис по-прежнему ещё сохранилась. Я хотела позвать Лорда, но изо рта вырывались лишь пепел вперемешку с клубами едкого дыма. Кашель и хрипы глушили попытки вырывающегося изнутри голоса. Я встала на колени, руками ощупывая коврик, но когда я только предприняла попытку подняться, Лорд схватил меня за волосы на затылке, которых и так было немного, и швырнул в открытое пространство восьмой двери. Ужасный рык – вот и всё, что смогла я ему противопоставить в ответ на череду его весьма странных поступков, и это естественно было совсем недостаточно для того, чтобы хоть ненадолго, но удержаться в стенах, как теперь оказалось, успокаивающей меня красной комнаты.

– Разговоры пока что нам ни к чему, – произнёс Лорд, суетливо захлопывая за мной дверь.

Сказать, что я была возмущена его странным деянием, значит, вообще ничего не сказать. Я была в бешенстве, мне хотелось разорвать его на куски, раскидывая безжизненные части его и без того уже мёртвого тела по всем уголкам этой комнаты.

Мерзкая среда дверного пространства уже совсем меня не беспокоила, зато злость серьёзно подпортила моё появление, не дав мне должной возможности даже оглядеть себя, чтобы понять, кем же я стала в очередном своём воплощении.