Марина Линник - Потерянные во времени

Несчастные находились в обстановке, в которой хороший крестьянин постеснялся бы держать скотину. Узкие кельи, где самые буйные были прикованы к стене ржавыми цепями, омерзительный застарелый запах немытых тел и нечистот, полное отсутствие света, за исключением трех коптящих факелов в коридоре. Ни кроватей, ни столов, ни какой-либо другой мебели.

– Это… это… Как они могли! – не в силах вынести подобное зрелище, задохнулась Мишель.

– А ты считала, что у них будут мягкие перины и номер с видом на Елисейские поля? – съязвил Роберто, всматриваясь в лицо каждого из заключенных.

Но чем дольше он смотрел на затравленных, ничего не понимающих людей, бормотавших себе под нос что-то о поезде, о тоннеле, о тумане или о панике, охватившей их, чем внимательнее вглядывался в безжизненные, ничего не выражающие глаза попутчиков, тем больше склонялся к тому мнению, что сеньор Сансино прав. Все произошедшее настолько сильно поразило пассажиров поезда, что их психика просто не справилась с ирреальностью ситуации, болью и неизвестностью. Их разум помутился…

– Господи! Каким образом нам удастся заставить их следовать за нами? Боже, помоги!.. Мама! Отец! – воскликнул Роберто, увидев в одной из камер родителей. – Как же я рад, что нашел вас. Вы узнаете меня? Это же я, Рокко, ваш сын! Вы помните меня? Теперь все будет хорошо. Я рядом, я с вами… Мама… отец… да слышите ли вы?

Но графиня и граф Суардо продолжали сидеть на полу, мерно покачиваясь.

– Черт! – молодой человек дернул дверь. – Она заперта!

– А ты думал, что врач оставит ее незапертой?

– Мне сейчас не до сарказма, Мишель, прости. Это мои родители, и я обязан им помочь, хотя они, пусть и сложно в этом признаться, никогда и ничего не делали для меня. Я рос как… как чертополох. С раннего детства я полагался только на себя. Но это не значит, что я могу бросить их в таком жутком месте… Найди лучше ключи!

– Вот они, – протягивая связку, ответила журналистка, грустно поглядев на молодого человека.

– Спасибо!

Отыскав нужный ключ, Роберто буквально ворвался в темницу. Он обнял родителей, поочередно нежно прижав их к себе.

– Простите, что я не уследил… Мне следовало все предусмотреть… Простите, мои родные… Мама, отец! Поезд скоро отправляется. Я знаю, что очень сложно опять пережить весь ужас перемещения, но обещаю, что это будет в последний раз… Прошу, пойдемте!

Рокко попытался поднять мать, потом отца, но все попытки оказались тщетными.

– Мама! – схватив графиню за плечи и сильно встряхнув ее, закричал молодой человек. – Ну приди же в себя! Это я, Рокко!

– Малыш Рокко… малыш Рокки.

– Ты… ты вспомнила меня? – обрадовался он, с нежностью вглядываясь в пепельно-серое лицо матери. – Посмотри же на меня!

Пожилая женщина сфокусировала взгляд на Роберто и вдруг, издав отчаянный крик, отшатнулась от него.

– Ты… это ты убил моего мальчика. Ты убийца! Убийца! Ты зарезал Рокки… Смотри, у тебя руки в крови!.. Мой мальчик… мой мальчик…

– Да нет же. Это я – Рокки, твой мальчик! – из глаз мужчины полились слезы. – Почему ты не узнаешь меня?

– Тшшш, ты сильно кричишь. Моему Рокки надлежит уже спать. Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, Нана Нана бобо бобо, все дети спят, а Рокки мой нет, – запела графиня старинную итальянскую колыбельную.

– Эту колыбельную мать пела всем своим детям… кроме меня, – грустно усмехнулся Роберто, вставая с колен.

Он подошел к отцу, но тот даже не взглянул на сына.

– Что же нам делать? – тихо спросила Мишель, боясь, что ее вопрос вызовет новый приступ раздражительности у расстроенного Роберто.

– Мы не можем им помочь… пока не можем, – вынужден был признать молодой человек, тяжело вздохнув. – Проклятье!!!

Граф Суардо с силой ударил по каменной стене, содрав кожу на руке.

– Возьми платок, – протягивая носовой платок, произнесла Мишель.

– Не нужно, – отмахнулся от нее молодой человек, – моя душа кровоточит сильнее.

– Мне очень жаль… К несчастью, как ни крути, а Шайла не ошиблась: нам так и не удалось ничего изменить. Какой же наивной я была. Прости, что втянула тебя в воображаемую борьбу. Если бы не я, то через несколько дней вместе с друзьями ты бы открыл затерянный город и достиг того, к чему так стремился… Мне очень-очень жаль!

Роберто поглядел на Мишель и нежно коснулся ее щеки.

– Значит, наша встреча была записана в книге жизни. А значит, нам суждено было встретиться… Пойдем! Пока несчастные в таком состоянии, мы не поможем им. К большому-большому сожалению… Иди! Я догоню тебя!

Оставшись с родителями наедине, молодой человек поочередно прижал к груди отца и мать и нежно поцеловал их.

– Простите меня! – прошептал Роберто. – Но я вынужден покинуть вас… Пока покинуть. Обещаю, что найду способ всех вызволить отсюда. Я не прощаюсь!..

Лошади неслись во весь опор, подгоняемые всадниками. До перемещения поезда оставались считанные минуты. Яркая полная луна освещала дорогу, по которой уже не в первый раз ехали путешественники во времени.

– Через несколько секунд поезд исчезнет, – прокричала Мишель, едва спешившись. – Куда мы направимся?

– В твое время, – спокойно произнес в ответ молодой человек.

– Ты в этом уверен? – недоверчиво глядя на него, спросила журналистка.

– Более чем когда-либо, – мягко улыбнулся Роберто, поцеловав молодую женщину.

– Хорошо! Тогда приготовились… Muzita nama Bapa ny Fanahy Masina membuka tatau Infern!..

…Открыв глаза, Мишель не поняла вначале, где она находится. Шум большого города, от которого журналистка отвыкла за несколько дней, резко ударил по барабанным перепонкам.

– Поезд до Орлеана отправится через пять минут с пятой платформы, – услышала молодая женщина. – Поезд до Орлеана…

– Неужели мы дома? – невольно вырвалось у Мано.

Мишель оглянулась по сторонам, ловя на себе какие-то странные взгляды проходящих людей. «Да Бог с ними, пусть смотрят, – подумала про себя журналистка. – Главное, я дома! Вот киоск, где я покупаю газеты. Это мадам Орно… А, она узнала меня и машет рукой… Это знакомый носильщик… Ох, я помню, как мы возвращались с Аннет от родителей с кучей огромных чемоданов. Гастон тоже приветствует меня. Значит, все хорошо!»

– Рокки, мы дома! – радостно закричала женщина, обняв графа Суардо.

Так, обнявшись, они и сошли со ступенек поезда и остановились возле него.

– Ты счастлива? – ласково спросил Роберто.

– Да, – потупив взор, произнесла Мишель. – Откровенно говоря, я скучала по дому, ибо боялась, что никогда не увижу его больше…

– Ну, пойдем! – потянула Мишель за собой мужчину. – Сейчас мы пойдем ко мне домой. Я переоденусь, возьму деньги, машину и мы поедем в магазин, покупать тебе одежду. А завтра я отведу тебя на работу… Хотя нет. Я же уволилась… Мы пойдем к мадам де Фарси. Я познакомлю тебя с этой очаровательной женщиной, и ты сразу поймешь, что я не могла поступить иначе… А вечером… вечером мы поднимемся на Эйфелеву башню. Ты поразишься тому, как изменился город за столько лет… Ну что же ты стоишь? Пойдем!