Альфред Бестер - Ад – это вечность

– Сидра Пил, – сказал труп, – в человеке, которого ты убила, ты убила себя – свою лучшую часть.

– О-о-ой! – закричала она и обхватила себя руками, зашатавшись от горя.

– Посмотри на меня, – сказал труп. – С моей смертью ты разрушила узы, чтобы тут же найти другие.

И она знала это. Она поняла. Все еще покачиваясь и стеная в нескончаемой муке, она увидела, как Эрдис поднялся с колен и пошел к ней с протянутыми руками. Глаза его сверкали и превратились в ужасные омуты, протянутые руки были отзвуком ее собственной неутоленной страсти, желания обнять ее. И только обнявшись, она поняла, что теперь не убежать – не уйти от собственного вожделения, что будет вечно с ней.

И вечно будет таким прекрасный новый мир Сидры.

После того, как другие прошли через завесу, Кристиан Брафф задержался в убежище. Он закурил еще одну сигарету, симулируя полное самообладание, выкинул спичку и сказал:

– Э-э... мистер Существо?

– Что, мистер Брафф?

Брафф не мог удержаться от быстрого взгляда в сторону звучащего из пустоты голоса.

– Я... Ну, я просто остался поболтать.

– Я так и думал, мистер Брафф.

– Думали?

– Ваша ненасытная жажда свежего материала не тайна для меня.

– О! – Брафф нервно оглянулся. – Понятно.

– Но нет причин для тревоги. Нас здесь никто не подслушает. Ваша маскировка останется нераскрытой.

– Маскировка?!

– Вы же не дурной человек, мистер Брафф. Вы никогда не принадлежали к обществу убежища Саттон.

Брафф сардонически рассмеялся.

– Не стоит притворяться передо мной, – дружелюбно продолжал голос. – Я знаю, россказни о ваших плагиатах просто очередная небылица плодотворного воображения Кристиана Браффа.

– Вы знаете?

– Конечно. Вы создали эту легенду, чтобы быть вхожим в убежище. Много лет вы играли роль лживого негодяя, хотя временами кровь стыла у вас в жилах.

– И вы знаете, зачем я это делал?

– Конечно. Фактически, мистер Брафф, я знаю почти все, но признаю, что одно смущает меня.

– Что именно?

– Ну, имея такую жажду свежего материала, почему вы не довольствовались работой, подобно другим авторам, с которыми я знаком? К чему безумная жажда уникального материала... абсолютно нетронутой области? Почему вы хотели заплатить столь горькую и непомерную цену за несколько унций новизны?

– Почему? – Брафф окутался дымом и процедил сквозь зубы: – Вы бы поняли, если бы были человеком. Я не обманываюсь в этом?..

– На этот вопрос не может быть ответа.

– Тогда я скажу вам, почему. Есть то, что мучает меня всю жизнь. Мое воображение.

– А-а... Воображение!

– Если воображение слабое, человек всегда может найти мир глубоким и полным бесконечных чудес, местом многочисленных восторгов. Но если воображение сильное, крепкое, неустанное, он обнаружит мир очень жалким... тусклым, не считая чудес, которые создал он сам.

– Воображаемых чудес.

– Для кого? Только не для меня, мой невидимый друг. Человек – ничтожное существо, рожденное с воображением богов и созданное когда-то из глиняного шарика и слюны. Во мне уникальная личность, мучительный стон безвременного духа... И все это богатство завернуто в пакет из быстро снашивающейся кожи!

– Личность... – задумчиво пробормотал голос. – Это нечто такое, чего, увы, никто из нас не понимает. Нигде во всей известной вселенной нельзя найти ее, кроме как на этой планете, мистер Брафф. Иногда это пугает меня и убеждает, что ваша раса будет... – Голос резко оборвался.

– Чем будет? – быстро спросил Брафф.

Существо проигнорировало его.

– Будете выбирать другую реальность в вашей вселенной или удовлетворитесь тем, что уже имеете? Я могу предложить вам миры огромные и крошечные, великие создания, сотрясающие пространство и наполняющие пустоту громами, крошечные существа, очаровательные и совершенные, общающиеся напрямую мыслями. Вас интересует страх? Могу дать вам содрогающую реальность. Боль? Муки? Любые чувства? Назовите одно, несколько, все вместе. Я сформирую реальность, превосходящую даже те гигантские концепции, что являются неотъемлемо вашими.

– Нет, – ответил, наконец, Брафф. – Чувства лишь чувства, со временем они надоедают. Вы не сможете удовлетворить воображение, что вспенивает мир все в новых формах и вкусах.

– Тогда могу предложить вам миры со сверхизмерениями, которые ошеломят ваше воображение. Я знаю систему, что будет вечно развлекать вас своим несоответствием... Там, если вы печалитесь, то чешете ухо или его эквивалент, если влюбляетесь, то пьете фруктовый напиток, а если умираете, то разражаетесь хохотом... Я видел измерение, где человек может наверняка совершить невозможное, где остряки ежедневно состязаются в составлении живых парадоксов и где подвиг превращается в так называемую «косность». Хотите испробовать эмоции в классическом исполнении? Я могу доставить вас в мир n-измерений, где вы можете испытать интригующие нюансы двадцати семи основных эмоций – записанных, конечно – и дойти до их комбинаций и скрещиваний. Математически это выглядит так: 27 x 1027 степени. Представляете, какое вы получите наслаждение?

– Нет, – нетерпеливо сказал Брафф. – Ясно, мой друг, что вы не понимаете личности человека. Личность не детская штучка, чтобы развлекать ее игрушками, однако, в ней есть что-то детское, раз она стремится к недостижимому.

– Ваши взгляды настолько животные, что это даже не смешно, мистер Брафф. Нужно сказать, что человек – единственное смеющееся животное на Земле. Уберите юмор и останется только животное. У вас нет чувства юмора, мистер Брафф.

– Личность, – с жаром продолжал Брафф, – желает только того, чего нельзя надеяться достичь. То, чем можно завладеть, не является желаемым. Вы можете предложить мне действительность, в которой я буду обладать вещью, кою желаю, потому что не могу обладать ей, и чтобы это обладание не нарушило ограничение моего желания? Можете вы сделать это?

– Боюсь, – с легким замешательством ответил голос, – что доводы вашего воображения слишком хитры для меня.

– А, – пробормотал Брафф самому себе, – этого-то я и боялся. И почему мироздание, казалось, избежавшее второсортных личностей, и вполовину так не умно, как я? К чему эта посредственность?

– Вы хотите достигнуть недостижимого, – благоразумным тоном заметил голос, – и одновременно не хотите достигнуть его. Противоречие кроется внутри вас. Вы хотите измениться?

– Нет... Нет, не измениться, – покачал головой Брафф. Он постоял, глубоко задумавшись, потом вздохнул и затоптал сигарету. – Есть только одно решение моей проблемы.

– Какое?

– Подчистка. Если вы не можете удовлетворить мое желание, то должны хотя бы оправдаться. Если человек не может найти любовь, он пишет психологический трактат о страсти.