Стивен Кинг - Мобильник (черновик перевода)

Клай ее услышал, и, непонятно каким образом, но слова, доносящиеся изо рта мужчины, на слог или два опережали бумбоксы: Дин Мартин пел «Все когда-то кого-то любят».

Он распрямился, чуть не вскрикнув от похожего на пистолетный выстрел треска коленных суставов. Том, подняв фонарь, пристально смотрел на него.

– Что? Что? Ты же не собираешься сказать, что мальчонка…

Клай кивнул.

– Пошли. Пора возвращаться.

Когда половина пандуса осталась позади, он схватил директора за плечо. Ардей повернулся к нему, подобное обращение не вызвало у него возражений.

– Вы правы, сэр. Мы должны избавиться от них. Уничтожить, как можно больше и как можно быстрее. Это, возможно, наш единственный шанс. Или вы думаете, что я не прав?

– Нет, – покачал головой Ардей. – К сожалению, я так не думаю. Как я и говорил, это война, или я верю, что это война, а на войне врагов убивают. Почему бы нам не вернуться в дом и не обговорить наши дальнейшие действия? Можем даже выпить горячего шоколада. Я, пожалуй, капну в свой бурбона, что взять с варвара?

На вершине пандуса Клай еще раз обернулся. Тонни-Филд куталось в темноте, но звездного света хватало, чтобы разглядеть ковер тел, устилающий футбольное поле от кромки до кромки, от края до края. Он подумал, что и не понял бы, на что смотрит, если бы не побывал рядом, но осознав, с чем имеешь дело… осознав, с чем имеешь дело…

Его глаза сыграли с ним забавную шутку, и он словно увидел, что они дышат (все восемьсот или тысяча), как единый организм. Зрелище это так испугало его, что он чуть ли не бегом бросился догонять Тома и директора Ардея.

Директор приготовил на кухне горячий шоколад и они пили его в гостиной, при свете двух газовых ламп. Клай подумал, что старик предложит чуть позже вновь выйти на Академическую авеню и привлечь новых добровольцев в армию Ардея, но тот, похоже, решил, что людей ему хватит.

Бензоколонка находилась в гараже, сказал им директор, и бензин она качала из расположенного выше напорного бака объемом в четыреста галлонов. Так что им требовалось лишь вынуть затычку. В теплицах были передвижные опрыскиватели на тридцать галлонов каждый. Как минимум, дюжина. Они могли загрузить опрыскиватели в пикап, а потом, по одному из пандусов подвезти их к футбольному полю…

– Подождите, – остановил его Клай. – Прежде чем мы начнем обговаривать наши практические действия, я бы хотел услышать их теоретическое обоснование, сэр, если оно у вас есть.

– Теории, разумеется, нет, – ответил старик. – Но Джордан и я кое-что повидали, у нас есть интуиция, мы провели кое-какие эксперименты…

– Я завернут на компьютерах, – Джордан отпил из кружки горячего шоколада. Клай нашел обаятельным это уверенное, без тени улыбки, заявление мальчика. – Абсолютный Макнерд. [86] Макнерд – имя нарицательное (Мак – от «макинтоша», нерд (nerd) – «ботаник»), человек, который кроме компьютеров знать ничего не хочет. Увлекался ими всю жизнь, насколько себя помню. Так вот, эти существа проходят повторную первичную загрузку, все так. У них на лбах может мигать: «ПОЖАЛУЙСТА, ПОДОЖДИТЕ. ИДЕТ УСТАНОВКА НОВОЙ ОПЕРАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ».

– Я тебя не понимаю, – признался Том.

– А я понимаю, – подала голос Алиса. – Джордан, ты думаешь, что Импульс был не просто Импульсом, так? Все, кто его услышал… у них стерлись жесткие диски?

– Именно, – кивнул Джордан.

Том в недоумении посмотрел на Алису. Только Клай знал, что Том далеко не тупица, и не верил, что Том так тормозит.

– У тебя был компьютер, – сказала Алиса. – Я видела его в твоем маленьком кабинете.

– Да…

– И ты устанавливал программы, так?

– Конечно, но… – Том замолчал, смотрел на Алису. Она – на него. – Их мозги? Ты говоришь про их мозги?

– А что, по-вашему, представляет собой мозг? – спросил Джордан. – Большой жесткий диск. С органическими микросхемами. Никто не знает, на сколько байтов. Гига [87] Гигабайт = 1 миллиарду байтов. в энной степени. Бесконечное число байтов, – он поднес руки к ушам, маленьким и аккуратно вылепленным. – Между этими руками.

– Я в это не верю, – говорил Том тихо, лицо перекосила гримаса. А Клай подумал, что он верит. Вспоминая безумие, охватившее Бостон, не мог не признать, что высказанная версия очень убедительна. И такая жуткая: миллионы, может, миллиарды мозгов вычищены одновременно, точно так же, как сильный магнит мог вычистить жесткий диск на компьютерах старых моделей.

Он также вспомнил фею Темную, подругу девочки с сотовым телефоном цвета перечной мяты. «Ты кто? Что происходит? – выкрикнула фея Темная. – Ты кто? Кто я?» А потом начала лупить себя рукой по лбу, врезалась лицом в фонарный столб, не один раз, дважды, сведя на нет дорогостоящие плоды труда ортодонта.

«Ты кто? Кто я?»

И это был не ее сотовый телефон. Она лишь прислушивалась к разговору и не получила полной дозы.

Клай, который мыслил, скорее, образами, чем словами, теперь визуализировал компьютерный экран, заполненный этими словами: «ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я ТЫ КТО КТО Я…» – и, наконец, в самом низу, мрачное и не требующее доказательств, как и судьба феи Темной:

ОТКАЗ СИСТЕМЫ

Фея Темная – частично стертый жесткий диск? Ужасно, но, похоже, правда.

– Я защищал диплом по английской литературе, но в молодости увлекался психологией, – сообщил им директор. – Начал, разумеется, с Фрейда, все начинают с Фрейда… потом Юнг… Адлер… потом стал закапываться все глубже и глубже. И получилось, что за всеми теориями о том, как работает мозг, стоит более великая теория – Дарвина. По терминологии Фрейда, выживание – первичная директива, выраженная идеей ида. У Юнга выживание это еще более величественная идея о том, что сознанием обладает кровь. Никто из них, думаю, не стал бы оспаривать следующее утверждение: если сознательные мысли, память, способность размышлять логически разом вытравить из человеческого мозга, то останется что-то чистое и ужасное.

Директор помолчал, ожидая комментариев. Никто не произнес ни слова. Директор кивнул, словно ничего другого и не ожидал, продолжил.

– Хотя ни фрейдисты, ни юнгианцы однозначно этого не сказали, судя по их работам, можно предполагать, что у нас есть некая основа, некая базовая волна или, если говорить на языке, более привычному Джордану, некая единственная строчка в записанной программе, которую стереть невозможно.

– ПИ-ди, – кивнул Джордан. – Первичная директива.

– Да, – согласился директор. – Если дойти до самого дна, то наш вид вовсе не Человек разумный. Наша основа – безумие. И Дарвин, друзья мои, из вежливости не сказал следующее: мы стали властителями земли не потому, что были самыми умными, и даже не потому, что были самыми злобными. Нет, причина в том, что в джунглях мы были самыми безумными, самыми кровожадными сукиными детьми. И эту нашу особенность Импульс обнажил пятью днями раньше.