Алексей Кунцевич - Жажда справедливости. Избранный

Прекрасно помня, что она поужинала каких-то два часа назад, Лидия Петровна не могла ничего с собою поделать. Она бросилась в кухню и так быстро уничтожила остатки колбасы, которую намеревалась съесть за завтраком, что сама поразилась. Насытив свою плоть, Блинова поняла, что у нее пропало всякое желание спать. Тут что-то ее потянуло к окну в спальной. Она посмотрела на площадь Кирова, находившуюся прямо под окнами и натурально никого там не обнаружила. Следовало бы отойти, отправиться спать или заняться другим делом, а не пялиться в пустоту, однако какая-то неведомая, но властная сила продолжала удерживать ее подле окна. Лидия Петровна смотрела своими зелеными немигающими глазами на памятник Кирову, освещенный фонарями и изгаженный птицами, которые почему-то норовят попасть именно туда, где отсутствует всякая надобность в их помете. Блинова улыбнулась от этих мыслей.

По улице простучал пустой трамвай № 8, и грохот, произведенный ударами его колесами о стыки путей, проник в дом, отчего задрожали стекла. Лидия Петровна стояла и смотрела на проезжающие редкие автомобили, думала о странном голоде, разбудившем в такой неурочный час, думала о том, как отомстить одной подчиненной, с которой недавно повздорила, как составить какой-то график на следующий месяц. Составить так, чтобы всем показать: их мнения не имеют никакого значения и ни во что не ставятся. Она так и стояла у окна, пока, наконец, предчувствие неминуемой беды не прорвалось в ее отравленную злобой на кое-кого душу и не завладело сознанием, вызывая панический ужас и дрожь по всему телу. Несмотря на то, что в квартире от чрезмерного усердия работников местной котельной стояла невыносимая даже в дни собачьего холода на улице жара, Блинова вдруг ощутила какой-то сквозняк, проникающий в пушистые тапочки. А тут еще случилось что-то необъяснимое с сердцем. Оно вдруг сбавило обороты, а потом и вовсе замерло на секунду и забилось снова с удвоенной скоростью и перебоями. Лидия Петровна прекрасно знала все свои болезни, но в этом списке никогда не значилась аритмия. Несмотря на это, она решила принять корвалол, но никак не могла покинуть свой пост у окна, словно связанная невидимыми нитями.

Вдруг взгляд ее привлекло некое движение около памятника. Лидия Петровна прикипела глазами к изваянию. А из-за постамента вышел, а точнее сказать, выскользнул маленький плохо одетый человек и воровато осмотрелся. Взгляд его скользнул по верхним этажам дома Блиновой, и Лидия Петровна вдруг поймала себя на том, что ей хорошо видны маленькие черные глазки человека. В этих глазах отражался белый свет фонарей. Незнакомец вынул из кармана отвратительного пальто очки с толстыми стеклами, нацепил их на глаза, от чего сделался намного гаже и противнее, чем после своего появления; его глаза сделались огромными, как у Ихтиандра, и посмотрел (Лидия Петровна почему-то была в этом уверена) на НЕЕ! Кровь вдруг несмотря на повышенное давление отлила от лица инженера. А незнакомец, не сводя с нее своего взгляда, снял очки и ПОДМИГНУЛ! ей правым глазом.

Больше Лидия Петровна ничего не видела,— ее немедленно покинуло сознание.

И только спустя двое суток она была обнаружена своим сыном, сидящей в неестественной позе на диване с вытаращенными глазами и искаженным ужасом лицом. Врачи констатируют смерть от кровоизлияния в мозг.

—Ну вот ты мне скажи, какого черта ты врешь?!— орал на широкоплечего парня младший лейтенант, теребя импортную авторучку худыми мозолистыми пальцами.

—Я не вру…— жалобно отвечал допрашиваемый, расстраиваясь оттого, что ему не верят.— Это правда.

—Я что, мальчик пятилетний по-твоему? Ты хочешь, чтобы я поверил в эту сверхъестественную чепуху? Ты сыну моему это расскажи; он поверит. Он любит сказки. А я— нет!

Парень стоял, ссутулившись и смотря из-под бровей на грозного лейтенанта. Он и сам-то ни за что не поверил бы, если б не видел все своими собственными глазами. Но факт был налицо: во время драки вмешался какой-то рыжий со светящимися глазами. Многие, только завидев его, тут же разбежались. А кто не сделал этого, тот остался лежать без сознания. Вот ему и еще троим не повезло. Парень видел, как рыжий кидал какие-то появлявшиеся невесть откуда светящиеся неоновым светом шары в убегающих, и как эти самые шары разрывались над головами и разбрасывали голубые брызги света. Тот, над головой которого этот шар взрывался, падал без сознания. Всё окончилось за каких-нибудь тридцать секунд. И вот теперь Илья (так звали парня) никак не мог втолковать непонятливому милиционеру, что сказанное им— чистейшая правда.

—Они и в самом деле разбрызгивались?— спросил подозрительно ласково лейтенант, брызгая в лицо парню слюной и обдавая его табачным запахом и перегаром.

—Да,— удивляясь перемене тона, среагировал Илья.

—Голубыми брызгами?— неверующий мент всё никак не оставлял своего подкупающего тона.

—Голубыми. Можно закурить?— попросил вдруг Илья, мало надеясь получить что-нибудь сверх крика и обвинения во лжи.

—И что это по-твоему могло быть?— не обращая внимания на просьбу, продолжал лейтенант.

—Не знаю.

—Не знаешь?!— взревел лейтенант. И Илья решил, что он опять будет орать на него, но тот отрывисто бросил: —Отлично.— И поднял трубку телефона внутренней связи.

—Товарищ майор,— говорил лейтенант в трубку,— он несет полную чушь про какие-то шары и рыжего… Да… Рыжий… Вы думаете… Но я же… Конечно, никакой силы… Но как же я могу верить?..— Он долго молчал. Потом проговорил: —Да, слушаюсь.— И, положив трубку, добавил:

—Ну, вот что, с меня хватит. Пусть они сами разбираются.

Через минуту Илья был выдворен из комнаты допроса и отправлен в кабинет, именно кабинет, а не каморку с решетками на окнах. Хотя, по правде говоря, решетки там тоже были. Теперь за него принялись два высоких чина; один на плечах носил капитанские погоны, другой— звездочки майора. Эти не кричали на него, и вообще вели себя очень дружелюбно. Как и полагается людям, занимающим высокое положение.

—Что так рассердило Кошерника?— спросил капитан.

—Вы мне тоже не поверите,— заявил Илья.

—Ну, ну, не будем так категоричны,— сказал со своего места во главе длинного стола майор.— Капитан, покажите ему фоторобот. Возможно— это он.

Капитан звякнул дверью сейфа и бросил листок перед парнем со словами:

—Этот?

—Да!— крикнул Илья, вне себя от непонятной ему радости.

—Не кричите так, а то, чего доброго, кто-нибудь услышит.— Майор сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.

—Вы не дадите мне закурить?— попросил парень, изнывая от желания затянуться.

—Берите,— все еще обращаясь на «вы» сказал майор, протянув пачку и зажигалку капитану, чтобы тот ее передал Илье.