Стивен Сэвил - Наследие

Троица вампиров выступила вперед и зашагала вдоль ряда пленных. Почти ни у кого не осталось сил, чтобы хотя бы взглянуть на врагов. А те шли медленно, усиливая угрозу, нарочно затягивая мучительную процедуру выбора жертвы.

Скеллан остановился за спиной Фишера и наклонился к нему, прошептав:

- Надо было тебе присоединиться ко мне, дружище, но сейчас уже слишком поздно.

- Что, не можешь даже взглянуть мне в лицо, да? - сказал Фишер.

Это были последние слова, произнесенные им.

Клыки Скеллана впились в шею бывшего друга. Вампир жадно пил, высасывая из человека жизнь. Тело Фишера напряглось, забилось в конвульсиях и обмякло. А Скеллан продолжал осушать его, втягивая все до последней драгоценной капли, торопливо глотая густую теплую жидкость.

Два других вампира тоже выбрали себе корм, насытились и швырнули опустошенные трупы на землю.

Фон Карстен поднял трех мертвецов одним небрежным щелчком пальцев и поставил их в ряд с живыми. Их судорожные движения являли собой мрачную пародию на жизнь.

- Итак, генерал. Выбирай одного из своих.

Шлиффен тряхнул головой:

- Нет. Я не стану. Это… Ты - чудовище. Это варварство.

- Не испытывай моего терпения, генерал. Выбирай человека. Если не ты, то я.

Шлиффен дико замотал головой, не желая приносить в жертву никого из своих выживших солдат.

- Почему ты так стремишься создавать трудности на пустом месте, генерал? - вздохнул фон Карстен. - Ладно, я выберу за тебя. Эй ты, иди сюда - Граф вампиров ткнул пальцем в юношу лет девятнадцати-двадцати. Молодой человек, волоча ноги, шагнул вперед и всхлипнул. Из глаз его потоком бежали слезы, из носа тоже текло.

- Сегодня твой день, солдат. Я не собираюсь убивать тебя, нет, - я убью всех твоих друзей, всех до последнего. А ты… Я хочу, чтобы ты отправился в Империю и сообщил народу, что Влад фон Карстен приближается. Разъясни им, что я голоден и жажду крови, что я устал жить в тени и во мраке. Я хочу, чтобы ты растолковал им, что я за монстр. Расскажи, как я расправился с остатками вашей армии. Я хочу, чтобы ты описал им, как я кормил моих вампиров твоими друзьями, а когда все они погибли и упыри насытились, я поднял всех до единого, чтобы они служили мне в смерти. Ты меня понял?

Оцепеневший молодой солдат кивнул.

- Тогда прочь, пока я не передумал.

Юноша отшатнулся, побрел, спотыкаясь, а потом кинулся бежать. Фон Карстен расхохотался, глядя, как солдат поскользнулся, упал, поднялся и сделал еще четыре шага прежде, чем рухнуть снова. Затем граф повернулся к Познеру:

- Убей их всех.

- С удовольствием, милорд, - ответил Познер. - Вы слышали, парни? Время кормежки!

Вампиры набросились на беспомощную шеренгу и принялись яростно пожирать людей.

В суматохе Ганс Шлиффен вырвался из рук своего стража и выхватил воющий меч из ножен на боку фон Карстена. Клинок предостерегающе завопил, не успел еще Шлиффен очертить убийственную дугу. Познер заметил занесенный меч и попытался оттолкнуть графа, но фон Карстен лишь зарычал на своего подданного, и рык этот застыл на мертвых губах: удар Шлиффена аккуратно снес голову с плеч фон Карстена.

Порченая кровь графа вампиров хлынула из черного обрубка.

Восставшие мертвецы, все как один, рухнули, не сходя с места.

Познер среагировал первым: он выхватил свои кривые клинки и ринулся на Шлиффена. Генерал вновь замахнулся, но вампир, почти танцуя, поднырнул под удар и с рычанием выпрямился. Его мечи синхронно опустились на руки Шлиффена над самыми запястьями. Отчаянно завопив, Шлиффен уставился на пеньки, толчками выплескивающие его кровь.

- Связать его и прижечь раны! - рявкнул Познер. - Я хочу, чтобы этот человек страдал.

Два вампира поволокли орущего генерала по грязи к третьему, разжигавшему жаровню. Когда языки пламени сердито заплясали, нелюди пихнули окровавленные руки Шлиффена в огонь. Воздух наполнился запахом горелой плоти и визгом генерала. А вампиры, не обращая внимания на крики Шлиффена, держали его, пока обрубки не высохли и не покрылись хрустящей угольной коркой. Раны закрылись.

Познер подошел к скорчившемуся на земле Шлиффену, прижимающему к груди черные культи.

- Жалей, что ты еще не мертв, солдат. Граф, возможно, и предложил бы тебе милосердно быструю смерть, но только не я. - Неизвестно, услышал ли его Шлиффен. Познер повернулся к трем вампирам, стоящим вокруг жаровни. - Четырех лошадей, привязать его за руки и за ноги и гнать проклятых коней, пока не разорвут его на куски. Только медленно. Я хочу, чтобы он прочувствовал все до мелочей. Это последнее, что я могу сделать для графа.

Он отвернулся от скулящего генерала и зашагал к белым палаткам, где его вампиры допивали кровь пленников. Утолив жажду, вампиры кидали тела упырям для доедания.

Познер улыбнулся. Он возьмет перстень-печатку фон Карстена - символ власти, подтверждение ее перехода от одного правителя к другому. А потом - есть ведь еще эта свихнувшаяся сучка, с которой связался фон Карстен, Изабелла. Он возьмет и ее тоже. И заставит ее выкрикивать его имя: Герман Познер, повелитель вампиров!

Земля услышит ее вопли и содрогнется перед ним.

Познер ожидал, что лизоблюд Ганс будет рыдать над телом фон Карстена и рвать на себе волосы, завывая, но Ганс исчез.

Хуже того - нигде не было видно никаких следов трупа фон Карстена.

Ганс бежал с поля боя под покров леса, прихватив тело убитого графа и его отрубленную голову.

Горе его было безмерно.

Он брел вперед, автоматически бормоча себе под нос одно и то же, снова и снова:

- Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Но сколько бы раз он ни повторял это заклинание, глубоко запрятанная часть его разума понимала, что хорошо уже никогда ничего не будет. Фон Карстен мертв. Его граф погиб.

Он бережно баюкал безжизненную голову.

Непостижимо, что жалкий человечишка вроде Шлиффена мог зарубить графа в момент его триумфа. Это было неправильно. Фон Карстен был таким прозорливым. Он во всем видел красоту. Во всем…

Но это была не вся правда. Это говорило его горе - и он не слышал ничего другого. Мир вокруг него был мертв. Мир был пустыней. Граф-вампир доказал свою беспощадность, превратив Старину Ганса в хладнокровного убийцу. Сознание своей вины беспрестанно стонало у него в голове, мешая связно думать. Обрывки разговоров крутились в мозгу, и в каждом из них, по крайней мере, один голос принадлежал графу. Слезы струились по его щекам. Слезы горя и вины. Он видел, как бросился к графскому мечу Шлиффен, но ничего не сделал. Он просто стоял и смотрел, точно кролик, пригвожденный к месту взглядом охотника и дожидающийся смертельного удара. Если бы он что-то предпринял… если бы хоть попытался… граф, быть может, остался бы жив.