Стивен Сэвил - Наследие

Феликс бессмысленно вопил, с возрастающим по спирали отчаянием чередуя мольбы и проклятия. Он попытался зажать рану, но кровь все лилась и лилась, покидая тело, и с лица вора уже сбежали все краски.

Нет, не зря незнакомец загнал его в трущобы: насилие здесь было образом жизни. Вопите «Караул!» сколько угодно - местные и бровью не поведут.

- Вытяни вторую руку! - приказал человек с мечом.

Феликс тупо тряс головой; мир, расплываясь, стремительно вертелся вокруг него. Сверкающие вспышки мелькали перед глазами. Улица исчезла. Боль воцарилась во вселенной. Он сделал нетвердый шаг, поскользнулся на брусчатке, залитой его же кровью, оступился и упал на колени. Вор вскинул руку, чтобы закрыть лицо, и увидел лишь кроваво-красную тьму в том месте, где только что прошел безжалостный черный клинок незнакомца.

Феликс рухнул вперед, лицом в теплую кровавую лужу. Булыжники мостовой качались, точно морская зыбь.

Потом он увидел сапоги человека, наклонившегося, чтобы подобрать кольцо.

- Ты неважно выглядишь, Феликс, - дружелюбно проговорил незнакомец.- Насколько я вижу, твои воровские деньки окончены, даже если ты выживешь, но нищие на улицах большинства городов Империи всегда наскребают себе на пропитание. Так что считай это небольшой милостью. Хотя, конечно, лучше бы тебе умереть, потому что ты уже стал легендой. Твое имя останется в веках. Когда люди поймут, что ты сделал для них, они нарекут тебя величайшим вором всех времен. То, что потом ты просто исчез, лишь добавит мифу загадочности. Вот так и творится история. Что же до меня, я признателен тебе за то, что ты сохранил мое… э-э… наследство. И книгу. Это чудесный, чудесный сюрприз. Кто мог знать, что Влад обладает такими сокровищами? Благодарность моя безмерна. Ночь, однако, убегает от нас, и я, увы, должен оставить тебя на произвол Морра. Прощай, вор.

Незнакомец ушел, и Феликс остался один истекать кровью.

Он не мог пошевелиться. Теплая струйка потекла по ноге, но он не знал, кровь это или моча - да его это и не заботило.

Он просто хотел, чтобы боль прекратилась.

- Помогите… мне, - сорвался с холодеющих губ полушепот, полухрип.

Никто его не слышал, да если бы и слышал, все равно не пришел бы на помощь.

Он потерял счет времени, он забыл, кто он такой. Дымка боли помутила все.

Феликс попытался ползти к выходу из закоулка, но провалился в черноту задолго до того, как добрался до ожидающего света в конце туннеля.

Когда послушник постучал в дверь камеры, капитан Гримм пытал пленного.

Причетник обрадовался перерыву.

Ему были до тошноты отвратительны жестокость Гримма и нескрываемое удовольствие, с которым этот человек занимался своей грязной работой. Голова жреца кружилась. Не раз и не два ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. А пленник молчал. Он смотрел прямо перед собой, и в глазах его полыхало безумие боли, когда Гримм терзал его плоть раскаленными щипцами и прочими пыточными инструментами.

Вонь паленого мяса переполняла каморку. Причетник знал, что отныне шипение прикасающегося к коже горячего железа будет преследовать его годами. Он пытался успокоить себя мыслями о доброй цели, о великой пользе; что такое боль одного монстра по сравнению со страданиями всей его паствы? Но доводы рассудка были не слишком убедительны.

Он ответил на стук:

- Да? В чем дело?

В дверях появился бледный, дрожащий юноша:

- Ваше святейшество… там… вам надо подняться. Стражники захватили в плен… женщину. Она кричала и пыталась раскопать могилу верховного теогониста. Ее отвели в башню. Лекарь напоил ее настойкой опия. Она очень взбудоражена, ваша милость. Ее лицо… она одна из них. Когда реальность ускользает от нее, в ее лице проглядывает тварь. Она все время что-то бессвязно лепечет. До того как успокоительное подействовало, она бросалась на стены, сорвала пальцы в кровь, пытаясь расцарапать камень. Она бредила о своем возлюбленном, а теперь просто всхлипывает. Говорить с ней невозможно. Она сумасшедшая.

- Ясно, - задумчиво произнес причетник. Что ж, вполне возможно, что этим проклятым созданиям известны узы живых: любовь, дружба, братство. Что если женщина как-то связана с мертвым графом? - Пойдем со мной. Мне не нравятся пытки. Пора взглянуть на дневной свет. Значит, ты сказал, что ее обнаружили, когда она пыталась откопать верховного теогониста? Возможно, вы неверно оценили ситуацию. Подумай еще раз. Разве не более вероятно, что она хотела добраться до останков фон Карстена?

Причетник затворил тяжелую дверь темницы, отсекая стоны пленного, и направился по сырому коридору навстречу солнцу.

Он понятия не имел, день сейчас или ночь. В подземелье собора время - часы, минуты - теряло ритм и смысл.

Послушник молчал, пока они не дошли до лестницы.

- Это еще не все, ваша милость.

Причетник остановился, занеся одну ногу на ступеньку, и повернулся.

- Говори.

- Книги, которые нам дали, чтобы уничтожить…

- Что с ними?

- Тот вор… украл одну.

- Надо найти его и вернуть книгу. Проклятые книги и так уже слишком долго пачкали мир, этому пора положить конец. Не случайно я попросил вас уничтожить их, мальчик. Эти книги опасны. Не знаю, оригиналы это или копии, но в них содержится черная мудрость некроманта Нагаша, его заклинания и его скверна. Они оказались в руках предводителя вампиров - отсюда и появилось войско Восставших мертвецов. Эту силу нельзя больше выпускать в мир. Найдите Манна и верните книгу…

- Мы… ох… Манн обнаружен в трущобном районе Дрексак [11]в тени Ратуши Разгребателей грязи.

- Тогда в чем проблема? Манн пойман, книга возвращена. На этот раз нам повезло. Позаботься о том, чтобы книгу немедленно сожгли, мальчик. Рисковать не стоит.

- Это… но… видите ли… у вора не было книги, ваша милость. На него напали. Обе его руки лежали на мостовой рядом с телом - отрубленные. Когда мы принесли его в собор, он едва дышал. Кто бы ни расправился с ним - книга у него.

- В таком случае остается лишь молиться, чтобы ему не было известно, что это за книга.

- Мы узнаем больше, если вор когда-нибудь придет в себя, ваша милость, но, боюсь, его участь предрешена. Нападение похоже на обычное наказание за воровство, но, по словам того разгребателя грязи, который нашел его, Манн, прежде чем лишиться чувств, бормотал лишь одно: «Тень… тень… он ходит в тени». Полагаю, один вор мог отомстить другому. Конечно, обычно честь для воров ничто, но, в конце концов, мало ли что бывает.

Он ходит в тени.

От этих слов кровь застыла в венах причетника. Он понял.

У него не оставалось сомнений.

Вильгельм заключил сделку с дьяволом, и дьявол уже взял свое. Ничего не закончилось. Напротив, все только начинается. Перед мысленным взором жреца поплыли картины резни и кровавых полей, стервятники, расклевывающие трупы, которые корчатся, возвращаясь к жизни нежити. Сколько еще людей погибнет?