Наталья Калинина - Нектар краденой черешни

Инга хотела возразить маме, что, чтобы попасть в комнату смеха, нужно просто купить билет в кассе, а не учить какой-то стишок, но мама, твердо сжимая ее руку, уже вела ее к разноцветному шатру, на ходу бормоча какую-то скороговорку. «Что за ерунда?» – Инга, вначале не поняв ни слова из того, что бормотала мама, потом, прислушавшись, стала узнавать какие-то слова. Смысла их она не знала, но это действительно были слова из какого-то смешного стишка, которому ее обучала недавно бабушка.

– Ну, вспомнила? – мама с улыбкой повернулась к ней. – Давай учить вместе. Без этого стишка ты не увидишь отражения в зеркалах.

И мама снова стала произносить непонятные слова, по своему звучанию напоминающие шипение или сухой шепот листьев, а может, шум разбивающихся о берег волн. Инга, завороженная и заинтригованная, вначале робко и тихо, а затем, по мере того, как какие-то слова стали запоминаться, смелее стала повторять за мамой этот странный речитатив. И когда они с мамой уже входили в шатер, переглядываясь и перемигиваясь, в полный голос дуэтом скандировали шипящий «стишок». Так же, взявшись за руки, они бродили вдоль стеклянных зеркальных коридоров, каждому зеркалу, как в дань почтения, «даря» смешные непонятные строчки. И каждое зеркало приветствовало их улыбающимся отражением – не их собственным, а чужим. Но Инге не казалось странным то, что в зеркалах она видит не себя или маму, а незнакомых людей. Она, смеясь, кланялась каждому отражению, в знак приветствия шептала стишок и жизнерадостно махала рукой в ответ.

– Ну что, запомнила? – мама, когда экскурсия по шатру закончилась, с удовлетворенной улыбкой спросила, понимая и без вопроса, что дочь выучила «речитатив» так, что могла произнести его без запинок. – Бабушка будет довольна. А теперь идем за нашим Вадимом…

…Самое удивительно было то, что Инга, когда проснулась утром, смогла без запинки в точности произвести «выученный» во сне стишок. По звучанию он и правда напоминал шипение, потому что непонятные слова содержали много шипящих согласных. Но сейчас, когда она попыталась повторить это стихотворение, у нее ничего не получилось. Она забыла странный стишок.

– Привет!

Кто-то весело с ней поздоровался. Инга нехотя подняла голову и увидела присевшего на корточки рядом с ней Макса.

– Привет, – она с вежливой улыбкой поздоровалась и села, обхватив колени руками. Макс, улыбаясь не менее яркой, чем солнце, улыбкой, сощурившись, рассматривал ее, и Инга почувствовала некую неловкость, когда он скользнул взглядом по ее голым ногам. На самом Максе были только пляжные шорты, и девушка не могла не признать, что торс парня достоин глянцевых обложек журналов. Соленые бусинки морской влаги, переливающиеся алмазами на бронзовой коже, покрывающей упругие мышцы – пик эстетического блаженства в эротических грезах скучающих курортниц, облизывающихся, как голодные кошки при виде Макса.

– Я мешаю? – он поинтересовался невинным шепотом, который бы вызвал волну мурашек по выгнутым в томительном ожидании спинам кошек-курортниц.

– Нет, – Инга покачала головой, неожиданно обрадовавшись Максу, как некоторому спасителю от ее одиночества, и вполне дружелюбно ему улыбнулась.

– Еще не уехала?

– Через четыре дня уезжаю, сегодня билет купила, – она охотно пояснила. Разговор с Максимом служил своеобразным «блокиратором» нежелательных дум. Лучше болтать с ним – непринужденно, о чем угодно, хоть о птичках, хоть о погоде, лишь бы не думать о Чернове.

– Ясно… – Макс задумчиво сощурился на безупречное в своей синеве небо. – Я извиниться хотел, кажется, я тебя немного обидел.

– Ну что ты, Макс… – она красноречиво не договорила. Макс не знает, что его резкая фраза на прощание – совсем ничто по сравнению с «сольным выступлением» Чернова позавчера.

– Вот и хорошо! Ну все равно, извини… Ты мне и правда очень нравишься. Не хотелось бы, чтобы ты уехала, запомнив меня как неуравновешенного типа, – у Макса даже не вызывал сомнения тот факт, что курортницы, покидая приморский город, будут еще долго хранить в памяти пахнущие страстью воспоминания о нем.

Инга молча улыбнулась, исчерпывая этим свой ответ. И Максим, воодушевившись, предложил:

– Может, все же сходим сегодня вечером куда-нибудь? Посидим в хорошем ресторанчике. Обещаю, домогаться тебя не буду, – он усмехнулся, сам мало веря в собственные обещания и, после секундной паузы добавил:

– Если у тебя, конечно, нет других планов на вечер…

План у Инги был только один – читать перед сном дешевые детективы. И она, чуть поколебавшись, приняла приглашение Макса.

Маленький город не изобиловал количеством и разнообразием хороших ресторанов. Если говорить прямо, в городе было-то всего два крупных и известных ресторана: «Морской», бывший «Советский», в котором любили собираться Ингины приятельницы на девичьи посиделки, и другой, более солидный и дорогой, «птица высокого полета», облюбованный в основном местными бизнесменами средней руки и столичной публикой, и может быть поэтому имеющий гордое и громкое название «Москва». Максим решил не мелочиться и пригласил на этот раз Ингу в этот понтовый ресторан, с вышколенными официантами в накрахмаленных сорочках и швейцаром при входе (местный колорит, обязанности «швейцара» успешно сочетались с ролью зазывалы).

– Тебе здесь нравится? – Макс, проводив девушку к дальнему столику, с беспокойством спросил.

– Нравится, – она просто улыбнулась и присела на стул. Официант тут же отрепетированным жестом положил на стол две карты меню.

– Заказывай, не стесняйся, – Максим сел напротив Инги и раскрыл одну из карт.

– Гулять, так гулять? – она с усмешкой сыронизировала, и он улыбнулся в ответ:

– Гулять, так гулять!

Инга не пожалела, что приняла предложение Макса, отдав предпочтение живому общению, чем чтению книг. Макс был мил и обходителен, впрочем, было бы странно, если бы это было не так – искусством ухаживать за женщиной, дарить ей изысканные комплименты и восхищенные взгляды Максим владел в совершенстве. Блюда, которые подавали в этом ресторане, тоже оказались на редкость вкусными и оправдывали свою довольно высокую по местным меркам стоимость. Руководство ресторана, видимо, ревностно боролось за сохранение его звания самого престижного в городе.

– …Я в этом городе живу не так давно, – разоткровенничался Максим, разомлевший от хорошей еды, терпкого вина и внимания, с которым девушка слушала его.

– Даже так? – Инга удивленно приподняла брови и вытащила из пачки тонкую дамскую сигарету. Для выхода в ресторан она надела свое любимое открытое платье, в котором была на первом «свидании» с Максимом (что поделать, вещей с собой она взяла не так уж много, и гардероб здесь не изобиловал разнообразием), собрала волосы в высокую прическу и сделала вечерний макияж. Себе она понравилась, особенно если учесть, что все то время, что она здесь была, косметикой практически не пользовалась, носила одежду, больше подходящую для пляжа, и волосы собирала в «хвост». Светлое платье выгодно оттеняло приобретенный загар, и настроение Инги, когда она смотрелась на себя в небольшое зеркало, висевшее на стене флигелька, заметно повысилось. Приятно ощущать себя красивой! Для полного «имиджа» Инга решила купить тонкие дамские сигаретки, решив, что толстые сигареты «Парламент», которым она отдавала предпочтение, не столь изящны.