Стефан Грабинский - Избранные произведения в 2 томах. Том 1. Саламандра

Вихрь любовного безумия, пожар крови и забвения в ту ночь спалил мое тело, испепелил душу. Сегодня я — погасший кратер вулкана…

О Ястроне и Анджее мы не упоминали. Она ни разу не вспомнила о них в эту короткую знойную ночь. Ее уста, полные, сочные, как виноград, впитавший все осенние соки, приоткрывались лишь ради ласки и не проронили ни слова упрека или жалобы…

Когда поутру, усталый от бессонной ночи, я лениво бродил по комнате, мой взгляд случайно упал на восковую фигурку под стеклянным колпаком на камине. Что-то поразило меня в куколке, в общем, смешной и карикатурной — лишь одна какая-то знакомая черта. Кама причесывалась перед зеркалом и не обращала на меня внимания. Я быстро поднял колпак и взял фигурку, изображавшую женщину со светлыми пепельными волосами. Неопределенное беспокойство заставило меня вздрогнуть — я узнал волосы по цвету и теплому металлическому оттенку, волосы Хелены Гродзенской…

Не раздумывая, я спрятал куколку во внутренний карман… Через несколько минут мы простились.

Я задумчиво спустился по лестнице. У выхода обернулся: не произошла ли и на этот раз знаменательная метаморфоза места. Не фикция ли моего больного мозга эта лестница, обтянутая красным ковром, эта коринфская галерея?…

Не фикция ли и моя демоническая возлюбленная?…

Последствия возобновления отношений с Камой были ужасны. Вскоре Хелена начала жаловаться на внезапные резкие боли во всем теле. Возникнув неожиданно, без видимой причины, они продолжались по несколько часов без перерыва, после болей наступал полный упадок сил. Бедная девушка похудела за несколько дней, на ее пожелтевшем, искаженном страданием лице заиграл нездоровый румянец, глаза горели пожирающим горячечным огнем. Врачебное искусство и на этот раз оказалось бессильно. Приглашенные к больной выдающиеся интернисты, доктор Беганский и доктор Мокшицкий, оказались перед неразрешимой проблемой. Констатировали, правда, загадочное изменение состава крови, но болезни и лекарств назвать не моли. Я в отчаянии снова прибегнул к помощи Анджея…

Полдень 24 июня 1910 года. Страшный, белый от солнечного сияния час остался и по сю пору неизменным на часах моей жизни…

Помню, как молодые зеленые веточки приветствовали меня у входа в парк, как мимо пробежали двое прелестных детей, гнавших обруч, как бедный разносчик предложил мне газету. Такие мелкие, такие до смешного незначительные детали, однако, кто-то велел мне их запомнить навсегда. Резкая, яркая, в красках безумия картина событий, которые вот-вот должны были обрушиться на меня, бросила мощный сноп света на все, что им предшествовало, и вобрала в свой магический круг второстепенные подробности… Когда я входил к Анджею, пробило двенадцать.

Он принял меня понурый, во взгляде упрек. Мы не говорили о Каме, хотя из поведения моего друга я понял — он знает все.

— Тебе необходимо еще раз повидаться с этой ведьмой, — заявил он, выслушав мое сообщение о здоровье Хелены.

— Зачем? — осведомился я подавленно.

— Она завладела чем-то, ранее принадлежавшим Хелене: вещь — лента для волос или что-нибудь из одежды. Эти вещи необходимо отнять у нее, понимаешь? Отнять и тотчас отдать в мои руки.

Я вспомнил про восковую куклу. Странная мысль мелькнула у меня.

— Возможно, такая фигурка тебе пригодится? — Я достал из кармана куклу и протянул Анджею. — Обнаружил на камине среди других будуарных безделушек. Волосы на кукле я узнаю, — Хелена: тот самый драгоценный локон, потерянный мной в ночь шабаша. Помнишь?

— Помню, — ответил он, поспешно взяв восковую фигурку. — Помню, — повторил от тихо, внимательно рассматривая куколку со всех сторон. — Ты говорил об этом; уже тогда у меня возникло подозрение, что потеря не случайна.

Он положил куколку на ладонь и спросил, таинственно улыбаясь:

— Знаешь, кого изображает эта фигурка? Твою невесту.

— Ты шутишь!

— Я вполне серьезно. В подобной практике вовсе не обязательно, чтобы черты лица напоминали прототип, форма играет здесь второстепенную роль, все решает интенция, намерение. Кукла — лишь символ, алгебраический знак, введенный вместо человека, которому намереваются вредить. Довольно и того, если оперирующий таким символом черный маг скажет себе, что фигурка означает некое конкретное лицо. В нашем случае все сомнения исключены, намерение налицо — волосы, которые ты узнал.

— Да, это локон, пропавший вместе с медальоном.

— Ну и ну, — вскликнул вдруг Вируш, рассматривая у куклы руки. — Ты рассмотрел пальцы?

— И в самом деле удивительно! Даже ногти есть. Что за точность исполнения!

— Скорее основательность и тщательность. Ты знаешь, чьи это ногти?

— Полагаю, искусственные, из какой-нибудь массы.

— А я, напротив, уверен, ногти тоже Хелены. Кама раздобыла их каким-то хитрым способом.

Слова Анджея всколыхнули полузабытое воспоминание минувших дней.

— Подожди, что-то такое помнится… Да! Хелена однажды рассказала мне, год назад, примерно, о какой-то нищенке, заставшей ее на веранде во время утреннего маникюра…

— Итак, я прав.

— Но какая связь между изображением и болезнью Хелены?

— Очень простая и явная. Прикрепив к восковой фигурке волосы и ногти соперницы, Кама завязала между ними астральные симпатические связи. Заполучив таким образом препарированную куклу, она обрела почти абсолютную власть над телом Хелены.

— Не могу поверить! Если ты прав, девушка погибла! Нет, нет! Это невозможно! Каким образом обладание волосами или ногтями может дать такую власть над человеком?

— Кому-нибудь — конечно нет; но владеющей тайнами черной магии — да. Ведь даже самая крошечная частица нашего тела, более того, любая, даже совсем недолго бывшая в употреблении часть одежды, любой предмет, мимоходом взятый в руку, насыщен в большей или меньшей степени нашими флюидами. На всем, чего бы ни коснулся человек, он оставляет след своего астросома. В момент контакта от нас отделяется нечто из нашей психофизической пневмы и проникает в предмет, которого мы касались. Индивиды гипервпечатлительные чувствуют остатки астральных следов на одежде или предметах, принадлежавших даже давно умершим.

— Астральные реманенты, — прошептал я задумчиво.

— Да. Именно им мы обязаны целым рядом явлений из области так называемой психометрии.

— Итак, допустим Каме и в самом деле удалось таким способом установить особую связь между изображением и Хеленой — и что же? Почему такая связь вызвала бы у нее болезненные явления?

Вместо ответа Анджей поднес ближе куколку.

— Видишь эти отверстия в разных местах восковой плоти?

— Да, действительно. Похоже, уколы шпилькой.

— Именно. Следы магической операции, произведенной Камой, дабы уничтожить ненавистную соперницу.