Евгений Журавлев - Операция «Шасть!»

«Бедненькая сиротка», обворожительно скорбя по невыкушанному супчику и эскимо, напряглась и вздохнула столь бурно, что из глубины декольте взорам ошеломленных господ явилось виденье пресловутой «косушки» в дивном обрамлении.

Дредд бесстыдно причмокнул, Алексей мысленно зааплодировал. «Ай да Инга, ай да… М-да. Надо бы склонить ее к демонстрации подобных фокусов в приватной обстановке».

Предварительно-то они обговаривали вполне заурядный способ. Деньги должны были явиться на свет божий посредством мановения пленительной длани. Хотя экспромт с декольте, чего греха таить, Инге удался. По высшему баллу шкалы какого-нибудь Акопяна. К тому же у Акопяна, поди, и декольтировать нечего.

Другое дело Инга.

Неудивительно, что в самом скором времени шушуканье по углам-кулуарам «Карамболя» переросло в жужжанье, болботанье, утробное урчанье. Выплеснулось оно нашествием целого ряда господ, возжелавших немедленно помочь «сиротке». Причем с явными намерениями сперва запустить как бы невзначай пакостливые ручонки в то самое декольте и только потом разразиться квохтаньем наподобие: «Уж извините меня, сударыня, так получилось, сам не пойму как… А не изволите ль принять, так ск'ть, в виде компенсации скромную сумму…»

«Ну-ну, – веселился инженер-оборотень, – полезли червяки на дождь!»

В этот момент сзади деликатно кашлянули ему прямо в ухо. Он скосил глаз.

Ага, вот и завертелось! Возле него топтался подсвинок из Казначейства.

– Добрейший вечерок, Алексей, – заговорщицки подмигнул подсвинок. – Узнаете раздетого вами беднягу?

– Так уж и раздетого, – пожурил выдумщика Попов.

– Ну пусть не догола. Однако поражение нанесено. Я требую незамедлительной сатисфакции. Мы тут с моим дорогим другом Августином Дерябнычем как раз беседовали о нашей с вами недавней игре. А тут и вы сами оказались, хе-хе, с оказией. Не соблаговолите присоединиться? – Подсвинок уморительно сморщил «пятачок».

– Ба, ба, да какие разговоры! – вскричал Алексей и тотчас полез обниматься, невзначай наступив подсвинку на ногу и выплеснув в пиджачный карман полкоктейля. – Дункан Накладыч, дорогой! – голосил он, сжимая попискивающего казначейского чиновничка в богатырских объятиях. – Чудовищно рад видеть вас снова! Уж так рад, так рад, не приведи господь! Да боюсь, с сатисфакцией ничего не выйдет. Как певал, бывало, Джек Миггер, орало капиталистической клоаки: «I can't get no satisfaction». Вы ж игрок-то страсть какой сильный! Я это сразу понял. Чистая случайность, что давеча выиграть у вас получилось. Повторить ни за что не выйдет. А проигрыша Инга мне не простит, куда там!

Реденький пушок на прохиндейском рыльце Дункана Накладыча встревоженно вздыбился. Он великолепно помнил, какая это была случайность. Сам он в той партии не успел ударить и двух раз. Как разбил «пирамиду», так и отдыхал до тех пор, пока последний шар, направленный рукой Попова, не лег в лузу.

– Что вы такое говорите, Алешенька, милый? – залопотал подсвинок. – Я просто пошутил насчет сатисфакции. Пошутил, хи-хи-хи! Это все Августин Дерябныч, противный. Хочу, дескать, принять посильное участие в печальной судьбе мадемуазели. Постойте… да вы не знакомы, господа? Непременно следует заполнить этот пробел. Вот извольте: Алексей Леонтьевич – Августин Дерябныч.

Августин Дерябныч, если следовать принятой нами животной классификации, был похож на изрядно пощипанного временем, но по-прежнему опасного хорька.

– Признайтесь, Августин Дерябныч, вы, часом, не из корпоративных побуждений играть желаете? – осведомился Леха. – Отомстить за поруганную честь Казначейства?

– Ни в коем случае, Алексей Леонтьевич. Ни в коем случае. Мы, конечно, с Дунканом однокашники, оба выходцы из славной нашей однопартийной системы. Только он, орел, вон куда взлетел, в казначеи. А я-то птаха малая, незаметная. Заведую всего-навсего отдельчиком в скромненькой налоговой инспекции.

– Как говорится, заплати налоги – и спи спокойно, дорогой товарищ?

– Совершенно верно. Так ведь не желает народишко жить по закону. Вот я и отгрызаю для государства у мошенников, буквально не щадя живота.

В доказательство Августин Дерябныч провел цепкой лапкой по впалому животу, попутно обнажив в улыбке мелкие острые зубки. Плотоядный хорьковый взгляд тем временем скакал с Алексея на Ингу и обратно.

«Есть! – истолковал Попов скачки Августинова взгляда. – Есть рыбка большая и маленькая, зацепилась! Не торопись, Лешка. Чревато недооценивать противника. Если уж он своего живота не щадит, то чужое горло в секунду перегрызет. Ну так и хрена ли нам, кабанам? Теперь-то, без сомнения, он начнет неумехой прикидываться, подставляться, тун-тун. А хорош зверек! Глазенки кусачей рта „Отгрызаю для государства!“ Да пошел ты, грызун мелкотравчатый… В смысле пшел на позицию, к барьеру! Шалишь, однопартиец, мой сегодня день. И действительно, на фиг нам это Казначейство? Налоговая-то круче, ой круче…»

Вслух же Попов городил несусветную чушь, далекую от проносившихся мыслей:

– Товарищ вы мой дорогой Августин! Да я и сам по убеждениям кондовый однопартиец, не смотрите, что молод. Пятнадцатый год живу в подполье. Такой андеграунд глубочайший, что мама не горюй! Там у меня и картоха, и моркоха, и солений всяких разных. И первачок – не на один десяток пленумов хватит. Столик бильярдный, ну а как же? Парочка дорожек кегельбановых. Да уж, раз довелось встретиться, познакомиться, заходите и вы ко мне в любое удобное время. Посидим, погутарим, сальца покушаем, семечек полузгаем, тун-тун?

Августин Дерябныч довольно хохотнул, ущипнул казначея-однокашника за свиной бочок:

– Ты погляди, Дункаша, какие орлята Кузьмича подросли! Право слово, попкорн начинает действовать. Спасибо, Алексей, за приглашение. Зайдем с товарищами, непременно зайдем… А что вы мне все-таки ответите по поводу партии?

– Одной партии? – скаламбурил Леха и подмигнул однопартийцам.

– Там видно будет, – щелкнул зубками хорек Дерябныч.

– Откажусь теперь едва ли, сколько б нам ни наливали. Только, камрад Августин, между нами, фэйс ту фэйс, попа к попе, давайте так. Если я проиграю, весь свой проигрыш завещаю горячо любимой партии. Передайте его в кассу нашей городской ячейки, друзья! Навеки ваш, дитя подземелья Попов.

С этими словами липовый боец андеграунда повернулся к стоящему поблизости седовласому маркеру, помаячил ладонью перед его лицом:

– Товарищ? Товарищ, не спи, держи порох сухим. Отдать концы, примкнуть штыки! Шоу маст гоу он!

– Шо еще за гоуно! – возмутился служитель, далеко не полиглот. – Не безобразничайте, гражданин. Облились коктейля, и неча тут! Обзываться он будет…

Дункан Накладыч приобнял маркера за плечи пухлой ручкой и залопотал: