Терри Пратчетт - Пирамиды

— Так ведь кукла и выглядела по-настоящему.

— В том-то и дело!

— Ну и прекрасно. Ты ведь сдал. Значит, нет проблем.

— Неужели ты ни на секунду не задумался, кто лежит там, под одеялом, кто это и почему…

— Да, я действительно подумал о том, что, быть может, поступаю не совсем правильно, — допустил Чиддер. — Но потом решил, что меня это не касается.

— А я… — Теппик запнулся. Что говорить? Попробовать все объяснить? Эта идея не вызвала — у него особого энтузиазма. Чиддер дружески похлопал его по спине.

— Не переживай! Главное, мы своего добились!

И Чиддер поднял большой палец правой руки, прижав к указательному и среднему — таков был древний знак приветствия у убийц.

Большой палец, прижатый к указательному и среднему, — ив этот момент тощая фигура главного наставника, доктора Проблема, словно из-под земли выросла перед опешившими мальчиками.

— Мы не убиваем, — сказал он своим мягким голосом.

Доктор Проблем никогда не повышал тон, но умел придать голосу такое звучание, что его можно было расслышать даже сквозь рев урагана.

— Мы не казним. Не устраиваем резню. Мы никогда, можете быть совершенно уверены, не прибегаем к пыткам. В нашей работе нет ничего общего с преступлениями, которые совершаются по любовным мотивам, из ненависти или ради пустой выгоды. Мы занимаемся ею не потому, что погребение само по себе доставляет нам удовольствие, не ради удовлетворения каких-то тайных душевных потребностей, не для того, чтобы преуспеть, не во имя какого-либо дела или веры; повторяю вам, господа, что все эти мотивы в высшей степени подозрительны. Вглядитесь в лицо религиозного фанатика, который вознамерился вас убить, и вы ощутите омерзительное духовное зловоние. Вслушайтесь в речи проповедника священной войны, и, уверяю вас, вы услышите, что устами его глаголет само зло — безобразный монстр, уродующий чистоту родного языка своим чудовищным хвостом.

Нет, мы делаем это за деньги.

Но кому, как не нам, ведома цена человеческой жизни? Так что мы делаем это за большие деньги.

Нет мотивов более чистых, лишенных всякой претенциозности.

Помните: “Nil mortifi, sine lucre”. Всякое убийство должно быть оплачено.

И всегда давайте расписку, — сказал он, выдержав недолгую паузу.

— В общем, все прекрасно, — сказал Чиддер. Теппик мрачно кивнул. Вот что так привлекало его в Чиддере. Этой способности никогда не задумываться над своими поступками можно было только позавидовать.

Кто-то крадучись вошел в открытые ворота< Ворота Гильдии Убийц никогда не запираются. Поговаривают, это потому, что Смерть всегда открыта для предложений, однако истинная причина состоит в том, что петли ворот заржавели еще много веков назад и никому не хочется брать на себя труд смазать их >. Светлые курчавые волосы блеснули в свете факела, горящего над каморкой привратника.

— Похоже, вас обоих тоже можно поздравить, — сказал Артур, небрежно помахивая розовой бумажкой.

За семь лет он очень изменился. Неудачные попытки Великого Ервя отомстить ему за отсутствие набожного рвения отучили Артура от привычки то и дело прятать голову под плащ. Маленький рост давал ему естественное преимущество там, где необходимо было проникнуть сквозь какой-нибудь узкий лаз. А его врожденная склонность к мотивированному насилию дала о себе знать в тот самый день, когда Пролет с дружками решили позабавиться и устроить кому-нибудь из новичков “темную”. Для этой затеи они облюбовали Артура. Десять секунд спустя совместными усилиями всей спальни Артура едва удалось отцепить от Пролета и вырвать из рук мальчика обломки стула. Затем каким-то образом стало известно, что он сын покойного Йогана Людорума, одного из самых знаменитых убийц за всю историю Гильдии. Осиротевшие дети убийц всегда получали бесплатное образование. Гильдия радеет о своих работниках.

В том, что Артур сдаст экзамен, никто не сомневался. Его дополнительно опекали и позволяли пользоваться сложными ядами. Вероятнее всего, в будущем его ждала аспирантура.

Мальчики дождались, пока гонги над городом не пробьют два. В Анк-Морпорке часовое дело не относилось к точным технологиям, и в каждой из городских общин существовали с. кои представления о том, сколько может длиться час, поэтому грохот гонгов звучал над крышами минут пять.

Когда стало очевидно, что консенсус достигнут и горожане единогласно признали начало третьего, друзья притихли, молча уставившись на носки своих ботинок.

— Что ж, значит так… — сказал Чиддер.

— Бедный старина Сыроправ, — откликнулся Артур. — Настоящая трагедия, если вдуматься.

— Он был должен мне четыре пенса, — согласился Чиддер. — Пойдемте, я кое-что для вас приготовил.

* * *

Царь Теппицимон XXVII приподнялся на постели и зажал уши руками, чтобы не слышать шума прибоя. Море сегодня ночью разбушевалось.

Когда он чувствовал себя неважно, шум волн многократно усиливался. Надо было как-то отвлечься. Например, послать за Птраси, любимой служанкой. Она была особенной. Пение ее всегда помогало монарху взбодриться. Когда Птраси заканчивала петь, жизнь сразу становилась намного радостнее.

Или восход. Он тоже действовал на Теппицимона успокаивающе. Приятно сидеть, закутавшись в одеяло, на самой высокой крыше дворца, глядя, как солнце встает над рекой и затопляет землю, словно потоки текучего золота. И душу переполняет теплое чувство удовлетворения будто от хорошо сделанной работы. Пусть даже ты понятия не имеешь, как тебе это удается…

Царь встал, нашарил ногами войлочные шлепанцы и вышел в широкий коридор, упирающийся в каменную винтовую лестницу, которая вела на крышу. Первые, слабые лучи светила озаряли статуи местных богов, бросающих на стену причудливые тени — песьеголовые, с туловищем рыбы или паучьими лапами. Фараону они были знакомы с детства. Ни один юношеский кошмар не обходился без них.

И еще море. Он видел его только однажды, мальчиком. Запомнилось ему немного — что оно очень большое. И шумное. И эти чайки…

Они неотвязно стояли перед его внутренним взором. Они казались ему почти совершенством. Вот бы вернуться к морю в облике одной из этих птиц, но, разумеется, фараону такое не пристало. К тому же фараоны никогда не возвращаются. Потому что никогда не уходят.

* * *

— Ну и что это? — спросил Теппик.

— Попробуй, — предложил Чиддер, — просто возьми и попробуй. Больше такой возможности тебе не представится.

— Жалко портить, — поделился Артур, пристально разглядывая изысканный узор на своей тарелке. — А что это за красные штучки?

— Всего-навсего редиска, — снисходительно пояснил Чиддер. — Суть не в ней. Ну, смелее.