Терри Пратчетт - Пирамиды

Как правило, люди сторонятся убийц, инстинктивно чувствуя, что убийство за деньги неугодно богам (которые предпочитают, чтобы убийство совершалось вообще бесплатно) и ведет к гордыне, которая, как известно, еще менее симпатична небожителям. Боги — известные сторонники справедливости (по крайней мере, в том, что касается людей) и всегда вершат ее с таким энтузиазмом, что жители целой округи могут за раз обратиться в соляные столпы.

Однако черные одежды способны испугать не всякого, а в некоторых слоях общества отправить на тот свет убийцу вообще считается особым шиком. Что-то вроде того чтобы выбить десять из десяти.

Чиддер, заглядевшийся на одного из геральдических деревянных гиппопотамов< Одна из двух легенд об основании Анк-Морпорка повествует о том, что город был основан братьями-сиротами, которых подобрала и вскормила самка гиппопотама (буквально “ориджепль”, хотя некоторые историки полагают, что это испорченное “ореджапль” — разновидность стеклянного бара). Восемь геральдических гиппопотамов, развернутых в сторону моря, обрамляют мост. Молва утверждает, что, если городу будет грозить опасность, животные сразу сделают ноги.

Другая легенда, о которой горожане обычно предпочитают умалчивать, рассказывают о том, что в незапамятные времена нескольким мудрецам удалось спастись от потопа — кары богов — в огромном ковчеге, куда они прихватили по паре представителей каждой из пород животных, обитавших тогда на Диске. Через несколько недель под грузом помета бесчисленных тварей ковчег осел слишком низко, и мудрецам, как гласит легенда, пришлось вывалить все дерьмо за борт. это место они назвали Анк-Морпорк >, что стояли цепочкой вдоль обращенной к морю стороны моста, вдруг сильно покачнулся и припал к парапету.

— Похоже, сейчас блевану, — возвестил он.

— Ты не стесняйся, — мгновенно отреагировал Артур. — Река-то на что?

Теппик вздохнул. Он привык к рекам, и ему всегда казалось, что они предназначены исключительно для кувшинок и крокодилов. Анк действовал на него удручающе: стоило опустить туда кувшинку, и она тут же растворилась бы. На всем своем протяжении, от самых Овцепикских гор, Анк питался источниками илистых равнин, и там, где он протекал через Анк-Морпорк (числ. нас. — 1 млн. чел.), воду в его берегах можно было назвать жидкостью только потому, что она двигалась чуть быстрее окружающих земель. Так что, если бы вас и вытошнило в реку, прибрежные воды стали бы, пожалуй, только чище.

Теппик взглянул на вьющуюся между центральных опор моста чахлую струйку, затем перевел взгляд на пасмурное небо над горизонтом.

— Солнце поднимается, — сообщил он.

— Что-то поднимается, но точно не солнце. Я такого вчера не ел, — слабо пробормотал Чиддер.

Теппик отпрянул: нож со свистом пролетел у него перед носом и по самую рукоятку вонзился в огромный зад ближайшего гиппопотама.

Пять человек выступили из густого тумана. Приятели инстинктивно придвинулись друг к другу.

— Ближе не подходи — пожалеешь, — простонал Чиддер, схватившись обеими руками за живот. — Счет за прачечную сведет тебя с ума!

— Ну и что мы тут имеем? — вопросил главарь. В подобных ситуациях всегда говорится нечто вроде этого.

— Гильдия Воров, если не ошибаюсь? — поинтересовался Артур.

— Ошибаешься, — ответил главарь, — мы — представители непредставительного меньшинства, которое все пытаются оклеветать. Пожалуйста, сдайте нам ценные вещи и оружие. Хотя, как вы понимаете, на конечный исход дела это не повлияет. Просто грабить трупы не очень приятно и совсем неэстетично.

— Можно навалиться на них разом, — предложил Теппик, впрочем, не слишком уверенно.

— Что ты на меня вылупился? — ответил Артур. — Я сейчас свою задницу даже с географической картой не найду.

— Вы действительно пожалеете, если меня стошнит, — предупредил Чиддер.

Теппик вспомнил о метательных ножах, спрятанных в рукаве, но тут же подумал, что шансы достать и метнуть их стремятся к нулю.

В такие минуты наилучшим утешением служит религия. Теппик повернулся и взглянул на солнце, медленно выплывающее из-за гряды рассветных облаков.

Посреди солнца виднелось маленькое пятнышко.

* * *

Покойный царь Теппицимон XXVII открыл глаза.

— Я летал, — еле слышно шепнул он. — Помню, как упруго несли меня крылья. Но что я делаю здесь?

Он попытался встать. Чувство навалившейся сверху тяжести внезапно отпустило, и он легко, почти без усилий поднялся на ноги. Потом взглянул вниз — посмотреть, в чем дело.

— Ого!

Культура речного царства многое могла поведать о смерти и о том, что случается после. И наоборот, о жизни она мало что могла сказать, рассматривая ее как неуклюжую и обременительную прелюдию к главному событию, как вступление, которое надо преодолеть побыстрее и со всей возможной учтивостью. Одним словом, фараон быстро пришел к выводу, что в данную минуту он мертв. Немалую роль в этом решении сыграл вид его искалеченного тела, валяющегося на песке внизу.

Все вокруг подернулось серой пеленой. Пейзаж выглядел призрачно — так, словно сквозь него можно было пройти. “Разумеется, — подумал Теппицимон, — скорее всего, я это смогу”.

Он потер свои теперь уже потусторонние ладони. Так вот оно. Вот где начинается самое интересное; вот где начало настоящей жизни.

— ДОБРОЕ УТРО, — произнес голос у него за спиной.

Царь обернулся.

— Приветствую, — сказал он. — Ты, наверное…

— СМЕРТЬ, — ответил Смерть.

— А я-то думал, что Смерть является в образе огромного трехглавого скарабея, — удивился царь.

— ЧТО Ж, ТЕПЕРЬ ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК, — пожал плечами Смерть.

— А что это у тебя в руке?

— ЭТО? ЭТО КОСА.

— Странная штука, верно? Я думал, у Смерти с собой Цеп Милосердия и Серп Справедливости. Смерть задумался.

— И ГДЕ ОН ЭТО ТАСКАЕТ? — спросил он наконец.

— Кто таскает?

— МЫ ДО СИХ ПОР ГОВОРИМ ОБ ОГРОМНОМ ЖУКЕ?

— Ах да. В зубах, полагаю. Но мне кажется, что на одной из фресок во дворце у него есть руки, — неуверенно сказал царь. — Действительно, звучит несколько глупо, если кому-нибудь рассказать. Огромный жук, да еще с руками. И с головой ибиса, насколько помнится.

Смерть вздохнул. Он не был творением Времени, и потому прошлое и будущее для него не существовали, однако раньше он пытался представать в том виде, в каком его желал видеть клиент. Что было весьма обременительно, поскольку клиент, как правило, никогда не знал, чего хочет. И тогда Смерть решил: так как никто заранее не планирует свою, вернее своего, Смерть, ему вполне можно являться в старом черном балахоне с капюшоном, в таком привычном и удобном, который везде охотно принимают, как кредитную карточку лучшего банка.