Терри Пратчетт - Ноги из глины

Ваймз взглянул на три герба.

— По-моему я уже видел этот герб? сказал он.

— А. Мистер Артур Керри — производитель свечей, — сказал Дракон. Неожиданно у него очень хорошо пошли дела и он чувствует, что он должен стать джентльменом. Щит разделен скрученной дурной d'une meche en metal gris — что означает — стальной серый щит, отражающий его личное предназначение и усердие (насколько усердный, ах-ха, этот бизнес!) разделенный фитилем. Верхняя половина — chandelle in a fenetre avec rideaux houlant (свеча освещающая окно теплым заревом, ах-ха), нижняя половина — два канделябра illumine (отражает, что несчастный человек продает свечи и богатым и бедным без разделения). К счастью его отец владел гаванью, что позволило нам протянуть линию с изображением гребня волны с lampe au poisson (лампа сделанная в виде рыбы), отражая его и его сына профессии. Девиз я оставил на обычном современном языке — «Арт стоит свеч». Я извиняюсь, ах-ха, это ужасно, но я не могу ничего поделать с этим.

— У меня уже бока болят от смеха, — сказал Ваймз. Какая-то мысль крутилась у него на уме, но он не мог ее уловить.

— Этот — для мистера Герхардта Хука, президента Гильдии Мясников, сказал Дракон. — Его жена сказала ему, что необходим герб, и кто мы такие, чтобы спорить с дочерью торговца требухой, таким образом, мы сделали ему красный щит, это — кровь, голубые и белые линии — передник мясника, поделили линией сосисок, в центре топорик для рубки мяса, что вложен в руку с перчаткой, боксерской перчаткой, лучшее что, ах-ха, что мы могли сделать для слова «Хук». Девиз — Futurus Meus est in Visceris, что переводится как «Мое будущее внутре», относящееся и к его профессии и к, ах-ха, намеку на старый обычай говорить...

— ... будущее исходит изнутри, — сказал Ваймз. — Чудесно, — что бы ни означала та крутящаяся мысль в его голове, она становилась все более назойливой.

— В то время как этот, ах-ха, для Рудольфа Горшка из Гильдии Хлебопеков, — сказал Дракон, указывая костлявым пальцем на третий щит. — Можете прочесть его, коммандер?

Ваймз угрюмо посмотрел на щит.

— Ну, он разделен на три части, есть роза, пламя и горшок, — сказал он. — Э... хлебопеки использует огонь, а горшок для воды, я думаю...

— И каламбур с именем, — сказал Дракон.

— Ну только если его звали Рози, Я..., — Ваймз поморгал. — Роза это цветок. О, черт побери. Цветок, мука... Мука, огонь и вода? Но горшок какой-то странный. Ночной горшок что ли?

— Раньше хлебопеки назывались писсуарами, — сказал Дракон. — А что, коммандер, сделаем мы из вас хорошего геральдиста! А девиз?

— Quad Subigo Farinam, — сказал Ваймз, и наморщил лоб. «Потому-что»... «мучнистый» — это что-то от кукурузы, или муки, правильно?... о, нет... «Потому-что замешиваю тесто»?

Дракон похлопал.

— Неплохо, сэр!

— Долгими зимними вечерами здесь должна собираться куча народа, сказал Ваймз. — И это и есть геральдика? Кроссворды и каламбуры?

— Конечно, больше этого, — сказал Дракон. — Эти гербы довольно-таки просты. Нам надо было их более или менее придумать. Тогда как предтечи гербов старых семей, таких как Ноббсы...

— Ноббсы! — воскликнул Ваймз, как монетку уронил. — Вот оно! Вы сказали «Ноббс»! Еще до этого, — когда вы говорили о старых семьях!

— Ах-ха. Что? О, конечно. Да. О, да. Старая добрая семья. Хотя сейчас, к сожалению, пришедшая в упадок.

— Уж не имеете ли Вы в виду, что Ноббс является... капрал Ноббс? сказал Ваймз, страх оборвал его слова.

Книга раскрылась. В оранжевом свете Ваймз увидел вверх ногами смутные отражения гербов, и вьющиеся, не подрезанные ветви фамильных древ.

— Как его там. Как его там Ц. В. Св. Дж. Ноббс?

— Э... да. Да!

— Сын Сконнера Ноббса и леди названной здесь Мэйси с улицы Вязов?

— Наверно.

— Внук Слоупа Ноббса?

— Похоже на то.

— Который был незаконнорожденным сыном от Эдварда Св. Джона де Ноббса, графа Анка, и, ах-ха, горничной неизвестного происхождения?

— Боже мой!

— Граф умер без наследника, за исключением того что, ах-ха, который был Слоупом. Мы не могли проследить эту ветвь — до настоящего времени, по крайней мере.

— Боже мой!

— Вы знаете этого джентльмена?

Ваймз с удивлением обратил внимание на это серьезное и положительное выражение о капрале Ноббсе, в котором содержалось слово «джентльмен».

— Э... да, — сказал он.

— Он владеет имуществом?

— Только чужим.

— Да, ах-ха, обязательно скажите ему. Если сейчас нет земель и денег, конечно, но титул-то еще остался.

— Извините... давайте удостоверимся что я понял правильно. Капрал Ноббс... мой капрал Ноббс... является графом Анка?

— Ему надо будет предоставить нам удовлетворительные доказательства своего происхождения, но скорее всего — да. Очень похоже на то.

Ваймз тупо уставился в точку. По всему образу своей жизни, капралу Ноббсу не удалось бы представить доказательства что он вообще относится к роду человеческому.

— Боже мой! — сказал Ваймз еще раз. — И я так думаю, у него есть собственный герб?

— И довольно замечательный.

— Ох.

Ваймз даже не хотел герба. Час назад он бы с удовольствием пропустил бы эту встречу как он это и делал уже столько раз. Но...

— Нобби? — сказал он. — Боже мой!

— Ну, ну! Это была очень удачная встреча, — сказал Дракон. — Мне так нравится заполнять записи до нынешних дней. Ах-ха. Между прочим, как поживает юный капитан Кэррот? Я слышал его подружка — оборотень. Ах-ха.

— Действительно, — сказал Ваймз.

В темноте, Дракон сделал движение похожее на секретный знак показывания носа.

— Мы знаем это!

— У капитана Кэррота все хорошо, — максимально ледяным голосом сказал Ваймз. — У капитана Кэррота всегда все хорошо.

Уходя, он хлопнул дверью. Огоньки свечей качнулись.

Констебль Ангуа вышла из переулка на ходу застегивая ремень.

— Мне кажется, что все прошло очень хорошо, — сказал Кэррот, — и если дальше будет продолжаться также, а мы будем приобретать все большее уважение общества.

— Пфф! Ну и рука у того мужика! Я сомневаюсь, знает ли он вообще, что означает выражение «нижнее белье», — сказала Ангуа, вытирая рот.

Автоматически они начали шагать вдоль по мостовой — энергосберегающей походкой полицейских, когда нога раскачивается как маятник для придания движения полицейскому с минимальным расходом энергии. «Умение ходить очень важно», — всегда говорил Ваймз, и потому что Ваймз говорил так, Кэррот в это верил. Ходить и разговаривать. Ходить достаточно далеко и разговаривать с достаточным числом людей и рано или поздно ответ найдется.

«Уважение общества», — подумала Ангуа. Фраза Кэррота. Фактически это была фраза Ваймза, хотя Сэр Самуэль обычно сплевывал после этой фразы. Но Кэррот верил в это. Это Кэррот предложил руководству города, чтобы рецидивисты получали шанс «искупить вину перед обществом» ремонтируя дома престарелых. И это стало еще одной проблемой стариков, ведь, учитывая уровень преступности Анк-Морпорка, такая практика привела к тому, что за полгода прихожую одной старушки столько раз обклеивали обоями, что она могла двигаться в ней только боком [6].