Терри Пратчетт - Ноги из глины

— Вы безобразно пьяны, мужик! — сказал мистер Боггис.

Лицо Ваймза окаменело.

— Правда? Во дворе трава, на траве дрова, — прорычал он, толкая его в грудь кулаком, — не руби дрова на траве двора. Мне продолжить? — спросил он, прижав Боггиса к стене. — Лучше не станет!

— А что насчет этого кулька? — крикнул Доуни, зажав истекающий кровью нос одной рукой, а другой указывая на стол.

Ваймз с той же злобной улыбкой сказал:

— Ах, ну да. Здесь Вы меня взяли. Это очень опасное вещество.

— Ага, Вы сознались в этом!

— Да, конечно. У меня, кажется, не осталось другого выбора, кроме как уничтожить доказательство..., — Ваймз схватил кулек, раскрыл его и высыпал большую его часть себе в рот.

— Ммм ммм, — сказал он, выпуская облачка порошка при жевании. Знакомое онемение языка!

— Но это же мышьяк, — сказал Боггис.

— Господи боже, правда? — сглатывая, сказал Ваймз. — Вот чудеса! У меня там внизу сидит гном, знаете ли, башковитый маленький ублюдок, сидит целыми днями с пробирками, ретортами и всякими другими химическими штучками, чтобы узнать, что является мышьяком, а что нет, а все это время оказывается Вы могли сразу же с первого взгляда определить мышьяк! Я обязан дать его Вам в руки!

Он бросил порванный кулек в руки Боггиса, но вор отскочил и пакет упал на пол, рассыпав содержимое.

— Простите меня, — сказал Кэррот. Он сел на корточки и стал рассматривать порошок.

Традиционно все верят, что полицейские могут определить вещество, только понюхав и осторожно попробовав его, но эта практика немедленно прекратилась как только констебль Кремень опустил свой палец в контрабандную партию аммоний хлорида смешанного с радием, и сказал: «Да, это точно слэб, чердынь мырдынь кэб». И провел три дня привязанным к кровати в ожидании пока все чертики не разбегутся.

Но, не смотря на это, Кэррот сказал:

— Я уверен, что это не ядовито, — облизнул палец и попробовал чуточку.

— Это сахар, — сказал он.

Доуни, с заметно подорванной уверенностью, ткнув пальцем в Ваймза взвизгнул:

— Вы признались, что это опасное вещество!

— Правильно! Принимайте большие дозы и посмотрите, что он сделает в Вашими зубами! — взревел Ваймз. — А Вы что думали это такое?

— У нас была информация..., — начал Боггис.

— Ах, у вас была информация? — воскликнул Ваймз. — Вы слышали это, капитан? У них была информация. Ну, тогда все в порядке!

— Мы поступил достаточно честно, — сказал Боггис.

— Давайте посмотрим, — сказал Ваймз. — Вкратце вашу информацию можно изложить так: «Ваймз валяется у себя в кабинете мертвецки пьяным и у него в столе лежит мышьяк»? И я могу поспорить, что вы сразу же захотели быть достаточно честными, так?

Миссис Пальм прочистила горло. — Это зашло достаточно далеко. Вы правы, сэр Самуэль, — сказала она. — Нам всем прислали записку. — Она протянула Ваймзу бумажку. На ней что-то было написано печатными буквами. И я вижу, что нас дезинформировали, — добавила она, сверля взглядом Боггиса и Доуни. — Позвольте мне извиниться. Пойдемте джентльмены.

Она проскользнула за дверь. Боггис быстро пошел за ней. Доуни потер нос. — Какая цена назначена за Вашу голову у нас в гильдии, сэр Самуэль? спросил он.

— Двадцать тысяч долларов.

— Правда? Я думаю, мы должны ее значительно увеличить.

— Я тронут. Мне надо купить новый медвежий капкан.

— Давайте я, э, покажу Вам дорогу, — сказал Кэррот.

Когда он прибежал назад, Ваймз стоял, высунувшись в окно, и ощупывая стену под ним.

— Ни один кирпич не тронут, — бормотал он. — Ни одна плитка не упала... и в главной комнате постоянно сидит дежурный. Однако странно.

Он пожал плечами, вернулся к столу и взял записку.

— Я не думаю, что мы найдем здесь какие-нибудь подсказки, — сказал он. — Слишком много жирных отпечатков. — Он положил бумажку и посмотрел на Кэррота. — Когда мы найдем того, кто заварил эту кашу, — сказал он, самое главное обвинение будет сформулировано так: «Вынудил коммандера Ваймза вылить целую бутылку отличного виски на ковер». За это надо вешать, — его передернуло. Есть вещи, которые людям нельзя делать.

— Это отвратительно! — воскликнул Кэррот. — Как они могли даже подумать такое, что Вы отравляете патриция!

— Меня больше оскорбило, что они подумали, что я настолько слабоумен, чтобы держать яд у себя в столе, — сказал Ваймз, зажигая сигару.

— Правильно, — сказал Кэррот. — Они думали, что Вы настолько глупы, чтобы держать улику там, где ее может найти каждый?

— Именно так, — откидываясь в кресле, сказал Ваймз. — Поэтому я положил яд в карман.

Он закинул ноги на стол и выпустил облако дыма. Ему надо избавится от ковра. Он не собирается провести остаток жизни в комнате насквозь пропахшей запахом разлитого спиртного.

У Кэррота рот все еще был открытым.

— Ох, ты господи, — сказал Ваймз. — Да это же просто, парень. Я должен был дойти до «Наконец — спиртное!» и, не подумав, набухаться. Потом какие-нибудь уважаемые в обществе шишки, — он вытащил сигару изо рта и сплюнул, — должны были найти меня, также при Вашем присутствии, какая трогательная предусмотрительность — с доказательством моего преступления спрятанным, но не очень далеко, чтобы они не могли не найти его. — Он печально покачал головой. — Проблема в том, что, однажды попробовав, очень трудно не поддастся соблазну.

— Но Вы отлично держались, сэр, — сказал Кэррот. — Я ни разу не видел, чтобы Вы хоть пригубили...

— А, это, — сказал Ваймз. — Я говорил о работе в полиции, не об алкоголе. Многие могут помочь стать алкоголиком, но нет ни одного, кто организовал маленькое собрание, где надо встать и сказать: «Меня зовут Сэм, и я действительно подозрительный ублюдок».

Он вытащил из кармана кулек. — Надо дать это Малопопке для проверки, — сказал он. — Я был чертовски уверен, что это не стоит пробовать на вкус.

Поэтому я спустился в буфет и насыпал из чаши полный кулек сахара. Я должен сказать, было чертовски трудно выпроводить эту задницу Нобби оттуда. — Он открыл дверь и крикнул:

— Малопопка! — Потом добавил Кэрроту:

— Знаете, это меня взбодрило. Старые мозги, наконец, заработали. Вы уже узнали, что это голем совершил убийство?

— Да, сэр?

— Ах, но что-то особое уже узнали об этом?

— Не знаю, сэр, — сказал Кэррот, — я знаю только, что это был новый голем. Големы сами его сделали, я думаю. Но конечно им нужен был священник, чтобы написать слова, и им надо было позаимствовать печь мистера Хопкинсона.

Я думаю, что старикам это показалось интересным. Они же все-таки были историками.

Теперь настала очередь Ваймза стоять с открытым ртом.

Наконец он взял себя в руки. — Да, да, конечно, — чуть дрожащим голосом сказал он. — Да, я думаю, это очевидно. Проще пареной репы. Но... э, но что Вы узнали еще особенное в этом деле? — сказал он, стараясь скрыть проблески надежды в голосе.