Терри Пратчетт - Ноги из глины

Козел понюхал воздух и закатил глаза. Потом, вероятно решив, что далекий аромат от капустных полей за городской стенной лучше запахов окружающих его, выбежал на улицу.

Все животные, с обычным стуком копыт и блеяньем, бросились за ним. Их поток обтекал неподвижную фигуру Дорфла, который сверху наблюдал за их ними.

Взволнованная суматохой курица приземлилась на голове голема и начала кудахтать.

Злость, наконец, победила в Хуке страх. — Какого черта ты это делаешь?

— заорал он, стараясь перекрыть загон с овцами. — За эти деньги, что убегают из ворот ты...

Неожиданно Дорфл обхватил его рукой за горло. Он поднял дергающегося Хука на вытянутой руке, вертя головой в разные стороны, будто в поисках решения, что ему делать дальше.

Наконец он отбросил в сторону нож, подсунул руку под курицу, которая устроила гнездо у него на голове, вытащил маленькое коричневое яйцо. С величественной грацией голем медленно раздавил яйцо об макушку Хука и бросил его.

Бывшие коллеги голема отскочили, освобождая ему дорогу через бойню.

На входе стояла высокая доска. Дорфл какое-то время изучал ее, потом взял мел и написал:

Нет хозяина...

Мел рассыпался у него в руках. Дорфл повернулся и исчез в тумане.

***

Веселина вышла из-за лабораторного стола.

— Фитиль насквозь пропитан мышьяковой кислотой, — сказала она. Неплохо, сэр! Эта свеча даже весит немного больше чем остальные!

— Что за ужасный способ убивать, — сказала Ангуа.

— Конечно, и очень умный, — сказал Ваймз. — Ветинари сидит полночи со своей работой, и до утра свечи прогорают. Отравление светом. Никто не видит свет. Кто обращает внимание на свет? По крайней мере, не отупевший старый полицай.

— О, сэр, Вы совсем не стары, — весело сказал Кэррот.

— А как насчет отупевшего?

— И не отупевший, — быстро добавил Кэррот. — Я всегда говорил людям, что у Вас многозначительная походка.

Ваймз внимательно посмотрел на него, но не увидел ничего кроме страстного и невинного желания служить.

— Мы не смотрим на свет, потому что мы видим светом, — сказал Ваймз.

— Хорошо. А теперь я думаю нам пора пойти и заглянуть в гости на фабрику свечей, не так ли? И Вы пойдете, Малопопка и захватите Ваш... Вы стали выше, Малопопка?

— Ботинки на шпильках, — сказала Веселина.

— Я думал, гномы носят только железные ботинки...

— Да, сэр. Но у меня они на шпильках, сэр. Мне пришлось их приварить, сэр.

— О. Хорошо. Правильно, — Ваймз собрался. — Ну, раз Вы стали выше, захватите Ваши алхимические препараты. Сейчас должен прийти Камнелом с дежурства во дворце. Когда дело доходит до запертых дверей, нет никого лучше Камнелома. Он ходячая отмычка. Мы перехватим его по пути.

Он зарядил свой арбалет и зажег спичку.

— Хорошо, — сказал он. — Мы все сделали современным способом, теперь займемся делом как наши деды делали. Настало время...

— Надавать по ягодицам, сэр? — торопливо сказал Кэррот.

— Близко, — сказал Ваймз, глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма, — но, никаких сигар.

***

Взгляд на мир у сержанта Кишки несомненно менялся. Как только какое-то событие в его памяти откладывалось как наихудшее за всю его жизнь, как его тут же вытесняло что-то еще более ужасное.

Сначала водосточная труба, на которой он висел, ударилась об стену здания напротив. В хорошо организованном мире он бы приземлился на пожарной лестнице, но пожарные лестницы были неизвестны в Анк-Морпорке, и пожару приходилось выбираться из здания безо всякой лестницы, например через крышу.

Он обнаружил, что съезжает по диагонали по наклонной трубе куда-то вниз. Даже это не было бы так уж плохо, если бы не тот факт, что у сержант Кишка был повышенный вес, и, когда он достиг середины неподдерживаемой ничем трубы, последняя прогнулась, а чугун очень плохо прогибается, потому-то она, чуть прогнувшись, тут же переломилась.

Кишка полетел вниз и приземлился на чем-то мягком, по меньшей мере, более мягком, чем плитка мостовой, и это издало «му-у-у-о-о-р-р-м!». Он скатился с этого на что-то более низкое и еще более мягкое, которое издало:

«бе-е-е-е-е-е!», и скатился с этого на еще более низкое и мягкое, на ощупь сделанное из перьев, которое сошло с ума. И клюнуло его.

Улица была полна животных, которые бегали туда-сюда. Когда животные не понимают что происходит, они начинают нервничать, и улица уже была вымощена следами их волнения. Единственным преимуществом для сержанта Кишки было то, что от этого она стала чуточку мягче, чем обычно.

Копыта топтали его руки. Очень большие слюнявные носы обнюхивали его.

До сих пор у сержанта Кишки не было большого опыта контактов с животными, за исключением в нарезанном виде. Когда он был маленьким, у него был розовенький душистый поросеночек по кличке мистер Ужас, и он дошел до главы шестой в «Содержании домашних животных». В ней были красивые гравюры.

Но там ничего не говорилось про горячее, наполненное всякими запахами дыхание и не было огромных ног с копытами размером в суповую тарелку. В книге сержанта Кишки коровы издавали «му». Это знает каждый ребенок. Они не должны издавать «му-у-у-о-о-р-р-м!» как какое-то морское чудовище и обливать тебя душем из навоза.

Он попытался встать, поскользнулся на свидетельстве кризиса у какой-то коровы, и уселся на овцу. Та издала «бе-е-е-а-а!» Какие звуки должны издаваться овцами?

Он встал опять и попытался пробиться к тротуару. — Кыш! Пошел прочь, чертов баран! Кыш!

На него зашипел гусь, и, вытянув слишком длинную шею, медленно пошел на него.

Кишка начал отступать, пока кто-то легонько не ткнул его в спину. Это была свинья.

Она совсем не была похожа на мистера Ужаса. Она не была похожа на маленького поросенка, что продают на рынке, на маленького поросенка, что держат дома. Трудно было представить, что у свиней могут быть такие ноги, но у этой свиньи еще были волосы, щетина и копыта как кокосовые орехи.

Эта свинка была размером с пони. У этой свинки были клыки. И она не было розового цвета. Она была иссиня-черного цвета, была покрыта какой-то острой щетиной и имела — «давайте быть честными», — подумал Кишка маленькие свиные глазки.

Эта маленькая свинка была похожа на маленькую свинку, которая убила гончих, выпотрошила лошадь и съела охотника. Кишка развернулся и столкнулся нос к носу с быком, похожим на куб говядины на ногах. Тот поворачивал свою огромную голову из стороны в сторону, чтобы каждый налитый кровью глаз мог разглядеть сержанта, и было совершенно ясно, что обоим глазам он совершенно не понравился.

Бык наклонил голову. Для разгона абсолютно не было места, но можно же просто нажать.

Так как животные обступили его со всех сторон, Кишка выбрал единственный путь к спасению.