Евгений Шатько - Пятеро на леднике

— Пожалуйста, три часа простоя.

— Машина исправная? — спросил директор Федьку.

— А что ей!.. — ответил Федька и хотел лезть в кабину. — Я без механизации жить не могу, мне даже во сне всякая техника снится и кибернетические машины.

Товарищ из области засмеялся.

А директор, не понимая, что Федька именно так просит простить его, разозлился еще больше:

— Разговор окончен! С трактора я тебя снимаю! — Директор тронул шофера за плечо: — Поехали!

Они уехали.

Федька уныло посмотрел им вслед, потом на свой осиротевший трактор, вздохнул и сказал опять весело, даже беззаботно: «Так вот где таилась погибель моя…»

Директор показал характер, Федька тоже, поэтому через три дня отправился он устраиваться на новую работу, в леспромхоз, за сто километров от своего села.

Федька смотрел со взгорья на окраину глухого лесного городка. Внизу, за желтыми волнами песка, двигалась живая лиловая лента реки. По реке плыли маленькие, как спички, разноцветные бревна, и вода около них плескалась и вспыхивала под солнцем. За рекой в зное дрожал и таял лесной океан. В лицо Федьке веяло могучим хвойным духом. Где-то в этом мареве лежал леспромхоз. Федька сбежал вниз, на берег, и окунулся в волну острых речных запахов: замокшего корья, прокаленного песка, смолы.

У берега на волнах плясала под шальным ветром лодка. В ней, хватаясь за борта, толкая друг друга, дружно охали женщины. Девушка в розовой косынке неумело пробовала оттолкнуть веслом лодку от берега. Это и был перевоз.

— Ей, гражданки, меня забыли! — закричал Федька и побежал, вздымая брызги, к лодке.

— Давай, милый, давай скорее! — закричали ему из лодки. — А то один мущина на всех, да и тот неполный.

Федька взгромоздился в лодку и увидел «неполного» мужчину. Это был суровый мальчишка в старой офицерской фуражке и кирзовых сапогах. Он, видимо, работал перевозчиком. Сейчас он сидел на корме с рулевым веслом и смотрел из-под козырька фуражки на охавших баб с насмешливым укором, точно на бестолковых детей.

Появление Федьки обрадовало пассажиров. Он отобрал у девушки весло и велел всем стоять на корме. Потом уперся веслом в камень и, отталкиваясь, выводя лодку на глубину, закричал:

— Давай, давай!.. Эге-ге! Выплывают расписные Стеньки Разина челны…

Лодка запрыгала на глуби между бревнами. Федька уселся за весла, с лихостью гребанул раза три.

Женщины заговорили обрадованно:

— Вот вить… что значит мущина… А мы бы одне тут полдня трепыхались.

Федька, поощренный, сдернул с себя ватник, закатал рукава и крикнул мальчишке-рулевому:

— А ну, поднажали!

Лодка ходко рванула к тому берегу, наперерез и навстречу течению, а мимо плавно и стремительно неслись сосновые стволы, покрытые прозрачной медово-розовой шелухой, шершавые еловые бревна, матовые березовые.

Все женщины в лодке одобрительно смотрели на Федьку.

А та женщина, у которой он взял весло, смеялась, глядя на его широкое веселое лицо, и при каждой новой шутке всплескивала руками. Только перевозчик на корме хранил серьезность.

А Федька, лихо откидываясь назад всем телом, разглядывал девушку. На ней были синие лыжные брюки, белая кофта и красные босоножки. Порой она наклонялась к воде, старалась достать рукой плывущие бревна и запевала вполголоса:

Федька заметил, что тоненькие брови у нее подведены вверх, к вискам, простым карандашом.

Причалили к обрывистому берегу. Федька помог теткам вытащить на берег их ведра и узлы и на прощание спросил мальчишку, который так же сурово и насупленно смотрел из-под фуражки:

— Как работаешь: с выработки или на зарплате?

— На окладе, — хрипло и важно сказал мальчишка.

— Сам из леспромхоза?

— Оттуда.

— А я туда. Найдется у вас там для меня подходящая работка?

— Смотря какая.

— Ну, какая… Лес валить!

— Вали-ить! — протянул мальчишка. — А сколько тебе лет-то? — Он насмешливо оглядел Федьку, приравнивая его этим вопросом к себе.

— Да побольше, чем тебе-то! — заносчиво ответил Федька. — Я в совхозе трактористом работал.

— Может, и возьмут, меня вот не приняли.

— Тебя! Ты еще малолеток. Но я за тебя похлопочу.

— Попробуй, — разрешил мальчишка великодушно. — Да беги вон к машине — в леспромхоз идет, а то пешком пойдешь.

Федька оглянулся.

На дороге, у леса, стояла автомашина. В кузов со всех сторон лезли, мелькая белыми платками, Федькины попутчицы. От машины шел дым.

Федька выпрыгнул на дорогу и закричал истошным голосом:

— Эй, куда же вы без меня, родимые!

Машина уже тронулась. В кузове закричали, застучали кулаками по кабине. Федька на ходу, овеваемый голубым дымом, догнал прыгающий борт и перевалился в кузов.

— Вот и я! — сказал он, отдуваясь. — С гвардейским приветом!

Все в машине засмеялись.

А девушка в красных босоножках отвернулась и снова что-то запела.

Машина, покачиваясь, медленно прошла глинистые, засохшие ухабы и выехала на деревянный настил. По обе стороны понеслось изумрудное болото. Наплывали, смешиваясь, густой настой белоголовника и летучий аромат свежего сена.

Настил кончился, машина загудела и выбралась по песчаному въезду в сосновый бор. Земля здесь была устлана иглами и отливала старой медью. Сухую дорогу пересекали корни. Справа между соснами знойно светилось небо, голубым сверкала старица, мелькнули купающиеся мальчишки. Скоро бор расступился, и сразу открылась широкая улица, устланная домами. Никогда не видел Федька таких громадных бревенчатых изб. А колодец? Навес над колодцем такой, что можно накрыть им целый дом. Около домов стояли сосны-великаны. И везде был песок. Это был песчаный оазис в тайге.

Когда машина помчалась по улице, далеко за поселком, над лесом, Федька первый заметил дым. Все стали смотреть туда, кто-то тревожно сказал:

— Неладный дым какой. Ей-богу, опять лес горит!

Улица уперлась в узкоколейную железную дорогу. Маленькие узкие рельсы убегали в тайгу. На рельсах стоял смешной паровозик, к нему были прицеплены две открытые платформы и товарный вагон. К этому составу со всех сторон бежали люди с лопатами, топорами. А какой-то мужчина, стоя посреди платформы, кричал:

— Скорее, скорее давай, ветер подымается! Поехали, поехали!

Паровозик дымил, нетерпеливо фыркал, растрепанный машинист, высунувшись, ждал, пока все влезут.

Все, кто ехал в машине, мигом оказались около состава и спрашивали беспокойно:

— Где, где горит?

— Чево мы знаем сами-то? — зло ответил мужик в шапке, торопливо залезая в вагончик.

— Семеновский горит! — крикнул человек, который стоял посреди платформы.

Федька на секунду загляделся на все это, а потом увидел, что девушка с подрисованными бровями полезла в вагончик, и дернул ее за рукав: