Сергей Панарин - Сила басурманская

Укрывался куньим плащом, полученным еще в Тянитолкаеве от Полкана Люлякина-Бабского. Днем эта теплая вещь покоилась, притороченная к седлу. Еды хватало, воды вокруг было вдосталь.

На третий день стало вовсе одиноко, и Иван потянулся к приемнику «Альпинист».

– Студия полезных советов продолжает свою работу, – бодрился моложавый женский голос. – Вы хотите научиться цыганскому танцу? Вас прельщает грация жгучих дев, задорно трясущих обнаженными плечами? Нет ничего проще. Берем в каждую руку по мощному мобильному телефону, включаем виброзвонок, и – поехали!!!

Радио зашлось размашистыми аккордами «Цыганочки» с выходом.

Иван с грустью вспомнил о Котене. Эта и без мобильников отжигала нечеловечески.

Тут мысли Старшого обратились к четырем дням, проведенным в гостях у травницы. Это время позволило парню спокойно поразмышлять над давно беспокоившим его вопросом: «Что это за мир?»

Куда бы ни наведывались братья Емельяновы, жизненный уклад, отношения между людьми, события и рассказы о городах и древних героях ну никак не тянули на историческую достоверность. Иван ощущал себя в бредовой компьютерной игре. Видимо, кэрролловской Алисе было так же тяжело со всеми этими картами, Шляпниками и Белыми кроликами.

Привыкший к действию Егор не мучился теорией, он просто не замечал иррациональностей этого мира, принимал все как есть. Однажды он сказал брату: «Не парься. Главное – домой вернуться». Абсолютно верно, только мозг-то не отключишь, а разум Старшого был слишком любопытен и критичен, чтобы игнорировать необъяснимое.

Еще до победы над полчищем вторгшихся из Нави в Явь жрайков Иван практически выстроил стройную гипотезу об этом мире. Он предположил, что волшебная действительность, в которой существовала Эрэфия, является своеобразным плодом сознания, например, россиян. Детям читают сказки, и они силой воображения овеществляют всех этих Лих Одноглазых, Кощеев, Ягих Баб и прочих богатырей-бояр.

Мудрствующий на стогу Котениного сена дембель пошел в своих рассуждениях дальше и даже припомнил несколько любопытных деталей. Местные сетовали на окончание эры настоящих богатырей, радуясь близнецам как вестникам возвращения легендарной силы рассейского оружия. Еще Иван слышал новость о некоем юном волшебнике, летающем на метле и воюющем с черным колдуном Мордоворотом. Вот уж куда прозрачней намек на английскую книжку! А сами жрайки? Старшой был готов поклясться: в наших легендах не было четвероруких красноглазых монстров, увешанных лезвиями. Все это чужое, наносное…

Но были и необъяснимые Рарожич и Злебог, то есть герои древних славянских мифов. Здесь Иван сделал вывод, что древнее основание сказочного мира сопротивляется экспансии иностранных историй в сознание россиян. Иначе почему по местным лесам не бегают Вуди-дятлы и прочие Микки-Маусы?

– Да, тут уже целая тема для диссертации, – пробормотал воронежец, объезжая небольшой овраг с дном, устланным сухими сосновыми иглами. – Причем по психиатрии. А я – объект изучения.

Ему пришло на ум, что все его и Егора приключения могут быть продуктом элементарного бреда. Как начались местные злоключения? С падения из вагона. «Вдруг я, катясь с насыпи, тупо свернул шею и попал в кому, – предположил Старшой, непроизвольно ежась. – Теперь валяюсь под каким-нибудь кустом, и мне глючится всякое…»

Иван заставил себя отказаться от этой пессимистической версии. Она непродуктивна. Лучше думать о чем-нибудь позитивном.

В местной реальности есть предметы из нашего мира. Они обретают волшебную силу. У Старшого была чудо-газета, повернувшая исход битвы со жрайками в пользу людей. Сейчас в мешке болтается приемник «Альпинист», от которого пока мало проку, но он просто обязан появиться. Это плюс.

Сами близнецы Емельяновы неплохо выступили в многочисленных схватках и переделках. Егор сокрушает кулачищем камни, Иван тоже был не промах, пока газету не сжег. Впрочем, чертовка Котена напророчила: «Станешь сильным ведуном». Тоже плюс.

«А может, этот мир и вовсе начнет исполнять нашу с Егором волю?» – вдруг подумалось парню.

Опровергая это самонадеянное предположение, на лоб Ивана упала увесистая сосновая шишка.

– Уй-я! – Обиженный дембель потер место ушиба. Назревала немаленькая гуля.

Жеребец решил, что прикрикнули на него, и ускорился. Пришлось успокаивать.

Было около полудня, когда вековые сосны раздались в стороны и Иван очутился на берегу моря. Горизонт прятался в синеватой дымке, ходили суровые, посеребренные пеной волны. Ветер бил в лицо, сразу стало зябко, а соль на губах Старшой почувствовал задолго, еще в лесу.

К широкому песчаному берегу следовало спуститься с довольно крутого обрыва. Дембель проследил за темно-желтой полоской и слева узрел отмеченный на карте Карачуна дуб.

Это был неоспоримый исполин. Мощный, древний, с огромной кроной. Зеленый. Иван понял, что к морю спускаться не нужно – древо росло не у воды. Еще стало очевидно: дуб далеко.

Старшой тихо выругался и поехал над обрывом по желто-зеленой траве. До гиганта добрался за пару часов. Спешился, оставил жеребчика пастись возле подлеска. Направился под сень гиганта. Сейчас парень смог оценить подлинные размеры дуба. Великан – это слишком хлипкое слово для описания могучего дерева. Достаточно было того, что упавшие по осени желуди пришлось обходить – пустая скорлупа сгодилась бы под просторное жилье.

К дубу действительно был прикован кот. Несомненно, ученый. Черный, с белой полоской под носом, сам крупнее обычной мурки раза в четыре. Хотя рядом с деревом он казался муравьем. Гремя золотой цепью, мохнатый зверь чинно топал в сторону Ивана и напевал:

Дембель засмеялся. Мохнатый пошляк явно наслаждался произведенным эффектом и голосил свои куплеты, обозначая сильные доли взмахами пушистого хвоста.

Цепь натянулась, и кот отправился обратно. Старшой отметил, что певун черной масти вытоптал глубокую тропинку полукругом, а цепь протерла землю от дуба к тропинке в мелкую пыль, и теперь между котом и могучим стволом не росло ни травинки.

Песня кончилась, зверь завел рассказ, явно прерванный ранее:

– …А бумеранг молвит человечьим голосом: «Не бросай меня, Иван-царевич! Я тебе еще пригожусь». Не послушался Иван-царевич, бросил да пошел восвояси. А в наказание через несколько мгновений превратился в Ивана-дурака. Тут и конец сказке. Ходите, детки, в каске.

Кот прочистил горло и завел новую басню. Старшой поразился: «Ай да Пушкин!.. Все как есть написал!» Дембель решил действовать и побежал к предреченному великим поэтом животному.