Анастасия Никитина - Права и обязанности некроманта

— Знаю. Некогда я очень внимательно изучила этот вопрос. И пришла к выводу, что нет худшего греха, чем разбрасываться её дарами. Наука — моё. Никто не дарил мне знания и умения просто так. Дар очищающей — это нечто иное. Если хозяин подаст рабу хлеб, вряд ли ему понравится, что раб бросит его дар свиньям.

— Что ж, вы правы… — задумчиво смерил меня взглядом Лэнгли.

А я почти в панике искала выход из той ловушки, куда сама себя загнала. «Он же маньяк с манией величия, тупица! Он же сейчас решит, что ты просишь его определить достойного! А если ты откажешься, то он мигом заподозрит, что не так уж ты ненавидишь некоего любителя бездарков! Да и к самим бездаркам не так уж равнодушна! Бесово наваждение!».

— И как? Вы уже нашли род, достойный дара магии? — спросил он, подтверждая мои худшие опасения.

И тогда я пошла ва-банк. То, что я собиралась сделать, могло закончиться моей смертью прямо здесь и сейчас, могло обернуться и кое-чем похуже, чем смерть. Но небольшой шанс, что дело выгорит, был, и я поставила на него.

— Нашла, — голос звучал спокойно, а долгую паузу вполне можно было принять за страх перед великим повелителем. Я сразу почувствовала себя чуть увереннее: умение притворяться никуда не делось. — Сейчас в мире есть лишь один, достойный этого дара.

— И кто же?

— Великий гений, сумевший обуздать саму смерть, — выдохнула я.

Брови Лэнгли взлетели вверх, несмотря на всё его самообладание. Уж не знаю, что он ожидал от меня услышать, но явно не это. Я же надеялась лишь на то, что, судя по количеству артефактов, которые были зашиты в его тело, наследниками, как способом жить в веках, профессор не интересовался от слова «совсем».

— А в этом что-то есть, — заявил он после долгого молчания, и у меня внутри всё оборвалось. — Но не сейчас…

«Тебе везёт, — снова вылезло моё раздвоение личности в образе болтливого внутреннего голоса. — Время повеситься у тебя будет».

— Что вы знаете о применении принципов сохранения мёртвой плоти на живых, тиса Мэй?

Очередной резкий скачок разговора в опасном направлении едва не выбил меня из колеи.

— Рискованная забава, — взвешивая каждое слово, отозвалась я. — Вероятность заполучить неуправляемого безумца перевешивает слабую страховку от насильственной смерти. Это слишком сложно.

— Но вы интересовались именно этим способом обрести бессмертие, не так ли?

«Так вот куда он клонит. Не очищающая его заинтересовала, а возможная конкурентка…»

— Честно говоря, я интересовалась всем, до чего могла дотянуться. Проживание в академии накладывало определённые ограничения.

— Это не важно. Зачем вы продолжили эти исследования?

— Любопытство, — пожала плечами я. — Хотя я почерпнула из книг не так уж много интересного. Большую часть пришлось узнавать экспериментальным путем.

— И решили, что этот путь для вас опасен. Что ж. В этом наши взгляды совпадают. Такой путь не осилить в одиночку, — Лэнгли продолжал сверлить меня взглядом, но я знала, что если он попытается на меня как-то повлиять, то я это почувствую. Потому он не видел на моём лице ничего, кроме безмятежности. — Я интересовался этой темой и пришёл к тому же выводу, что и вы.

— Это лестно, профессор.

«Что ему надо?!», — лихорадочно пыталась понять я, окончательно запутавшись в скачках и поворотах этого ненормального даже для чокнутого артефактора разговора.

— Кроме того, я понял, что ошибки можно и нужно исправлять. Но дальнейший разговор невозможен, пока вы, тиса Мэй, не принадлежите к числу моих ближайших последователей, — прервал холодный голос поток моих мыслей, возвращая из радужных предположений в бурое месиво реальности. — Верных последователей. Последователей, не способных меня предать.

Я спокойно смотрела в камин. Вот она… Та проклятая «честь», которой я безумно боялась, едва узнав о её существовании, и о чём почти забыла в последнее время. Магическая привязка. Артефакт под кожей правой руки… Такие были у некоторых из ближнего круга. Самых доверенных, самых верных. И намертво привязанных. Я не до конца успела разобраться в свойствах этой гадости, но то, что безумный артефактор замкнул их действие на себя, выяснить успела. Как и то, что они служили одновременно и переговорниками, и ментальными паразитами, а по приказу хозяина артефакты впрыскивали в кровь своих носителей убойную порцию быстродействующего яда.

Смогут ли от влияния такого подарка защитить ментальные техники? Этого я не знала. Но если я сейчас откажусь, то не выйду отсюда. На попытках спасти хотя бы те крохи счастья, что у меня оставались, можно будет поставить крест. Да… Можно, конечно, броситься на него и героически сдохнуть. Но кто знает, как развёрнется бессмертный, если его некому будет остановить. А самое главное… Не пройдётся ли он огнём и мечом по всем, кто хоть как-то был со мной связан, мстя уже мёртвой мне? Да… Я не узнаю и не увижу… Но почему-то от этого не легче.

— А разве, мой лорд, — впервые назвав его своим лордом, я медленно отвела взгляд от огня, — вы мне это предлагали?

— На колени! — приказал он и, Серая госпожа мне свидетель, выглядел почти по-королевски.

— Вам нужны последователи, мой лорд, или рабы? — само собой вылетело из моего рта.

Лэнгли отшатнулся, а я продолжала смотреть ему в лицо, не опуская глаз. «Помирать, так с музыкой», — мелькнула непонятная мысль на задворках сознания. Никакой музыки слышно не было, и я отнесла странные слова к сбою воспалённого предсмертной горячкой мозга.

— Мне нужны те, кто пойдёт за мной до конца. Примет мои победы и поможет исправить ошибки. Те, кто не предаст, как бы ни сложилась судьба, — выплюнул он. — Не моя вина, что на это способны только рабы.

— Я никогда не буду вашей рабыней. Но я сойду с вами за Грань, если понадобится, мой лорд, — склонила голову я и мысленно добавила: «Будь милосердна, Последняя Гостья, если я ошиблась…».

И тут я почувствовала ледяное прикосновение его кольца. А потом предплечье вспыхнуло, словно на руку мне плеснули жидким огнём. Сдавленный стон прорвался сквозь сжатые губы, пока я смотрела, как кожа натянулась и лопнула, открывая синие веревки вен и неестественно белую кость. Тонкие длинные пальцы вложили в рану переливающийся всеми цветами радуги драгоценный камень. Глубокая рана, из которой так и не упало ни одной капли крови, закрылась, оставив на коже причудливый узор, в котором опознать обычный шрам можно было только в кошмарном сне. А так это больше походило на вырезанную на коже искусным резчиком хищную птицу, широко раскинувшую крылья. По-своему она была даже красивой — могильная плита над моими надеждами стать счастливой. Последний шанс на жизнь для моих близких. Клеймо бессмертного.