Мстислава Черная - Беглянка и ее герцог

Даже отрывать не тянет — не хочется очередного разочарования. Сроки поджимают, а я сделала много, только к цели не приблизилась, и это уже по-настоящему пугает, как бы я ни храбрилась.

Помотав головой, чтобы разогнать несвойственную мне хандру, я придвинула шкатулку ближе и откинула крышку. Как Глюк и говорил, внутри пожелтевшая от времени бумага.

В моих руках оказывается стопка писем.

Может, попросить кого-нибудь из девочек переписать? Бегло просмотрев, я убедилась, что почерк у автора писем… заковыристый. Хотя я умею читать местный алфавит, с рукописными текстами мне гораздо тяжелее, чем с печатными. Но нет, для начала я должна прочесть сама. Во-первых, нельзя давать девочкам письма, содержания которых не знаешь, это просто глупо и непрофессионально. К тому же я не хочу случайно втянуть их в беду из-за своего расследования. В курсе только дедушка Уго, но его уже подводят глаза, так что никакого чтения. Во-вторых, важно не только что написано, но и как написано. Где-то нажатие на ручку чуть сильнее и линия получается толще, где-то ручка едва касается бумаги, и линии выходят волосяные. По почерку можно многое сказать.

Я разложила письма одно за другим. Ширины столешницы не хватило, пришлось выкладывать в два ряда. Удачно, что изначально письма были собраны в хронологическом порядке.

В дверь постучали.

— Да?

Я ожидала Гретти, но вместо неё вошёл дедушка, а следом в щель запрыгнула Плюшка:

— Бя!

Мопсиха очень не любила, когда её запирали от комиссий, но была умницей, никогда не бузила и не выдавала своего присутствия. За хорошее поведения брала награду повышенным вниманием.

Я подхватила Плюшку на руки, потрепала за ухом.

— Бя-бя-бя! — довольно отозвалась Плюшка.

Дедушка Уго поставил передо мной чашку:

— Мадам.

— Спасибо.

Субординацию дедушка Уго соблюдал безукоризненно, но в то же время опекал меня как настоящую внучку. И советы давал всегда дельные.

— Поделитесь со стариком, мадам?

Глава 17

— Куда ж я от тебя денусь, — моя улыбка вышла усталой. — Для начала все это надо прочитать.

— Это ваша добыча из дома герцога? — дед Уго аккуратно присел на стул и взял один из конвертов, прищурился, далеко отведя его от себя. Читает он все же с огромным трудом, несмотря на купленные очки. — Иш ты, старый стиль. Даты тут нет? Ну-ка… Ага, вот она. Ну точно, видите, апостроф используют через слово, а его уже лет тридцать как убрали из грамматики, помните большую реформу правописания? В каком же это году было…

— Ну, вообще-то вот эти конверты датированы более поздними сроками, а стиль написания остался прежним, — заметила я. — Видимо, писал не молодой человек, который привык к старому правописанию и не захотел его менять.

— Тоже верно. Давайте-ка за дело, а то от вас скоро одни глаза останутся. Работа — хорошо, но и отдыхать тоже надо. Я сейчас кофею заварю, пирожки принесу и почижу с вами, вдруг какие вопросы возникнут.

— Да был бы толк с этой работы, — вздохнула я.

— А как же! Из прежних вылазок вы и вовсе с пустыми руками, считай, возвращались, а теперь хоть что-то да у нас есть.

— И то верно, — я улыбнулась и решительно вытащила первое письмо из конверта, а дедушка Уго споро подсунул мне бумагу и ручку с металлическим пером, чтобы я могла делать пометки.

Через два часа внимательного чтения я поняла, что силы кончились, причем не только физические, но и моральные. Ни-че-го. Сплошнык любовные записки к любовнице — обилие интимных подробностей явно на это указывало. Кстати, старый герцог оказался редким педантом — на мое счастье. Из воспоминаний Натали я знала, что здесь принято сначала писать письмо в черновике, вносить правки, перечеркивать неудачные фразу и искать более изящный слог. И только потом переписывать набело, чтобы отправить адресату. Так вот, герцог явно придерживался этого обычая, а кроме того, аккуратно вкладывал в каждое ответное письмо черновик своего послания, на которое ответил адресат.

Я уже хотела плюнуть на все, пойти и отоспаться, чтобы завтра на свежую голову прошерстить переписку еще раз, но тут Уго поправил на носу очки в проволочной оправе и протянул мне одно из последних писем. Глаза он старался не перенапрягать, но помогал мне, отслеживая имена адресатов и даты на конвертах.

— Уж больно выбивается из общего стиля, — сказал старик. — Посмотри-ка.

Я схватилась за конверт, как утопающий хватается за соломинку. Если старик нашел что-то интересное… значит, есть надежда! Я ему, конечно, не расписывала в подробностях, что попала в тело Натали из другого мира и должна найти убийцу, иначе очень пожалею. Но зато поведала о погибшем женихе, а также о том, что дала обет богине найти тех, кто его у меня отнял. И о том, что богиня откликнулась на мой призыв, приняла обет, ну и… дальше даже объяснять не понадобилось, дедушка сам догадался, что если обмануть доверие богини, добром это для меня не кончится. В этом мире есть не только Глюк, но и магия. Самая настоящая. Правда, в Флории она редкость, и доступна только очень богатым людям. Вот, говорят, в Лондрии маги на каждом шагу, и тамошняя королева заставила их служить людям. Ладно, это к делу не отностится. Так вот. Боги тут тоже есть, и шутить с ними не стоит.

Собственно, за год, прошедший с того момента, как я попала в тело Натали, мне удалось выяснить только одно: Эмильен связался с какими-то сектантами. В смысле — попытался им противостоять. Очень постепенно, по крупинкам, удалось собрать информацию, что это вообще за секта такая. И когда я узнала имя бога, которому ненормальные поклонялись, а потом сказала его Уго, старик чуть инфаркт не заработал прямо у меня на глазах.

— Шай’дазар?! — твердил он, мелко стуча зубами о край стакана с водой, который я ему с перепугу притащила. — Шай’дазар…

— Что такое-то? — когда дедушка немного пришел в себя, я вцепилась в него как клещ, хотя мне и жалко было старика. — Что за Шайтан-базар такой, и почему ты так испугался?

— Ты никогда о нём не слышала? Как… Ах, впрочем…, - дедушка замечал за мной странности, не мог не замечать, но никогда не рассрпашивал, позволяя мне самой решать, что рассказать, а что оставить при себе. — Шай’дазаром называют бога страданий. Бога боли и пыток. В его честь устраивают кровавые человеческие жертвоприношения, и он щедро делится со своими последователями силой. Чем больше жертв, чем мучительнее их конец, тем больше получает жрец. В Фарре и Султанате узаконенное рабство. Работорговцы ловят свободных чужестранцев и привозят кораблями. Кому-то везёт стать слугой. Мне повезло чуть меньше, определили в евнухи. А многих просто отправляют на убой. Недостатка в жертвах, как ты понимаешь, в Фарре и Султанате нет. Я такого насмотрелся, — дедушку передёрнуло так, что я больше не посмела настаивать, напоила успокоительным, но после того разговора старик несколько дней просыпался ночами с криком.