Елена Кисель - Серая радуга

Осталось два тома, в каждом было что-то про Холдона, обе книги слишком здоровенные, читать их нет времени. Ну ладно, будем уповать на экспертов.

— Ты читал это?

То же самое, что спросить у Дары, говорила ли она уже с вон тем зеркалом, которое последние четыреста лет висит у трапезной. Скриптор был маниакально жаден до книг, он даже в свою комнату никого не приглашал. Всё равно там было из-за томов не повернуться. Сейчас его кивок был полон удивления.

— И как обрисуешь прочитанное?

«Восьмая Хроника не очень подробно описывает сам бой, но зато задерживает внимание на подготовке. Она самая подробная. Рассказывается, как каждый король готовился к бою, какой был обоз у каждого, какие доспехи. И про последователей Холдона там говорится, про его учеников, только меньше, чем про королей, и домыслов там много…»

— А вторая?

Скриптор сморщил нос: «Описание Холдона Страшнейшего. Как он рос в глуши, среди нежити и смертоносцев, как последователей начал завоевывать, артемагии вот учил… И насчет учения этого его, про бессмертие и вещи. И как он хотел достичь совершенства в оружии, и как создал Арктурос. Там еще описания его творений есть, только не все. И рассуждений философских много о природе зла, а про Альтау там почти ничего и нет».

Чёрт же. Часики тикают, ситуация не проясняется. Две книги — в алой обложке и в коричневой — злорадно подмигивают золочеными буквами заглавий. Нужно во что бы то ни стало сузить круг поисков, пока его не хватились в зале.

— Говоришь, философии много… а что там сказано про Витязя?

«Совсем ничего нет, только что он сразился с Холдоном и отрубил ему голову».

Макс опустил книжку в коричневой обложке. Он сильно сомневался в способностях Бестии прочесть от корки до корки нечто, где нудно рассказывается о Холдоне и вовсе не упоминается о ее возлюбленном Витязе. Зыбко и притянуто за уши, и «Жизнеописание» всё равно вероятнее — там может быть что-то о Холдоне, чего, по мнению Феллы, не нужно знать одному иномирцу и безднику… Стоп.

— Скриптор, я не ошибся, ты же маньяк чтения?

Теорик ничуть не обиделся и истово закивал.

— Разве раньше ты не читал Хроники?

Глаза Скриптора стали большими и чрезвычайно обиженными. Макс его задел за живое.

— Тогда на что тебе эта восьмая?

«Как дополнение».

— К чему?

Скриптор показал на коричневый том «Жизнеописания» в руке Макса. Ковальски потер лоб ладонью — ощущение было, что мозг сейчас вскипит.

— Почему? Почему именно эта Хроника?

«Ну, я уже объяснял. Там много про то, как Холдон готовился к битве и про его приспешников. Со всякими легендами и домыслами — интересно, да?»

Макс, ненавидевший неподтвержденную информацию типа легенд и домыслов, неопределенно скривил губы.

— Кому как. Но что в ней есть именно такого, чего нет ни в других Хрониках, ни в этом жизнеописании, ни в других книгах про Холдона?

Хорошенький вопрос, нечего сказать. Он сам удивился, когда Скриптор дал ответ: «Ну, я мог бы взять и другую книгу, они все похожи, но в Хронике просто есть один эпизод, который больше нигде не встречается. Во всяком случае, я его не видал в сорока трех книгах о Холдоне, и в Хрониках, хотя, конечно, может быть где-нибудь среди книг о щитовых артефактах…»

— Сорока трех… — Макс тряхнул головой и переключился на суть проблемы: — Что за эпизод? Легенда? Домысел?

«Факт, только туманный немного, — Скриптор выхватил у Макса Хронику и зашелестел страницами, но уже излагал по пути. — И это не о самом Холдоне, это об одном из его учеников и военачальников. Мертенод, это на древнецелестийском значит «охотник за властью». Он перенимал науку Холдона, создавал очень мощные артефакты… И больше всего ему хотелось доказать свою преданность: создать артефакт, который будет не уступать Арктуросу. Щит к оружию, так тут написано, да… И перед самым Альтау у него получилось. Он назвал этот артефакт «Полуночный терн» и принёс своему учителю… Они испытали артефакт. И Холдон проникся такой страстью к «Полуночному терну», что убил своего ученика. Своего лучшего военачальника! Только вот куда он дел этот артефакт — неясно… В Хронике предполагают, что приспособил на свой щит, а Витязь его потом разрубил, но это только там…»

Скриптор долистал до нужного места и понял, что рассказ закончился. Тогда он просто ткнул пальцем в страницу, как бы говоря: «И тут такое тоже есть!» Потом поднял глаза на Макса Ковальски и обнаружил, что пальцы того излишне крепко стискивают парту.

— Сколько, говоришь, ты книг перечитал про Холдона? — прошептал Макс.

«Ну, сорок три — это только про него, а есть еще про Альтау…»

— И он направо-налево мочил своих сторонников?

«Предателей?»

— Своих сторонников. Учеников. Военачальников, — Скриптор опешил, потом начал искать в памяти, а Ковальски тихо продолжил: — Маловато будет, да? Этот парень кадры не разбазаривал. Так что ж он прикончил своего лучшего военачальника перед великой битвой?

«Ну, э-э-э-этот самый артефакт не работал?»

— Или работал как следует. Слишком как следует. Я не читал сорока трёх книг о Холдоне, но судя по тому, что знаю — он бы мгновенно отделался от того, кто его превзошел.

«То есть этот самый щит…»

— Не пробить Арктуросом, да. И теперь я знаю, о чём речь. Дара сказала тогда… неважно.

Скриптор моргал на Макса своими выразительными глазами, в которых осталось только непонимание. Ковальски сгреб со стола Восьмую Хронику, раскрытую на нужной странице, бросил: «Вот теперь можешь идти», — и вышел в коридор, чтобы вернуться в Совещательную Залу.

Бестия в его отсутствие уже наверняка успела выстроить план защиты до конца, но никакого значения это больше не имело.

Фелла действительно раздавала последние указания по поводу боя. Народу в зале поубавилось — разбежались готовиться — и теперь уточнялась та самая, основная схема: Гиацинт — у основного входа, с Кровавой Печатью, остальные — у тайного выхода (будь он неладен!), оттягивают внимание на себя и тянут время. Основные щитовые артефакты — по флангам. В коридорах, ведущих к Комнатам — тоже щиты, плюс отряды учеников и практикантов. Вплоть до теориков последнего года обучения. Малышню загнали в Провидериум. На подходе к Трем Комнатам размещалась последняя застава — Гробовщик, Гелла и пятеро экспериментаторов.

План защиты не отличался сложностью, был по-своему изящен и совершенно самоубийственен для всех, кто принимал в нем участие. Это понимали все, все были наслышаны о мощи Холдона, и расчет был один: задержать Сына Дракона на пятнадцать проклятых минут, а остальных, в идеале, — до прибытия подмоги. Дара и Кристо хмуро переглядывались: только что Бестия отобрала их в свою группу, прикрывающую второй. Туда же попали Убнак, Нольдиус, Мелита и вообще, довольно приличное количество народа — что-то около двух дюжин. Но само командование не радовало.