Павел Иванов - Хроники гномки, или путь целителя [СИ]

— Ты лжёшь, Зардет Чёрный Коготь! — проговорил Склиф. — Ты всегда лгал! И тогда, и сейчас.

Джардет поморщился. — Тогда, сейчас… Это всё эмоции, Аргуин. Ты живёшь прошлым, хотя всем своим образом жизни пытаешься продемонстрировать обратное. Только ведь от себя не убежишь, не скроешься — ни в обителях Шаттрата, ни в далёких джунглях пандарийского острова, ни в буреградских бараках.

— Ты следил за мной все эти годы, — ворген тяжело и глубоко дышал. — Зачем? Что тебе было нужно от меня, Зардет?

Чернокнижник снова растянул губы в тонкой улыбке. — Ты никогда не умел понимать других, Аргуин, — сказал он. — Ни меня, ни своего родного брата, ни… кого бы то ни было ещё.

Глаза воргена сузились. — Лорана… — проговорил он. — Так, значит…

Он оборвался на полуслове и воззрился на побледневшего человека, смотревшего на него теперь с открытой злобой и вызовом.

— Догадался, всё-таки, — проговорил он, кривя губы. — Делаешь, наконец, успехи, Аргуин. Чтение книг пошло тебе явно на пользу.

— Так вот что гномка принесла тебе! — едва шевеля губами прошептал Склиф. — Медальон! Ты лгал мне…

— Достаточно, — с чуть заметной дрожью в голосе проговорил Джардет. — Так, или иначе, ты не в силах что-либо изменить. Если бы не странная привязанность к тебе твоего брата, этого разговора сейчас не было бы вообще.

С этими словами он повелительно простёр руку к начертанному на полу кругу и, не сводя с воргена глаз, начал читать нараспев что-то на древнем, незнакомом Лике языке.

Тело Штепселя начало словно съёживаться, затем вспыхнуло зеленоватым пламенем, которое, казалось горело, не оставляя следов. Тени в комнате сгустились и воздух вдруг стал густым и вязким, застревая в горле. Лика почувствовала, что задыхается. Перед глазами её поплыли алые, синие и зелёные круги, и сквозь них, в дымке разноцветного тумана она различала контуры огромной рогатой головы, постепенно формирующейся в центре круга.

— Будь ты проклят, Зардет! — неожиданно выкрикнул Склиф и сделал шаг вперёд.

Демон, материализовавшийся уже почти наполовину взревел, плотоядно оскалив глотку, усеянную двумя рядами мелких острых зубов и вытянул к нему свои лапы, наливавшиеся на глазах темно-зеленой кровью.

Тембр голоса Джардета изменился, став более низким и грудным, лицо его вытянулось, приобретая звериные черты, рука, сжимавшая кинжал удлинилась, вспучилась мускулами и покрылась шерстью.

— Ты проиграл, Аргуин! — прорычал он, и в этом, уже нечеловеческом голосе прозвучало ликование и торжество. — Признай это!

Демон отозвался яростным и алчущим рёвом, его налитые зелёной кровью глаза, казалось пожирали воргена, когтистые лапы были в нескольких дюймах от его лица.

Чернокнижник сделал шаг вперёд, выпустив гномку, и воздев обе руки над головой.

В этот момент серебристая молния промелькнула в воздухе, что-то просвистело, и, внезапно, рычание Джардета оборвалось, переходя в захлебывающееся бульканье.

Демон взревел, его ноги, всё еще скрытые дымкой тумана, вдруг стали таять в воздухе.

Он обернулся издав крик ярости и злобы. Джардет, держащийся обеими руками за окровавленное горло с торчащим из него древком стрелы, с искаженной страшной гримасой лицом, казалось, порывался что-то произнести.

Однако, вместо слов изо рта у него хлынула густая темная кровь, он пошатнулся, и, сделав неуверенный шаг вперёд, упал ничком прямо в центр круга.

Зелёное пламя взвилось до самого потолка с яростным гудением. Казалось, в его шуме тонут крики демона и призвавшего его чародея. Рогатая голова склонилась над распростертым перед ней фигурой в черных одеждах, когтистые лапы протянулись к нему, на миг заслонив её от Лики. Клубы густого чёрного дыма повалили из круга, окончательно скрывая находившихся в нём. Послышался звон бьющегося стекла. Лика почувствовала, как сковывающая её хватка внезапно ослабла. Кашляя и размазывая по лицу неизвестно откуда взявшуюся кровь, она упала на колени.

Когда же, через несколько секунд, дым рассеялся на полу лежало скрюченное тело Джардета и распростершееся на спине маленькое тельце гнома.

— Штепсель! — Лика бросилась к нему, поскользнувшись на липкой темной луже крови, оставшейся на том месте, где за несколько секунд до этого стоял чернокнижник. Она упала на колени рядом с гномом и заглянула ему в лицо.

— Что здесь… фигура дренея замерла в дверях. — Силы Стихий! Лика!

Гномка подняла залитое слезами и кровью лицо навстречу шаману, возникшему перед ней, словно из ниоткуда. — Пых, — прошептала она. — Штепсель! Он ранен!

Пых опустился рядом с ней с тревогой вглядываясь в застывшее лицо гнома, потом перевёл взгляд на воргена, который устало и отрешенно покачал головой. — Пламя скверны, — тихо произнёс он.

Лицо шамана посерело.

— Лика, — осторожно начал он, касаясь плеча гномки, но та резко дернула рукой. — Ему нужна помощь! — она не замечала, что истошно кричит. — Нужно вынести его отсюда, из этого ужасного круга!

Чуть помедлив, получив едва заметный кивок Склифа, дреней согласно закивал.

— Конечно, конечно… Сейчас! Он подхватил, казалось, ставшее невесомым тело гнома и, одновременно, приобнимая и подталкивая Лику другой рукой, повёл её к двери.

Когда дреней и гномка покинули комнату, ворген устало обхватил голову руками и опустился на пол.

— Свет… — прошептал он.

Человек, стоявший у окна, убрал в складки одежды минитатюрных размеров самострел, подошёл к нему и положил руку на плечо. — Что сделано, то сделано, Склиф, — сказал он.

Ворген поднял голову. — Матиас, — проговорил он с кривой усмешкой. — Ты всё это знал заранее.

Человек с аккуратной рыжеватой бородкой откинул капюшон и поправил пряди каштановых волос.

— Ты преувеличиваешь, — возразил он. — Я следил за вами обоими, но этот крысёныш постоянно опережал меня на шаг, а ты, как помнится, наотрез отказался помогать мне.

Ворген устало махнул рукой. — Теперь это не имеет значения, — проговорил он.

— Ошибаешься, — Матиас склонился над распростертым телом чернокнижника и перевернул его на спину. — Всё, можно сказать, только начинается, дорогой Аргуин. Так-так, что тут у нас?

Он проворно ощупывал тело и одежду чернокнижника. — Ага! Ну, этого стоило ожидать. Не ахти, конечно, какая премудрость, но, в его положении, пожалуй, это был наиболее разумный вариант.

С этими словами он распорол мгновенно возникшим в его руке кинжалом подкладку мантии Джардета и вытащил оттуда пачку бумаг. — Какая прелесть, — бормотал он, бегло просматривая их. — Жаль, что этого нельзя напечатать в «Буреградском Вестнике»… Господин Батрилор отдал бы за это правую руку. Впрочем, она нам еще пригодится!