Елена Кисель - Синий, который красный

Даре приходилось тяжелее: у нее-то мозги присутствовали, — и теперь пальцы артемагини были прижаты к ее вискам, а сама она то ли что-то неслышно проговаривала, то ли кого-то звала. Кристо даже немного жалел ее — целых полсекунды, пока не пришлось пригнуться, чтобы еще один кинжал не сделал его одноглазым.

Что-то эти штуки очень точно летят, — осенило его в следующее мгновение. Как будто знают, где мы. Может быть…

Огненная лапа вернулась в компании с кинжалами, жезлом, который до половины превратился в кобру, и еще каким-то розовым леденцом, который нехорошо потрескивал молниями. Кристо забыл о мыслях, о магии и о том, что учителя защитной магии плакали от бессилия, когда он появлялся на уроках. Он выставил «тройной вал», один из мощнейших телесных щитов с опорными точками на грудь и разведенные руки, сам не понимая, как это сделал. Лапа, на прощание погрозив пальчиком, метнулась в сторону; кинжалы брызнули в обратном направлении (один удачно залетел прямо в пламя); полужезл-полукобра, истошно шипя, отполз в угол; молниевый леденец сгинул в неизвестном направлении, а Кристо получил возможность додумать мысль.

Если бы он не выстроил щиты, от них бы уже ничего и не осталось: артефакты били наверняка, по живой крови. Значит, морочащий артефакт Дары больше не работает. И новый артемагиня, наверное, не создаст, потому что закрыла глаза и углубилась в общение с собой.

— Э-э, Дара? — начал Кристо, когда увидел, как артефакты в глубине Хламовища начинают выстраиваться во что-то страшное и, кажись, не прописанное в учебниках, которые он и так-то не читал. Ему никто не ответил. Артемагиня зашевелила губами активнее, кажется, она повторяла что-то вроде «Быстрее… быстрее…»

— Быстрее включайся, а то нам каюк! — попытался подыграть Кристо, но ответа, опять же, не получил.

Страшное, корявое, начало выползать из-под груды мелких артефактов, шевелить какими-то осколками и источать нехорошие флюиды. И запах от него шел тоже нехороший, и еще оно все время перестраивалось, так что после очередной перестройки на Кристо глянула натуральная и не самая приятная морда, созданная из осколков артефактов.

Такого коварного приема магический неуч не ожидал. Он-то смутно надеялся, что его будут просто быстро убивать, а что делать с артефакторными рылами — не имел понятия. Поэтому вместо того, чтобы наносить какой-то удар, Кристо заорал, но не просто как-то, а страшно нецензурно. Этот длинный, переливчатый вопль промчался под сводами Хламовища, отразил в себе все без исключения ругательства Целестии и пару контрабандных и в конечном счете привел к странным эффектам. Страшная артефактная морда отвисла всей своей артефакторной челюстью; Дара вздрогнула и открыла глаза; дверь, выбитая мощным ударом телесной магии, распахнулась настежь.

И звенящий весельем девчоночий голос произнес в наступившей тишине:

— Дара, я понимаю, что вам с Кристо хотелось уединиться, но зачем вот так-то?

Второй голос — невероятно занудный ломающийся басок — проявил научный интерес:

— Это был крик какого-нибудь особого артефакта?

Кристо недоверчиво поморгал в дверной проем. В нем, сложив на груди руки, стояла Мелита, и черный завиток на ее лбу насмешливо прыгал. Рядом торчал Нольдиус, руки практиканта были сложены в боевом пассе. Это он выбил дверь, сообразил Кристо. Так-то ее никто бы не открыл.

Позади этих двух подскакивал Скриптор: малявки не было видно, но буквы в воздухе вопрошали: «Они живые? Мы успели? Я все правильно сделал?»

— Все правильно сделал, — подтвердила Дара. Она оглядывала утихающее Хламовище. Открытие дверей активировало дополнительную защиту: по краям дверного проёма загорелись розовые огоньки: артемагические блокираторы на несколько минут, пока двери будут открыты. Жаль, они не так уж долговечны, так что в Хламовище обычно работали при закрытых дверях. Другое дело, что нужна была защитная печать…

— Куда делась печать? — тут же спросила Мелита. — Неужели вы ее забыли в порыве страсти?

Дара не ответила, просто пошла к двери. Кристо задохнулся от возмущения.

— Да какие страсти, да я… да просто… будешь лыбиться — придушу, понял?!

Это Скриптору вздумалось невовремя хихикнуть. Мелита шутливо помахала пальцем у Кристо перед носом.

— И как ты это сделаешь? Долг жизни! Он ведь вас и спас. Прибежал ко мне и давай изображать, что вы в Хламовище, печати нет, дверь закрыта…

— Я полагал, что открыть ее будет сложнее, — напыщенно вмешался Нольдиус. — Полагаю, Мелита справилась бы сама, но…

— Но я решила, что может понадобиться боевой маг! — весело включилась Мелита. — Хотела было еще позвать учителей, но Скриптор начинает высвечивать — мол, «быстрее, быстрее»… Ох, как мы неслись сюда! Сбили с ног Вонду…

— Хочу напомнить, что он… м-м… не совсем держался на ногах, — попытался уточнить Нольдиус. — Однако, с вашей стороны заходить в Хламовище без розового кварца было очень, очень недальновидно, поскольку его свойства…

— У него есть свойства! — охнула Мелита и пораженно закачала головой. — А мы все думали — это такой кусочек розового камешка. Кристо, бедненький, хватит сипеть и пытаться это выговорить, я поняла, вы пошли туда с печатью. Куда она делась потом?

Они шли по коридору в сторону ученического жилого крыла. У Кристо ломили и ныли руки, из которых не желала уходить магия. Скриптор гордо сиял своими глазищами. Дара наконец открыла рот, но никого не порадовала:

— Бестия.

— Где?! — перетрусил даже Нольдиус. Это имя в коридорах было чем-то вроде тревожного сигнала. Дара не сказала больше ничего, а Мелита усомнилась:

— Конечно, я понимаю, что вы с Бестией друг друга немного не любите… сильно смягчила, да? Вы ненавидите друг друга уже лет десять — так лучше?

— Сильно смягчила, — пробормотала Дара, которая достала один из своих ониксовых шариков и нервно подкидывала его на ладони.

— Но чтобы она пыталась убить практиканта… пусть даже ты и действующий артефактор… Нет-нет, я знаю: наказания у нее жестокие, тренировки — страшнее наказаний, но вот так, исподтишка?

Дара молчала, но упрямо стискивала зубы. Она не посмотрела на Кристо в поисках поддержки — и правильно, потому что он целиком был на стороне Мелиты. Бестию он тоже не любил, но вот Мелиту очень даже…

— Эту печать кто угодно мог свистнуть! Я вообще ничего не видел, а ты как раз стоишь с этим осколком, что-то про гидру про эту и про Оплот Одонара…

Мелита посмотрела на Дару с тревогой, будто была ее матерью, а Дара лежала в постели при смерти. Артемагиня остановилась посреди коридора, потерла лоб и спросила у ониксового шарика:

— Гидра и Оплот Одонара? Кто у нас тут знает местные легенды?