Елена Кисель - Синий, который красный

— Нольд, говори нормально. Когда ты пудришь щеки и вот так закатываешь глаза — ты выглядишь семисотлетним идиотом.

Нольдиус тяжко вздохнул. Всю свою жизнь он боролся тем, что его воспринимали крайне несерьзно — в основном из-за фигуры и внешности. Почему-то всем казалось, что он должен быть разбивателем женских сердец и, например, кордонщиком — всем, кроме самого Нольдиуса. Его богатенькие родители схватились за сердце, когда их сын отправился в Одонар на прохождение практики.

— Нет, я там не был. Но слышал, что туда лучше не отправляться, если с тобой большая сумма денег… Однако, Мелита, какова причина того, что они выбрали такой странный способ для всего этого… для путешествия? С самого начала?

— Ты о Вонде и пропусках? Потому что Бестия их никогда бы не выпустила. А уж денег дать — этого от нее вообще мало кто добивался. И потом — это ж Кристо! Если чего нет — стащим, для него такое проще всего, а Дара и этот иномирец тоже особой моральностью не страдают.

Нольдиус опять вздохнул. Он-то мог только небеса благодарить за то, что их не захотели в это впутывать напрямую и даже предприняли меры, чтобы снять с них подозрения. Поэтому весь извелся в ожидании момента, когда можно будет пойти и снимать, а Мелита об этом не думала вовсе.

— Думаешь, эту идею правда подкинул им Мечтатель?

Нольдиус жалобно открыл рот. Но Мелита и не ждала ответа. И даже перестала улыбаться, слегка нахмурившись.

— Забавно, — пробормотала и постучала по очаровательно вздёрнутому носику. — Я здесь почти семь лет, а ты — две семерицы, так? Что ты можешь сказать о нашем директоре?

Отличник отмер. У него попросили анализа, и на набеленном лице выразилось облегчение.

— Ну-у, если смотреть на основные данные… руководит артефакторием около двух веков, и рискну сказать, что не слишком подходит к своей должности. Прежде всего, по возрасту: ему не может быть более трехсот лет, а директорами становятся не менее чем в шестьсот. Далее… по темпераменту. Он едва ли может кем-то управлять, ты согласна со мной? Рейдами и школой руководит Фелла, а его отношение к ней… — тут всё ушло в область чувств, потому Нольдиус замялся и решил не продолжать. — Далее, он крайне неконфликтен… всеми силами старается избежать столкновений с кем бы то ни было. Весьма жалостлив. Ах, да, это его увлечение поэзией и музыкой, которое так препятствует логическому мышлению…

— Три вещи не умеет делать Мечтатель: улыбаться, интриговать, рисковать, — отозвалась Мелита с легкой улыбкой. — Это так раньше говорили. Но если Мечтатель и подал им ту идею, то он… знаешь… как надпись над дверью в Особую Комнату.

Нольдиус свел брови, вспоминая эту самую надпись — «Не то, чем кажется». Но Мелита уже махнула рукой и предложила, блестя зубами:

— Ладно, пошли отыщем Хета, с ним ябедничать Бестии будет как-то удобнее. Он-то профессионал.

* * *

Тени сгустились. Лунная радуга дорожкой пролегла по небу, ночь покрутилась вокруг Одонара и незаметно вкралась внутрь.

Но жизнь не остановилась. Ночной Одонар всегда был особым миром, полным тайн, тихого очарования и горьких стенаний тех, кто наткнулся в коридорах на страдающую бессонницей Бестию. На этот раз ее жертвой стал сам директор: Фелла вылетела на него из-за угла со свистом. Обычно с таким свистом, только немного тише, вылетал ее боевой серп из ножен. Экстер, который только что покинул свой кабинет, шарахнулся от нее в полутьме коридора и не сразу узнал, а потом нерешительно позвал:

— Фелла?

— За гранью, Мечтатель, — прошипела она выразительно. — Вонда был у тебя?

— Вонда? Да, был, утром… что произошло?

Бестия взяла себя в руки, хотя по ее скулам заходили желваки.

— Многое.

Мечтатель почел за лучшее попятиться и зажечь факелы по стенам.

— С Вондой что-то не так?

— Шишка на лбу от удара артефакторным кинжалом, девчонка постаралась, — Бестия отмахнулась, будто говорила о маловажных вещах. — Хуже то, что два твоих артефактора и один якобы Оплот Одонара шесть часов назад сбежали на драконе в неизвестном направлении, подделав пропуска и захватив кругленькую сумму в радужниках!

Бестия выпалила это все неподражаемым тоном: и яростным, и холодным, и насмешливым, и злорадство в нем тоже присутствовало. Но оттенки пропали даром: Экстер всего лишь округлил глаза и переспросил:

— «Якобы Оплот»?

— Прекрати считать меня дурой.

— О, — сказал Экстер и больше ничего не добавил. Кажется, он был не в силах.

— Интересно, что мне стоит сделать по этому поводу, — в размышлении продолжила Фелла. — Может, сразу подписать приказ об их исключении? Или нет, лучше бы послать весточку Магистрам — пусть они разбираются. Ведь они наверняка сочтут это изменой, так, Мечтатель? Заговором. А если они вдруг услышат, что эта троица начала свои преступные деяния сразу же, как вышла из твоего кабинета…

Экстер поправил туго стянутый у горла плащ и сделал болезненный жест, прося ее не продолжать.

— Что ты хочешь, Фелла?

— С твоей стороны довольно глупо об этом спрашивать.

Мечтатель тяжко вздохнул.

— Нет.

— Нет — что?

— Нет, я не позволю тебе занять пост директора.

— Всё, чтобы не отдавать уютное кресло?

Мечтатель выдержал ее взгляд. Что, вообще-то, было для него подвигом.

— Фелла, мы говорим об этом с тобой не в первый раз. Возможно, ты готова управлять делами артефактория, но принять на себя главенство школой при нем…

Бестия закатила глаза, и стало видно, что этот разговор действительно происходит в тысячный раз.

— Я слишком жестока, так?

— Фелла, тебе три тысячи лет, и все это время ты оставалась воином Альтау. Несмотря на мои чувства к тебе… я не могу позволить тебе занять эту должность.

— Тебе меньше трехсот, и ты в жизни не был в бою! Ты считаешь, что подходишь больше?!

— Да. Прости, но сейчас — да.

У Бестии бешено дернулись губы.

— Так мне отослать птицу к Магистрам?

— Ты можешь это сделать, но за это они не лишат меня должности.

— Знаю, — выплюнула Бестия. — За две сотни лет, что я здесь, ученички творили вещи и похуже, так? И каждый раз ты откручивался и оставался при своем. Ну, кто же из Магистров тебя так покрывает, Мечтатель? Рубиниат? Вряд ли, ты ему не очень-то нравишься, мне это досконально известно. Все они далеки от симпатий к тебе… Так может, сам Дремлющий? Какие связи твоих родителей позволили тебя поставить на это место и так долго держать на нем — связи, а, может, деньги? И как долго еще… не смей на меня так смотреть!

Мечтатель вздрогнул и отвел влюбленный взгляд.

— Прости. Я только… ты можешь считать, что Кристо и Дара помогают Максу, гм, Оплоту с выполнением его будущей миссии. В этом нет ничего преступного.