Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Ты так себе насчёт поспать подольше, да? — Корделия тоже обратила взгляд к большому пылающему шару. Она подождала несколько минут, набираясь решимости для предстоящей конфронтации, а затем спросила: — И ты намерен стать для нас, домоседов, солнцем, ожидая, что все мы будем вращаться вокруг тебя?

— Едва ли, — пожал плечами Магнус, подавляя смех.

— Я серьёзно, брат. — В голосе Корделии зазвенела сталь. — Ты мало знаком с тем, что произошло в этом мире за эти последние десять лет. И твоё положение не позволяет тебе приказывать, чего бы там ни сказал папа — и ни Ален, ни я не подчинимся тебе, если ты прикажешь!

— Папа не говорил приказывать. Корделия в удивлении расширила глаза.

— Он велел мне позаботиться о стране и народе Грамария, — продолжал Магнус. — И не говорил, что занимаясь этим, я должен командовать офицерским составом.

— Ты ведь наверняка не думаешь, будто способен справиться с любым вызовом в одиночку!

— Если возникнет чрезвычайная ситуация, на которую я должен буду откликнуться, то со мной возможно решит отправиться и Алеа.

— Ну… и я тоже, если дойдёт до этого. — Корделия снова обратила взгляд к солнцу. — Но это будет по выбору, Магнус, а не по приказу.

— Это будет твой выбор, Корделия, а не мой, — кивнул Магнус.

Корделия нахмурясь метнула на него острый взгляд.

— Тут звучат обертоны эмоционального шантажа, или мне послышалось?

— Если ты их слышишь, то они только в твоём воображении, — улыбнулся сестре позабавленный её словами Магнус. — Может ты и находишь их, но я их не вкладывал.

Корделия с миг пристально глядела на него сведя брови. А затем сказала:

— Значит ты будешь без подготовки срываться с места в ответ на какой–то воображаемый вызов и ожидать, что Алеа и все остальные бросятся следом за тобой.

— Этого ожидать я не буду. — Магнус сцепился с ней взглядом. — Я вообще ничего не буду ожидать.

Корделия нахмурилась, пытаясь разгадать эту загадку.

— Думаешь, ты в силах противостоять всем угрозам в одиночку?

— Да вообще–то нет. Но я не имею права командовать никем, кто не избрал меня для этого. Я обладаю властью только над самим собой, и поэтому буду отправляться навстречу всякому вызову сам по себе.

— Вот так ты и свергал правительства, когда носился среди звёзд?

— Нет, — ответил Магнус. — Начинал я в одиночку, все верно — на Меланже, а потом вновь на Мидгарде. А на всех других планетах меня сопровождал товарищ, Дирк Дюлен, а потом Алеа. И уверяю тебя, это были грозные бойцы.

— И вы вдвоём оказывались неодолимыми для всего, с чем ни столкнётесь? — Корделия и не пыталась скрыть звучавшего в её голосе откровенного скептицизма.

— Нет, не одни. — Магнус снова обратил взгляд к солнцу. — Мы как правило находили местного беглеца–другого, способного посоветовать нам, а потом постепенно наращивали группы недовольных и находили для них какой–то способ связываться друг с другом. Дважды восстание вспыхивало из–за какого–то события, какого–то необычно резкого проявления высокомерия со стороны местных лордов, и мы восставали вместе с недовольными и гарантировали их победу. А чаще мы ставили отдельные ячейки сопротивления на путь, ведущий к конечной победе, и оставляли их расти и расцветать.

Корделия была в шоке.

— Вы так никогда и не узнаете, обрекли ли их на поражение или гарантировали им победу?

— Подтверждения мы, полагаю, так никогда и не получим, — признал Магнус, — но мы никогда не улетали, пока не минует кризис и не сложится механизм, гарантирующий их конечное торжество. В конце концов, системе правления, скорее, лучше вырастать, чем быть привитой; так у неё больше шансов на выживание.

Корделия нахмурилась, разглядывая его профиль.

— Здесь, брат, никакая революция не нужна.

— Да, — согласился Магнус, — хотя БИТА и ВЕТО возможно все ещё сеют раздоры и пытаются устроить потрясения, каждая на свой лад. Если им удастся чего–то организовать, то я сделаю все, что в моих силах, для срыва их планов, так как желаю увидеть, как тоталитаристы навязывают нашему народу диктатуру, не больше того, чем если бы папа втюхивал ему демократию, когда б та не годилась для него.

— Но демократия для него годится! Позабавленный её словами Магнус повернулся к ней.

— И это говорит будущая королева? Корделия сжала губы в тонкую строчку.

— Конституционная монархия, Магнус, может стать формой демократии. И ты это знаешь!

— Да, знаю. — Магнус снова встретился с ней взглядом. — Разделение власти между парламентом и короной — это промежуточная станция на пути к демократии, и я нисколько не желаю преграждать этот путь. Фактически, я сделаю все возможное для гарантирования его открытости для народа. — Он нахмурился, внезапно став настойчивым. — Но она должна быть живой, эта демократия — она не может быть трупом, оживляемым, словно марионетка. А для этого она должна произрасти сама собой и принять ту форму, какая для неё естественна.

— Я только этого и желаю, брат, — сказала захваченная врасплох его настойчивостью Корделия.

— А Ален? — требовательно спросил он, все с тем же упорством.

— Он тоже, — заверила Корделия. — Как ты можешь думать иначе?

— Потому что я мало знаю о происходившем здесь за эти последние десять лет. — Магнус расслабился и повернулся лицом к взошедшему теперь солнцу. — Мало знаю, и не буду настолько глуп, чтобы пытаться действовать не зная. Будь уверена, сестричка, я пойду своим путём и никого не стану беспокоить — если не возникнет вооружённый конфликт.

— Никого? — нахмурилась Корделия. Магнус пожал плечами.

— Возможно я поброжу по стране, попробую узнать характер народа и порассказывать истории- сказки о героях, свергающих деспотов, или о миротворцах, которые примиряли враждующие стороны — но ничего более.

Однако Корделия была более проницательной, чем большинство из тех, с кем ранее имел дело Магнус.

— Снова создавая свои ячейки?

Магнус радостно улыбаясь повернулся к ней.

— Вижу, ты ничуть не утратила своей сообразительности. Да, возможно я насажу по нашей стране ячейки — но все они будут уважать корону и общее благо.

— Воля народа и бремя, несомое сообща? — догадалась Корделия и неохотна сказала: — С этим я не могу спорить.

Магнус кивнул, снова поворачиваясь к востоку, но не говоря ни слова.

Наблюдая за его лицом, Корделия увидела, что на самом–то деле он глядит на подымающийся с луга лёгкий туман.

— Магнус… — проговорила она после нескольких минут молчания, — когда Ален станет королём, а я королевой…

— Надеюсь быть первым, кто преклонит перед тобой колено во время коронации — и не сомневайся, я подчинюсь любому приказу, отданному моими сюзеренами.