Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Если он не будет противоречить твоей совести.

— Такого приказа я и помыслить не могу, — заявил Магнус без задержки.

По этому ответу Корделия поняла, что он уже тщательно обдумал этот вопрос. Подразумевалось, конечно же, что если они с Аленом когда–нибудь все ж таки станут тиранами, то Магнус будет бороться с ними, не жалея сил — и она не питала ни малейших иллюзий насчёт того, насколько грозным он мог быть врагом. Однако она тоже не могла представить ни себя, ни Алена превратившимися в деспотов, и поэтому данная братом клятва верности согрела ей сердце. Она постояла рядом с ним, глядя, как солнечное тепло выжигает туман, и через некоторое время вложила ладонь в его руку.

Джефри всегда любил выбраться в город. О, в замке жилось распрекрасно, после произведённой его родителями реконструкции, но в плане общения замок по–прежнему мог вызывать клаустрофобию из–за постоянного нахождения день за днём среди одних и тех же людей — и человеку, пребывающему в своей стихии находясь в поле или в лесу, решительно не по душе быть всегда окружённым стенами. И поэтому, если под рукой не было ни полей, ни лесов, то для разнообразия обстановки отлично подходил город на нижних склонах холма, на котором стоял замок.

Подъехав к таверне, он натянул узду, спрыгнул с коня и жестом подозвал стоявшего поблизости конюха.

— Придержи моего коня, парень, и когда я выйду, будет тебе монета.

Конюх подошёл и взял коня за узду.

— Его нужно почистить скребницей, милорд?

— Только «сэр», — поправил его Джефри. — Я рыцарь, которому нечего надеяться когда–нибудь стать лордом.

— Ах, да — ибо теперь, когда вернулся ваш старший брат, титул унаследует он, не так ли?

Джефри нахмурясь посмотрел на этого малого повнимательнее. Он и не представлял, что горожане столь пристально следили за происходящим в замке.

— Титул верховного чародея не наследственный, любезный. Отцу он дарован лишь пожизненно.

Конюх кивнул, поглаживая коня по шее.

— Однако когда не станет вашего отца, его зять наверняка присвоит сей титул одному из вас — и столь же наверняка им будет самый старший.

— Сие тоже не обязательно. — Джефри нахмурился ещё сильнее. — И нет никаких оснований ожидать сего.

— Ведь не хотите же вы сказать, что в лорды могут возвести вас! — притворно удивился конюх.

Честно говоря, Джефри никогда не задумывался над этим вопросом, но вежливое предположение конюха, высказанное им как нечто само собой разумеющееся, уязвило его.

— Возможно. Если случится война, я вполне могу заслужить такую честь в битве.

— Полноте, милорд! — усмехнулся конюх, показав жёлтые зубы, с одним сломанным. — Вся страна знает, что командовать будет ваш брат, раз он теперь вернулся домой!

— Значит вся страна знает не то! — Джефри вырвал узду обратно и снова вскочил на коня. — Мой брат мне не указ, и я ему не подчиняюсь!

— Разумеется, сэр рыцарь. — Но улыбка конюха говорила, что уж кто–кто, а он не такой дурак и не поверит столь очевидной неправде.

Теперь уж действительно рассердившись, Джефри повернул коня к дороге обратно в замок.

— Но как же таверна, милорд! Ваша пинта эля!

— Выпей её сам! — Джефри выудил из кошеля монету и не оглядываясь бросил её через плечо.

Конюх оставил её валяться в пыли, с усмешкой глядя вслед скачущему обратно к замку Джефри.

Джорди вышел на утреннее солнышко, наслаждаясь прохладой и ощущением чистоты, которое всегда приходило вместе с рассветом. Землю исполосовывали длинные тени, роса ещё не сошла с травы, а арендаторы уже повсюду работали. Джорди сделал глубокий вдох и порадовался. Он был молод, лет так двадцати пяти, управлял половиной отцовского имения и, самое важное, имел прекрасную, умную, пылкую жену, и они очень сильно любили друг друга. И неважно, чего там неладно в мире, — когда он придёт домой, к ней, все будет ладно. Жизнь была хороша.

И для его арендаторов похоже тоже хороша. Земля зеленела от ростков нового урожая, а дети гнали коров на пастбище.

Но их родители спешили из домов к амбару, когда им следовало отправляться на поля. Джорди нахмурясь ускорил шаг; что там ещё стряслось?

Через каких–то несколько минут он уже проскальзывал через толпу крестьян к теням амбара, освещаемым сквозь неплотно пригнанные доски полосками солнечного света; тень Джорди прошла, намного опережая его, когда он сказал:

— Подвинься, Уилликин, вот молодец… Доброе утро, Корин, и пропусти меня…

Крестьяне расступились, открыв ему проход в прохладу амбара — но аромат в нем стоял не тот; вместо сочного запаха хранимого зёрна он уловил аромат чего–то кислого, острого.

— То запасённое зерно, милорд, — молвил старый Адам. И поднял руку давая зёрнышкам сыпаться сквозь пальцы — но посыпалась только пыль, и она была намного темнее, чем ей полагалось быть.

— Что за гниль поразила зерно? — уставился на труху Джорди.

— Я такой никогда не видывал, милорд… — пожал плечами старый Адам.

— Не называй меня так, — попросил его Джорди усталым тоном человека, знающего, что подобные просьбы все равно бесполезны. — Мой отец был лишён права на титул.

— Все равно вы лорд по тому, как ходите и держитесь с другими, — вздохнул старик, — и никакие слова и действия короля этого не изменят.

Толпа крестьян наверное уж в пятидесятый раз забормотала, выражая согласие, и одобрительно закивала.

— Но если вам так больше нравится, я буду называть вас сквайром [33] Сквайр — первоначальное значение этого слова — оруженосец; впоследствии приобрело значение «мелкий помещик». На Грамарии оно употребляется в обоих смыслах. , — сказал старый Адам, — ибо вы именно таковы, по тому вниманию, кое уделяете вашим землям и заботам о ваших людях.

— И я как раз озабочен, — нахмурился Джорди, — так как прежде чем поспеет новый урожай, нам ещё надо как–то прожить лето. Все запасённое зерно такое же?

— Все, милорд, — доложил коренастый поседелый Тавус, — окромя последнего слоя зёрен, покрытых им — а их я не смею есть.

— Да, конечно их нельзя есть. — Джорди наморщил лоб, усиленно соображая.

— Что же мы будем есть, милорд? — спросил тихим и тяжёлым голосом один из крестьян.

— Через несколько недель поспеет первая морковь и репа, — ответил Джорди. — А до той поры нам придётся протянуть на том, чего сможем добыть в лесу.

Народ зашептался, так как их лес был как и все леса — собственностью короны и охотничьим заповедником знати.

— Никакой закон не запрещает нам собирать орехи и ягоды, — крикнул перекрывая ропот толпы Джорди, — равно как и все прочее, растущее там из земли.

— Но лесничие сочтут нас браконьерами, мой л… сквайр, — указал Хобин.