Николай Дитятин - Отступники [СИ]

Это было невероятно. Совершенно необъяснимо. И жутко.

И все это сделал он. Подписи. Печати. Память.

Сару отшвырнул от себя папки и зашептал:

— Спокойно, спокойно, надо подумать. Надо решить все… Ива-а-ан!

— Да, мой Автор, — таракан выглянул из-за шкафов.

— Пусть принесут мне такие же архивы, но от предыдущих Авторов!

Одержимо потроша новые подвязки, Сару не знал, чего боится больше: того что сможет защититься или что останется один… Он смог защититься. Они все занимались тем же самым. Душили Авторитет. Разлагали культуру и сгущали кровь. Сару взвыл:

— Иван! Ива-а-ан! Стонерестовые планы развития Авторитета! Их должно быть ровно пять!

— Точно так, мой. Автор.

Сару принесли пять драгоценных свитков в платиновых футлярах. Сару открывал их один за другим в порядке хронологической очереди, и тут же отбрасывал, становясь все бледнее. На третьем он не выдержал, схватился сразу за последний, и рывком открыл его. Лицо его приобрело оттенок лягушачьего брюха.

Белый, совершенно пустой пергамент. А внизу его печать и подпись.

— Не может быть… — умоляюще простонал он. — Почему мы это делали? И почему я только сейчас понял, ЧТО мы делали?

Он с размаху ударил по столу кулаком. Кофейник опрокинулся, по белоснежной бумаге хлынули черные струи. Сару поднял рассеянный взгляд и увидел Ивана, застывшего напротив.

— Вы и вправду. Сожалеете?

— Да! — Автор выскочил из-за стола. — Если уж пять веков переливания из пустого в порожнее в масштабах целого материка не достойны сожаления, тогда что достойно?!

— Потрясающе.

— Неужели?!

— И вы никак не. Можете себя оправ. Дать?

— Раньше у меня это получалось, — Сару сорвал парик, и забросил его на ближайший шкаф. — Да, я помню, но не могу понять: как? Что-то во мне считало эту гнусь привычным ходом истории!

— А теперь, это «что-то»…

— Исчезло, — воскликнул Автор, яростно ероша собственные волосы. — Все встало на свои места. Я — монстр. Авторитет — в дерьме. И все, кто были до меня — монстры.

— Значит, Певенцам. Худо.

Иван скрестил усы.

— Что? — замер Сару. — А они здесь причем?

— Сядьте, мой. Автор, — посоветовал Иван. — Сядьте и послушайте. Что я могу рассказать.

Сару поднял кресло и сел в него, смущенно глядя на таракана.

— Всего я не знаю, — продолжал тот. — В основном, могу. Лишь догадываться…

Отрывистое повествование таракана, ложилось кирпичиками предложений в сознание Автора. Таракан не щадил его. Не скрывал ни одной своей теории, подкрепляя все неоспоримыми фактами и многонерестовыми рассуждениями. Его подданные принесли дневники, в которых Иван замечал древней клинописью свои наблюдения. Эти наблюдения сопровождали все историю Авторитета и ясно давали понять:

— Первенцы правили вами.

Сару казалось, что он не чувствует ничего ниже шеи. Только мерцающую боль внутри черепа. Такое нельзя узнавать вот так сразу. Нужны месяцы подготовки, крошечных порций информации и подозрений.

— Почему ты рассказал это мне? — спросил он, что бы проверить, не отнялся ли у него еще язык и способность соображать. — Вы ведь должны быть заодно с ними…

— Кто это «мы»? — усмехнулся Иван. — Перворожденные звери? «Нас» давно уже. Нет. Остались единицы. И у каждого теперь. Есть только «Я». Думаем за себя. Я желаю зла Первенцам. Я не устану. Ненавидеть их. За то, что они. Стравили зверей. С людьми. Это из-за них! Тараканы немощны. И гонимы.

Сару медленно поднялся, подошел и взял притихшего Купера В. за руку.

— Спасибо тебе, Иван, — сказал Автор. — Теперь мне нужно идти. Обдумать все. Понять, что нужно делать дальше. Я боюсь. Думаешь, власть Первенцев может вернуться? Что с ними случилось? Не стану ли я завтра таким же, каким был вчера?

— На эти вопросы. У меня нет ответа.

— Понимаю.

— Я провожу вас. До выхода. Там вам вернут ваш меч… И парик.

Возвращаясь назад, знакомыми тоннелями, Сару молчал, глядя на бредущего впереди работника месяца. Тот не стал задавать ему вопросов. Когда за ними закрылись ворота, Купер В. лишь глубоко поклонился Сару, и повел его за собой.

Задача Автора была необъятна, но он, во всяком случае, знал, с чего начнет: направит в подземелья курьеров с запасом минеральной воды и отменит проклятый титул.

Рем Тан’Тарен вздрогнул и приоткрыл правый глаз. Посол Менады стояла над ним, выражая неодобрение нижней губой. Ее шея, вытянутая от постоянного ношения тугих колец, сгорбилась.

Заметив, что Рем проснулся, но мешкает, она еще раз пнула его под ребра.

Рем вскочил со своей подстилки, скрученной из занавеси, сорванной в Лагуне Лилий. Почти четыре дня Рем внюхивался в этот запах, стараясь… фантазировать. С фантазией у него было туговато, поэтому сейчас он был болен и слаб, но не от последней степени воздержания, а от половодья воспоминаний, которое не смогли остановить рубиново-ляжечные грезы.

— Ты не уйдешь, да? — спросила Ирита.

Рем выразительно молчал.

Грандиозный праздник за стенами Истока продолжался уже трое суток. За это время Рем не сделал ровным счетом ничего, что могло бы считаться содомией или хотя бы излишеством. Если не считать одного-единственного печеного моржа и двух-трех пробных лилий, конечно. Высокомерно убедив всех, что намерен развлекаться без «свиты», Рем узнал у блока Риоки где находятся покои посла Менады. После этого он поселился под указанной дверью, украшенной тотемами Леопардовой касты.

— Только из уважения к твоей семье, — посол встала боком.

Рем скользнул внутрь помещения.

— Семье, к которой ты…

Рем со слабой улыбкой глядел на развернувшуюся перед ним шамму. Медово-желтую с черными пятнами пиктограмм. Посол заметила его улыбку и опустила картинно разведенные руки.

— Тебе ведь наплевать, — вздохнула Ирита, сокрушенно.

Взгремев бусами, посол поковыляла к маленькой самодельной кухоньке. Там было все, что необходимо менадинцу, чтобы приготовить пищу в полевых условиях. Несколько банок с порошком для изгнания поносного духа, набор кислотоустойчивых чашек, самонагревающийся котелок, молоток, пила, клещи и маленький аппарат для перегонки пота и мочи в нечто похожее на воду.

Разумеется, посла здесь обильно угощали. Но воин редко расстается с мечом, а колдун болезненно привязан к разного рода палкам. Можно весь день объедаться черной икрой и маринованными кальмарами, но если уж к вечеру пристанет погрызть копыто гураха, так хоть вой, хоть кляни. Рем по себе это знал.